Форум » Антология лучших рассказов, размещенных на форуме » anton11. Сиротка (повесть) » Ответить
anton11. Сиротка (повесть)
Forum: Сиротка От автора. Рассказ основан на реальных откровениях одной моей знакомой. Но я изменил имена и многое додумал от себя.
Ответов - 17, стр:
1 2 All
Forum: -1- - Ксения, - Лилия сурово смотрела на сестру, уперев руки в бока. – Напомнить тебе, что бы с тобой стало, если бы не я? - Нет, я помню, - тринадцатилетняя девочка уставилась в пол, не смея поднять глаза. Сколько раз слышала она этот вопрос за последние месяцы. Сколько раз… - Скажи тогда, - приказала Лиля, требовательно взмахнув ладонью. - Я бы попала в детский дом, - плачущим голосом отозвалась Ксюша. – Мне было бы там очень плохо. Меня бы обижали, мучили… - Именно так, - кивнула старшая сестра. – Тебя бы били. Над тобой бы постоянно издевались, все. Потому что никто не любит таких неженок, как ты. Тебя бы заставляли работать с утра до ночи и кормили бы всякой дрянью. А я тебя пожалела, привезла сюда, кормлю, одеваю, забочусь. А ты! Ты – вот что! – она указала на стол, где лежал раскрытый дневник Ксюши, в котором красовалась жирная двойка за контрольную по геометрии. – Это когда-нибудь закончится, а, дрянь ты мелкая? – Лиля говорила громко, но не переходила на крик. – Кто мне говорил, что во всем разобрался? Кто? - Я правда все поняла… Мне казалось… - тщетно попыталась оправдаться семиклассница. – И учительница сказала, что я понимаю тему, просто ошибок много. - Кто бы сомневался, - тут же согласилась сестра. – Просто ты у нас невнимательная лентяйка, да? Значит, прибегнем к проверенному средству. Стой здесь, я сейчас, - Лилия направилась к выходу из гостиной и бросила через плечо: - И не забудь снять штаны. Ксюша сразу сообразила, что к чему и потянулась дрожащими руками к застежке домашних джинсиков. Она никак не могла привыкнуть к регулярным поркам, которым подвергала её сестра почти с самого приезда в Москву. Боль и стыд сделались её постоянными спутниками, превратив в кошмар жизнь и без того надломленной сиротки. - И ты, конечно же, ещё одета, - Лиля снова выросла перед ней с черным офицерским ремнем в руках. – Так сложно спустить штанишки? Значит, все выходные проходишь без них. И я таки жду, - высокая блондинка поигрывала ремнем, с улыбкой глядя на сестру. Ксения, не в силах сдерживать слезы, медленно стянула джинсы к коленям. Затем, повинуясь молчаливому приказу сестры, отправила вслед за ними трусы. Лилия усмехнулась и, быстро подойдя к Ксюше, нагнула её, зажав голову между своих обтянутых тугими лосинами ног. - Итак, начнем, - первый же удар заставил девочку взвыть. – Что-то рано раскричалась, это ещё что. Да не дергайся ты, а то хуже будет! Удары градом посыпались на беззащитный зад Ксюши. Лиля секла с большим замахом, сложив ремень вдвое, и вскоре школьница уже вопила как резаная, тщетно норовя вырваться из стальной хватки. Но сестра продолжала пороть неумолимо, не считая удары, предпочитая сопровождать наказание нравоучениями: - Вот, милочка, к чему приводит лень, - хлесть! – Между прочим, - хлесть! – мать всех пороков, - хлесть! – Если не будешь, - хлесть! – хорошо учиться, - хлесть! Хлесть! – то отвечать будет твоя задница, - вскоре обессилевшая девочка прекратила сопротивление. Её попа уже горела огнем, но Лиля и не думала останавливаться, явно войдя во вкус. – Это я ещё тебя, - хлесть!, - дрянь такую, - хлесть!, - жалею. Будет, - хлесть!, - хоть один трояк в четверти, - хлесть!, - розгами высеку, - хлесть! Хлесть! Хлесть! Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Лилия наконец отпустила свою жертву и бросила ремень на кресло. Зареванная, красная от бессильных криков Ксюша выпрямилась и потерла попу, чем, однако, вызвала лишь новый приступ боли. - Прости… пожалуйста, - чуть слышно прошептала она ослабевшим голосом. – Я постараюсь, я… - В угол я тебя ставить, пожалуй, не буду, - задумчиво протянула воспитательница. – Мне все равно идти скоро, а одна ты стоять не станешь. Давай лучше так, - Лилия опустилась в кресло, закинув ногу на ногу. – Принеси-ка сюда свой телефон. Живо! И захвати задачник по геометрии. Да не одевайся ты! – полуголая (штаны и трусы давно упали на пол), Ксюша бегом помчалась в свою комнату и вскоре вернулась, держа в руках айфон и увесистую синюю книжечку. - Его ты не увидишь в течении выходных, - Лиля, улыбаясь, взяла телефон и тут же бросила его в свою сумочку. – А там посмотрим. Так, - она развернула задачник и быстро нашла нужную страницу. – Вот отсюда, - карандашная пометка, - и досюда, - следующая, спустя пару десятков номеров. – Решаешь все. Сегодня, до вечера. Чертишь аккуратно. Завтра проверю. Будет хоть одна ошибка – снова выпорю. Пол не забудь помыть, - сестра на мгновение умолкла, о чем-то задумавшись. – И да, сделай мне картофельные оладьи. А то я ночью вернусь, голодная… Все поняла? - Да, Лиль, - Ксюша поспешно кивнула. – Прости меня. Я, правда, не специально… - Вот ещё бы ты специально! Слишком добрая я, жалею тебя. А избалованных деток жалеть нельзя… Все, марш в свою комнату, а то не успеешь. Одежку не забудь забрать, - Лилия довольно рассмеялась, а Ксюша, опустив голову, поплелась к себе. Вечер обещал быть тяжелым… … А ведь прошло всего полгода. Даже меньше, без малого пять месяцев. Пять месяцев с того страшного дня, разрушившего её прежнюю жизнь. Когда, вернувшись из школы, Ксения застала дома вместо родителей – полицию, и впервые услышала страшное слово: «Автокатастрофа». До сих пор она не знает, как это произошло. Как это могло произойти. Почему произошло именно с её семьей. Почему чудовищная авария унесла жизни её родителей… Кошмарная процедура опознания. Морг. Истерика, обморок. Бесконечные опросы, допросы. Дни и ночи, проведенные сперва в отделении, а потом в каком-то странном учреждении, связанном со службой опеки. Тогда сама Ксюша думала лишь о том, как бы поскорее умереть, надеясь, что тем самым она просто очнется от жуткого сна. Но девочка не умирала. И не просыпалась. А сон становился все страшнее… Знакомые родителей пытались её отбить. Приходили раз за разом, собирали целые толпы, нанимали адвокатов… Но все было тщетно – ни один из этих добрых людей не приходился сиротке родственником, и потому зловещее слово «Детдом» начинало звучать все чаще и навязчивее. Когда вдруг появилась Лилия. Сестра Ксении, ни разу с ней не встречавшаяся. Дочь отца от первого брака, спешно прибывшая из Москвы в маленький провинциальный городок. Конечно, и ей все удалось не сразу – молодая (двадцать семь лет), незамужняя, без «постоянной» работы. Однако сложилось. Сыграло ли решающую роль невероятное упрямство Лилии или же средства кого-то из добрых людей, но дело оказалось улажено и голубой поезд дальнего следования помчал двух сестер в столицу. Туда, где Ксюшу ждала новая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Тогда она крепко держалась за твердую руку сестры, казавшейся ей невероятно красивой и, как знала девочка, спасшей её от чего-то очень-очень страшного. «Все будет хорошо, Лиля, да? Все будет хорошо?» - «Конечно, детка. Теперь все будет хорошо». … И в первые дни все было хорошо. Насколько можно сказать так о жизни не прекращавшей горевать сироты. Большая трехкомнатная квартира, подаренная Лиле второй семьей её матери, вышедшей замуж за успешного бизнесмена и уехавшего с ним в Москву. Горячая ванна, чудесный вид из окна, множество подарков, которые сестра купила Ксюше, чтобы как-то её успокоить. Но все резко изменилось буквально через пару недель. Лилия пришла домой под вечер в плохом настроении и сердито спросила сидевшую за компьютером Ксюшу: «Где ужин?». - Что? – не сразу поняла девочка. – Ты… - Девять часов! Или по-твоему я должна готовить? Работаю я, готовлю я, стираю я, а ты что, а? Сидишь и в экранчик пялишься?! Вставай, живо, - тогда она получила первую в жизни пощечину и тут же разревелась скорее от неожиданности, чем от боли. – Марш на кухню! Сделай хотя бы картошку с яичницей. - Но… Лиль… Я не умею, - Ксюша тупо смотрела на сестру. Действительно, дома она никогда не готовила. Сама не знала, почему так получилось, но родители никогда даже не заговаривали с ней о подобном. - Не умеешь? – теперь удивилась уже Лиля. – Так правда не умеешь? Хорошо, сейчас научим, это несложно… - в тот раз обошлось. Но вскоре последовало продолжение. «Почему пол не вымыт?». «Почему белье не стирано?». «Почему суп не посолила?». Вскоре на Ксюше была уже почти вся домашняя работа. Теперь она понимала, что сестра в общем-то не требовала ничего особенного, что многие девочки в её возрасте делали то же самое, по крайней мере в семьях с одним родителем, но тогда это навалилось на неё, как снежный ком, а сестра ещё не переставала попрекать: «Забыла, что я для тебя сделала?», «В детдом захотела?», «Хочешь, прямо сейчас назад отправлю?». Ксюша плакала, вставала на колени, обещала Лиле сделать все, что та пожелает… Вскоре состоялась и первая порка. Родители ни разу пальцем не тронули Ксению, обходясь словесными внушениями. Возможно, потому она и выросла такой «избалованной неженкой», как постоянно называла её Лилия. Конечно, повод был пустяковый: - Где батон? Почему не купила батон? Я кажется сказала тебе купить батон! - Прости, я забыла… Я… - Ксюша и сама себе не могла ответить, как она умудрилась забыть про этот чертов батон. – Черный есть… - Мне не нужен черный. Мне. Нужен. Белый, - по словам отчеканила Лилия и умолкла, но спустя полминуты заговорила снова, но как-то по-другому, вкрадчивым тоном: - Забыла, значит? С кем не бывает, чего ж… А знаешь, у меня есть хорошее средство от забывчивости? Хочешь, покажу? – Ксения, не думая, кивнула, и Лиля тут же скомандовала: - Ляг на диван, задери юбку и спусти трусы. - Что?! – оторопела девочка. - Выпорю тебя, вот что, - рассмеялась сестра. – По твоей голой заднице. Ничего не соображая, Ксюша улеглась, заголив попу. Вскоре Лилия вернулась с тем самым ремнем. Дальше последовала нещадная взбучка до синяков и постановка в угол - Кстати знаешь, - сказала тогда же Лиля, - что будет, если ты кому-нибудь расскажешь, что я тебя выдрала? - Нет, - рассеянно ответила Ксения. Она и в мыслях такого не держала. - Тебя у меня заберут и отправят в детдом. А уж там, знаешь, тебя будут бить постоянно. И не так, как я, а по-настоящему. И кормить не будут, - она поверила. И молчала. Вскоре Ксюша снова пошла в школу. Много времени ушло на оформление документов, но в итоге Лилия устроила её в элитную гимназию. Девочка сумела сдать экзамены (в неформальной обстановке, ибо посреди года), но уровень требований не только к знаниям, но и к прилежанию там оказался много выше, чем в старой школе, где Ксения имела по большинству предметов твердые четверки и пятерки. Невозможно было перестроиться на ходу. И она съехала. Стала получать двойки и тройки. Тогда сестра снова взялась за ремень… … Ксюша стояла в ванной и смотрела в зеркало на твое красное от слез лицо и ниспадавшую на неё короткую темную челку. Невысокая, невзрачная, с выдающимся носом… «Кто ж тебя такую замуж возьмет? – вопросила как-то Лиля во время очередного наказания. – А ты ещё и готовить толком не умеешь. Учись, давай. Красоты Бог не делал – так умом бери. Иначе никому не нужна окажешься». И она училась. Училась… -2- Ксюша стояла в углу и тупо смотрела в стенку. Обнаженная ниже пояса, одетая лишь в короткую футболку, девочка то и дело вздрагивала всем телом, заслышав любой шорох за спиной. Она не имела права оборачиваться, но знала и чувствовала, что работающая за компьютером Лилия то и дело бросает взгляд в её сторону. А потому нельзя шевелиться. Нельзя переминаться с ноги на ногу. Нельзя убирать из-за головы затекшие руки. Иначе… Ксения ненавидела такие дни. Ненавидела, когда в выходной, обычно с утра, когда ничего не предвещала беды, сестра вдруг без предупреждения, прицепившись к какой-нибудь мелочи, а то и вовсе «для профилактики», перебрасывала воспитанницу через колено, и, заголив той зад, шлепала её ладонью или, как сегодня, резиновым тапочком. Далеко не так больно, как ремнем, хотя и обидно. Но главное не в том – после такой утренней шлепки Лиля всегда отправляла сестренку в угол, где заставляла стоять час, два, а то и три. После чего, конечно, и речи уже не могло быть о хорошем настроении, а время, как правило, оставалось только на приготовление многочисленных уроков и домашнюю работу. Ксюша плакала бесшумно, ибо любой изданный звук мог привести к новому наказанию. - Все, вольно, - голос сестры как всегда раздался неожиданно, тогда, когда девочка уже успела смертельно устать от тщетного ожидания и погрузиться в странную прострацию. – Хочешь чайку попить? - Да, - Ксюша боязливо обернулась и направилась на кухню, где Лиля как раз ставила чайник. – А… Можно одеться? - Нет, нельзя, - спокойно ответила Лилия. – Кого стесняешься? Меня, что ли? Так я все видела и не раз. - Неприятно… Просто… - девочка нерешительно взяла свою чашку и налила заварку. - На то и наказание, чтобы было неприятно, - кивнула сестра. – Сладкое не бери – не заслужила, - Ксюша ненавидела пить «пустой» чай без сахара, но покорно наполнила кружку кипятком и неловко опустилась на свой стул: - И гулять мне нельзя сегодня? - Ксения, - в тоне Лили послышались угрожающие нотки. – Какое гулять?! Две недели до конца четверти. Какое гулять?! Или может ты все оценки исправила? Или может я тебя мало отшлепала? - Я исправила физику, геометрию… - начала Ксюша, но сестра прервала её досадливым жестом: - Завтра все узнаю. На дне открытых дверей. Уж ты не сомневайся. Если что утаила – выдеру так, что света невзвидишь. Лучше сейчас скажи. - Нет, Лиль… Я тебе не врала… Никогда… - на глаза вновь навернулись слезы. Почему, почему она не верит?? - Завтра узнаю. Детки часто врут. Подростки особенно, - то, откуда бездетная Лилия брала свои педагогические познания, было тайной за семью печатями. – Послушай, что скажу. В гимназии учиться на тройки недопустимо. Мне же за тебя стыдно. - Там у многих тройки, - попробовала защититься девочка, и тут же поняла свою ошибку. Сестра резко встала и схватила её за ухо, больно вывернув его своими длинными холодными пальцами. - Запомни раз и навсегда, милочка. Мне. Нет. Никакого. Дела. До. Других. Детей. Меня интересуешь только ты. Потому что я за тебя несу ответственность! Поняла? – она ударила Ксюшу лицом об стол. – Поняла?! - Да… Ай… Лиля… Прости… Не надо… За ухо только не надо… Ай… - Это почему же? – Лилия разжала пальцы, отбросив сестренку на спинку стула. - Увидеть… Могут… - сквозь слезы простонала Ксюша. – Не надо… По лицу… Выпори лучше… - Ерунда, - Лиля рассмеялась и явно перестала злиться. – За такую фигню тебя не заберут. Главное, сама язычок держи за зубами. А выпороть я тебя всегда успею. Жди завтра вечерком. Сама как думаешь – будут в четверти трояки? - Боюсь, да, - честно ответила Ксения. – Я стараюсь закрывать, но много всего. Химия, алгебра… Английский сложный очень… Остальное, вроде… - Ты просто ленивая, - отмахнулась старшая. – Вот как мы поступим. Будет одна тройка в четверти – высеку тебя розгами, как и обещала. А это гораздо, гораздо больнее, чем ремешком. А если троек будет больше, то вдобавок к этому ты все каникулы просидишь дома без Интернета за уроками. И я стану пороть тебя каждый день. А все свободное время будешь стоять в углу с голой попой. Чудесные весенние каникулы для маленькой троечницы. - Лиля… - тут Ксюша по –настоящему разрыдалась, уронив голову на стол. – Лиля… Не надо… - Чего-чего? Просишь отменить ещё не назначенное наказание? Так ты уже смирилась с поражением, дрянь мелкая! – болезненный подзатыльник. – Этим-то ты и бесишь меня больше всего! Запомни, милочка – безвыходных положений не бывает. Даже если тебе кажется, что все потеряно, на самом деле это не так. И ты в силах все изменить, если возьмешь себя в руки. Борись, не сдавайся, ломай себя через колено. Если хочешь быть человеком, а не размазней. Поняла меня? - Да, я постараюсь, - кивнула девочка, собравшись. - Ладно, допила? Давай, свари борщ. А я пойду, почитаю. Должна же и я иногда отдыхать. … «Родительский день» в гимназии проходил спокойно. Лилия явилась в школу разгоряченная, сразу после занятий спортивным фехтованием, но первый же разговор (с учительницей математики) настроил её на более благостный лад. - Да, девочке, конечно, тяжело, - говорила невысокая толстушка, сидевшая на фоне разрисованной многочисленными формулами доски. – Но, по-моему, она в этом не виновата. Знаете, я иногда сомневаюсь в том, что её вообще чему-то учили там, откуда она приехала. Приходится с ней все проходить заново, вплоть до таблицы умножения. То есть я утрирую, конечно, но… Но она все понимает, довольно быстро. И старается. Видно, что очень старается, - «Ещё бы не старалась», усмехнулась про себя Лиля. – Я, конечно, не могу сказать точно – у нас ещё впереди контрольная и две самостоятельные, но, думаю, четверки у Ксюши будут. И по геометрии и по алгебре. Я ей дала переписать почти все старые работы, и теперь у неё всё более-менее. И вы знаете, подсчет подсчетом, но к новеньким у меня особое отношение. А тут ещё такая трагедия… И главное – она уже всё, почти всё освоила. - Ну, поблажек нам не нужно, - поблагодарив учительницу, добавила Лилия. – Но ситуация и правда не простая, так что… - Знаете, в любом случае решающей будет следующая четверть. Уверена, что в году у Ксюши все будет отлично и она спокойно перейдет в восьмой класс. Химика Лилии настигнуть так и не удалось. Но из разговоров с другими родителями она поняла, что этот хмурый дед систематически выставляет тройки подавляющему большинству своих учеников, и все уже давно отчаялись что-либо с ним сделать. Зато получился продуктивный разговор с англичанкой. Относительно молодая подтянутая брюнетка, та сразу набросилась на сестру Ксюши. - Она вообще у вас откуда?! С ней раньше хоть кто-то занимался? У неё английский с какого класса был? - Говорит, с первого, но сами знаете… - она произнесла название города. – Места дикие, чему там могли её научить. Надеюсь, ещё не поздно. - Конечно, конечно не поздно, - тут же согласилась учительница. – Девочка у вас способная. Очень-очень способная. Но ей надо стараться! Надо заниматься как можно больше. Хотя бы по часу в день. Обязательно каждый день. - Это можно устроить, - кивнула Лилия. – Думаю, я смогу с ней позаниматься сама. И лениться не дам. - Вот-вот, - закивала англичанка. – Сейчас очень сложный период, ей нужно встроиться в группу. У группы очень высокий уровень. Я, конечно, поставлю ей четверку. Если не нахватает двоек ближе к концу. Ибо видно, что старается. Но дам задание на каникулы, большое. Вы уж проследите… - Не волнуйтесь, - улыбнулась Лиля. – Проследим. И наконец, под самый вечер, разговор с классным руководителем, одновременно учительницей русского и литературы. В пустом классе (прочие родители уже разошлись) немолодая статная дама в платочке сидела напротив Лилии и задумчиво глядела на неё из-за стекол больших роговых очков: - Вы, я надеюсь, не торопитесь? Я хочу серьезно с вами поговорить. - Нет, Елизавета Авдеевна, не тороплюсь, - под ложечкой неприятно засосало. - Что же, во-первых, я хочу вас похвалить. Не вашу сестру, я вообще редко хвалю детей, а именно вас. То, что вы для неё делаете – это настоящий подвиг. Главное, что девочка способная, очень умная, у неё здесь все перспективы. А если бы не вы, она бы совсем пропала… Знаете, в наше время мало кто способен на поступок, на жертву ради другого. А вы… - Не преувеличивайте. Я не могла бросить Ксению на произвол судьбы. Я не очень-то хотела её брать, но если бы она попала в детдом, я сама не смогла бы с этим жить. Но давайте лучше о ней, а не обо мне. - Как раз к ней я и собиралась перейти. Скажите мне, Лилия… Как ваше отчество? - Как и у неё – Сергеевна. Но можно просто Лилия. - Благодарю вас, Лилия. Так вот скажите мне сразу и честно – вы её бьете? - Кто вам такое сказал? – девушка непроизвольно сжала кулаки. – Она?! - Нет-нет, - сразу подняла руку классная. – Ничего подобного Ксюша мне не говорила. Но это нельзя не заметить. Я вижу, как она реагирует на плохие оценки, как ей тяжело сидеть на следующий день, вижу, что она часто плачет. Сначала думала – из-за своей утраты, но, видимо, не только. Только не думайте, Лилия, что я вас заложу. Не заложу, и никто не заложит. Во-первых я не враг ни вам, ни, главное, ей. А во-вторых, я сама человек старой школы и скорее сторонница телесных наказаний, чем противница. Потому при других обстоятельствах я бы вообще не стала вмешиваться. Но здесь особая ситуация. - Ничего особого, - стиснула зубы Лиля. – Я иначе с ней не справляюсь. Ксюша об этом знает и согласна на порку. Это наше семейное дело. - Понимаю, Лилия, понимаю. Но все-таки послушайте меня. Я все-таки на свете подольше вас пожила, и, не обижайтесь, но для меня вы обе ещё девчонки. Я вижу, что вам обеим сейчас тяжело и не собираюсь никого осуждать. Да, вам сложно и кому угодно на вашем месте было бы сложно. Я просто хочу помочь, ибо мне небезразлична судьба Ксении. В семейные дела лезть не собираюсь, но у меня к вам пара просьб. Выслушайте, пожалуйста, - Лиля согласно кивнула. – Во-первых, прекратите пороть её за каждую низкую оценку. Хотя бы по моим предметам. Потому что тем самым вы ставите меня, как учителя, в неловкое положение. Боюсь ей тройку поставить. Хотя в целом у меня очень высокие требования. Бывает, что ребенок старается и так, и эдак, но ему сложно сразу к ним приспособиться. А многие годами не могут. Ибо я требую держать планку. Каждое сочинение должно быть качественным. И ваша сестра очень, очень старается. Но у неё не всегда получается, и это нормально. Я не собираюсь завышать ей оценки по сравнению с остальными. Но не хочу и отправлять её на порку каждый раз, когда мне что-то не понравилось. Давайте договоримся – вы не будете больше пороть её за тройки по литературе. За двойки ладно, их я обычно ставлю, когда работа не сделана. Если же я замечу, что она ленится или недорабатывает, что с её способностями преступно, то я сразу же сообщу вам об этом. Договорились? - Хорошо, Елизавета Авдеевна. Поняла вас. - А во-вторых… Знаете, мне очень неловко говорить вам об этом. Но, видимо, я обязана вмешаться, чтобы не было большой беды. Я вижу, что девочка очень страдает. Она потеряла родителей, потеряла, по сути, всех друзей и знакомых, сейчас ей очень сложно в новом коллективе. Она одинока, она травмирована. В такой ситуации ребенку необходимы прежде всего любовь и ласка. Ей просто недостает душевного тепла. А вы для неё единственный родной человек. И никто кроме вас не сможет дать ей это. Просто подумайте над моими словами. Вы и так сделали много, и никто из приличных людей никогда не посмеет бросить в вас камень. Но… Иногда ситуация требует от нас ещё большего. Если что – всегда можете обратиться ко мне, запишите телефон… Буду всегда рада вас слышать. - Спасибо, Елизавета Авдеевна, - искренне сказала Лилия, прощаясь. – Спасибо за понимание. Домой она ехала в глубокой задумчивости, то и дело покусывая нижнюю губу.
Forum: -3- - Можно? – Ксюша осторожно постучалась в комнату Лилии. Та, увлекшись чтением популярного фэнтези-романа, даже не заметила приход сестры. - Можно, - отозвалась Лиля, и девочка тут же вошла, держа в руках раскрытый на последней странице дневник. - У меня всего одна тройка в четверти, - почти победно провозгласила она. – По химии. - Нашла, чему радоваться, - сплюнула старшая, откладывая книгу. – Выдеру ведь. - Да, но… Всего одна ведь… Я постаралась, почти все исправила… Зато у меня пятерки по русскому, истории, обществознанию, географии, биологии, информатике, рисованию, музыке… - Ещё скажи, что по физкультуре, - саркастически добавила Лилия, лениво просматривая дневник. В глаза бросилась приписка от Елизаветы Авдеевны: «Ксения молодец, старается. Ещё немного и было бы отлично по литературе». – На похвалу, что ли, напрашиваешься? – Ксюша смешалась под взглядом сестры и отступила на шаг. – Ладно, хорошая девочка. Можешь, если захочешь. Ещё бы чуть напряглась – и не пришлось бы под розги ложиться. Высеку завтра. Вместе сходим в парк и нарежем веточек. А сегодня отдыхай. - Лиль, а можно… Можно мне телефон? - А тебе зачем? В стрелялки рубиться или в соцсетях сидеть? У меня, между прочим, в твоем возрасте ничего такого не было. Жила же как-то. Может, завтра верну, после наказания. А может, и нет. Книжку лучше почитай – для мозгов полезнее. - Пожалуйста, Лиль, - Ксюша знала, что просить по второму разу не стоит, но все же не могла себя сдержать. – Мне только пообщаться. - Интернет-зависимая, значит? – сидевшая на широкой кровати Лилия с отвращением поджала губы. – Это ведь как алкоголизм. Страшная вещь. А со своими старыми приятелями общаться, пожалуйста, прекращай. Иначе из тебя никогда приличный человек не выйдет. Поняла? И не ной. А то вот прямо сейчас возьму ремень и отлуплю до синяков. Не нарывайся. - А хочешь чаю? – вдруг спросила девочка. – Я тебе сюда принесу. - Давай, - кивнула сестра. – Только смотри, не пролей. - Тебе с вареньем? - Да. Можешь себе тоже, - решила проявить милость Лиля. Все-таки девка правда постаралась, надо её как-то поощрить. Вскоре обе сестры уже сидели рядом и медленными глоточками пили горячий напиток. Конечно, стоило бы пойти на кухню, но Лилии не хотелось лишний раз шевелиться – с утра на тренировке она устала как собака. Если добавить работу на износ в прошедшие несколько дней… В общем, девушка расслаблялась. Сейчас ей было бы лениво даже выпороть Ксюшу. - Скажи-ка мне, Ксения, - вдруг заговорила она. – Тебя действительно до меня ни разу не били? - Нет, Лиль… - Ксюша сразу же напряглась и будто сжалась в комочек. - Совсем-совсем? Ни руками, ничем? - Нет… Не били никогда. - Ты знаешь, это странно. Хочешь спросить – почему я так думаю? Все просто. Твой покойный папаша, который также и мой покойный папаша, меня периодически избивал. И не только меня. Мою мать тоже. - Нет! – вскрикнула Ксюша и тут же сама зажала себе рот ладонью. – Не может быть, - добавила она уже тише. - Что, не веришь? Не веришь любимой сестренке? А придется поверить. Иначе заставлю, - она наблюдала за побледневшей, съежившейся девочкой, и начинала получать удовольствие от своего рассказа. – Бил он меня, бил. Да и матушка не отставала. И не цивилизованно, как я тебя, а просто брали и мордой об стол. Или ногами. Или табуреткой. Сами жили, как кошка с собакой, и на мне злость срывали. Иногда отец заявлялся домой пьяный и начинал маму бить. До крови. А я стояла в стороне и смотрела. Иногда потом и до меня доходила очередь. - Я слышала, что он пил раньше, - вдруг вставила Ксюша. – Краем уха. Но бросил, прошел какую-то терапию… - Может и бросил. Только сперва, встретив твою мамку, выгнал нас из квартиры. Мы больше года жили в каком-то полуподвале с кучей народу. Девяностые, дикое время… Мать чуть что зверела и била меня. Таскала за волосы. Электропроводами секла. Обливала кипятком. Должно быть, она меня возненавидела как его дочь. Тогда же меня изнасиловали… Хотя это неважно. И всё это для того, чтобы ты могла счастливо родиться на свет и припеваючи жить в нашем доме, - девочка уже давно отставила чашку и бессильно рыдала. – Избавляю от подробностей, но, поверь, было страшно. Казалось, никогда из этого не выберемся. Но мать нашла работу, сняла более-менее приличную комнату, а потом повезло ей встретить этого Михал Петровича. А он тогда как раз в гору пошел. И за пару лет все резко переменилось. Мы оказались в Москве, в хорошей квартире, у меня появилась своя комната… Да, для меня это было нечто новое. Отчим меня не трогал, кстати. И даже матери не позволял. Хотя иногда, в его отсутствие, все же доставалось. Но при этом они меня практически игнорировали. Нет, давали карманные деньги, все такое, но я должна была сама себе стирать, готовить, желательно когда их не было, и вообще как можно реже попадаться им на глаза. Воспринимали меня как рудимент прошлого, которого лучше бы не было. Словом, я рано осознала, что никому не нужна. Хотя и жаловаться грех – жила получше многих. Как стала совершеннолетней и поступила, так сразу же получила квартиру и предложение проваливать. Которым с удовольствием воспользовалась. Деньгами мне первое время помогали, но я быстро встала на ноги. Как с веб-дизайном освоилась. Сейчас общаюсь с ними редко. Насчет тебя, кстати, звонила матери, когда все только начиналось. Думала уговорить её как-то поучаствовать. Она мне знаешь, что ответила? - Нет, - выдавила из себя Ксюша, тупо смотревшая в пол. - «Чтобы я ещё одну дочку этого козла на себя взвалила?» - Лилия заговорила противным скрипучим голосом. – «Нет уж, спасибо, мне одной по горло хватило». И дальше ещё что-то про дрянную наследственность. Не выдержала, бросила трубку. Хотя, наверное, она в своем праве. Зачем я всё это тебе рассказала… Будешь теперь думать, что я тебе мщу? Будешь? - Лиль, нет, я… - Будешь-будешь. Вообще да, - старшая сестра щелкнула пальцами, - ты в моей власти, что хочу с тобой, то и сделаю. Но я не алкоголичка и не истеричка. И не стану мучить тебя так, как мучили меня. А сказать хочу одно – все это сделало меня сильнее. С детства мечтала об одном – стать сильной и вырваться. Добиться свободы. Послать их всех к чертям собачьим. И у меня получилось. Стала человеком. Потому даже зла особо не держу. Сейчас только прорвало как-то. А некоторые, с кем родители без конца нежничают и сюсюкают, сидят потом у них на шее лет до тридцати и вырастают ни на что не годными ничтожествами. И тебя я сделаю сильной. Постараюсь. Мне не нужна твоя любовь. Можешь меня ненавидеть, можешь хотеть как можно скорее избавиться от меня и забыть, как страшный сон. Я только за, если это поможет тебе идти вперед и преодолевать препятствия. А всякие телячьи нежности я терпеть не могу. Запомни это. Ладно, заболтались что-то мы, - Лилия бросила взгляд на циферблат настенных часов. – Мне бежать скоро, а я ещё не накрасилась. Иди в свою комнату. На сегодня свободна. Ужин только не забудь приготовить. … Утром следующего дня сестры вместе отправились в ближайший лесопарк, где нарезали целую охапку длинных ивовых прутьев. Лилия заставляла работать Ксюшу, вручив той небольшой перочинный ножик. Хотя девушки старались выбирать укромные места, их все же заметил один пожилой собачник, произнесший что-то вроде: «На кой черт деревья калечите?», на что Лилия с улыбкой ответила: «А мы баню хотим замутить». В принципе для русской бани традиционно использовался веник из березовых веток с листьями, а не ивовых и без листьев, но хозяин рыжей немецкой овчарки, видимо, не разбирался в подобных тонкостях, а потому счел себя удовлетворенным ответом. После этого всю дорогу старшая сестра не уставала приговаривать: «Жаркая будет банька, ой, жаркая!». Придя домой, Лиля поставила пучок прутьев в наполненную ванну и отправила Ксюшу в комнату, откуда снова вызвала её спустя пару часов. - Розги готовы, - сказала она с улыбкой. Мокрые ветки вместе с подложенным под них полотенцем лежали на стуле. – Раздевайся и ложись на диванчик. Разденься совсем, - уточнила Лилия. – Догола. Краснея, Ксюша послушно сняла футболку, штанишки, трусы и лифчик, бережно сложив их на кресло, а затем улеглась на диван лицом вниз, готовясь к наказанию. - Будет очень больно, - предупредила сестра. – Но не вздумай вскакивать или закрываться руками. Иначе накажу пряжкой ремня. Ты ведь теперь неделю в школу не пойдешь, так что могу чувствовать себя совершенно свободно. Получишь сперва пятьдесят ударов, но если разозлишь меня – цифра увеличится. Считать не забывай. Ну что, поехали? - Да, - тихо откликнулась девочка, и первый удар жгучей лозы обрушился на её ягодицы. Визг и судорога, прошедшая по всему телу. - Кому сказала – считать! Значит, этот вне очереди. Начинай со следующего, - Лилия стегнула по тому же месту, Ксюша снова завопила, но все же успела простонать: - Один. Сама Лилия была знакома с поркой розгами лишь по книгам и потому представляла её себе чисто теоретически. Для неё стало сюрпризом, что после первых же несколько ударов Ксения принялась извиваться, как ужаленная, и закрываться руками, несмотря на угрозу дополнительного наказания. Правда так больно или девка просто терпеть не умеет? Ничего, свое получит. Лиля придавила сестру левым коленом и принялась сечь с удвоенной силой, то и дело хлеща по бедрам или нанося удары «с оттяжкой» (этот прием она позаимствовала из «Детства» Максима Горького). - Ай, Лиль, не надо… Десять… Не надо, ааа… Одиннадцать… - Чего тебе не надо, тварь? Тройки получать не надо. Терпи, давай, будь человеком. Плакса несчастная. - Восемнадцать… Аа… Девятнадцать… Лилия часто меняла розги. Свежие жалили больнее, и Ксюша вскоре охрипла от непрерывного визга. Её зад был уже исполосован вдоль и поперек, и сестра перешла к обнаженной белой спине воспитанницы. Она клала удары один за другим, постепенно поднимаясь от копчика к шее, но, достигнув плеч, принялась двигаться в обратном направлении, намеренно стегая по одним и тем же местам. Исполосовав таким образом всю спину Ксюши, она снова принялась за ляжки. - Сорок два… Сорок три… - девочка уже не могла орать и только тихо стонала сквозь всхлипы – Сорок шесть… Сорок семь… Сорок восемь… Сорок девять… Ааа! … Пятьдесят… - последний удар был нанесен по копчику с сильной оттяжкой и оставил длинную кровавую полосу. – Все? -Лежать. Сейчас получишь за сопротивление, - Лилия невозмутимо отошла и вскоре вернулась с хорошо знакомым Ксюше офицерским ремнем. На иссеченную девичью попу посыпались жестокие удары пряжки, оставляя бордовые следы. Врезав десять раз, Лиля отбросила ремень. – Встань и марш в угол, - девочка поднялась и, пошатываясь, направилась в указанном направлении. – Живее! Стоять ровно, с руками за головой. Если что – добавлю. И до конца дня ходишь голая. Пусть тебе будет стыдно. Лентяйка мелкая. -4- - Надюш, дело такое, - Лилия прижимала трубку к уху, медленно прохаживаясь по комнате. – Я себе, наконец, организовала отпуск. Собираемся с Олегом в Турцию на три недели. Билеты на седьмое число купили. - О, поздравляю! – радостно отозвалась подруга. – Наконец-то кто-то у нас взялся за личную жизнь! Молодец, чего… - Да брось, ничего серьезного. Так, развлечься, оторваться. Скорее всего, он успеет мне за этот срок надоесть. Вблизи, знаешь ли, все совсем по-другому выглядит. - Вредина ты, Лилька. Вот увидишь – все образуется. Такой красавице преступно одной быть. Поздравляю, в общем. А ко мне не заедешь до отъезда? Мы тебя на даче очень ждем. Успеешь как раз. У нас тут грибочки… - Да, Надь, я как раз хотела об этом, - прервала собеседницу Лилия. – Ты помнишь, сестренка ведь у меня. Сейчас каникулы, лето. С собой её взять, понятно, не могу – третий лишний. Одну оставлять тоже не хочу. Прожить она проживет, но все равно боязно. Да и как бы чего не вышло – она и так-то у меня на птичьих правах. - Да-да-да, - защебетала Надя. – Подростка в квартире одного оставишь – добра не жди. Особенно такого… трудного. - Я всякие детские лагеря смотрела, - продолжала Лиля. – Вроде есть неплохие. Но она меня на коленях умоляет никуда не отправлять. Боится очень. Пожалуй, её можно понять. Вот и хотела тебя попросить, если не затруднит… - Что, взять Ксюшку твою к себе? – подруга не дала ей договорить. – Вот вообще не вопрос. С Лизой её поселю, места хватит. Не сомневайся даже. Я тебе всегда рада помочь - С ней может быть сложно, - Лилия сделала паузу. – Ну я тебе рассказывала. Травма, переходный возраст, все такое. В общем, доходит до девчонки только через одно место. Так что ты, ежели что, не стесняйся. - Справлюсь я, Лилька, справлюсь. У меня своих двое. Это ты попала как кур в ощип, а я опытная. Привози. Все устрою наилучшим образом. Когда ждать? - А хоть послезавтра, - Лилия обрадовалась, что разговор прошел так гладко. – Допилю кое-какие дела, и поедем. Ждите к обеду, пробок, надеюсь, не будет. Тебе удобно? - Удобно, конечно, Лиль. Мы ж тут ничего, считай, не делаем. Когда хочешь, тогда и приезжай. Грибочками угощу, молочком местным, натуральным. - Спасибо, Надь. Очень выручила, правда. - Да не стоит того. Мне, знаешь, одним дитем больше, одним меньше… А ты отдыхай, главное. И устраивай личную жизнь. А то душа за тебя болит. Все, пока, целую. И жду! - Пока, до встречи, - Лилия с удовлетворением отложила телефон. Одну проблему можно было считать решенной. … Пронзительный звонок заставил Ксюшу мгновенно вскочить с постели. Девочку сразу охватил жуткий страх. Лиля уехала вчера, оставив её одну. Кто это может быть, откуда? Холодея, она посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял огромный полицейский. Уже виденный ею когда-то… - Что вам нужно?? – дико закричала Ксюша. - Ваша сестра трагически погибла в авиакатастрофе, - дверь распахнулась сама собой, и страшный мужчина в форме вошел в квартиру. – Самолет упал в Черное море. Собирайте вещи, поедем с нами. - К… Куда? - В детдом, - полицейский внезапно схватил её за плечо длинными, напоминающими щупальца пальцами - Неет!!! Нееет!! – она подалась назад, но множество мужчин и женщин, ворвавшихся в прихожую, схватили её за руки и за ноги и потащили прочь. Перед глазами все поплыло и завертелось. – Мама! Лиля!! - Мама умерла, - из толпы вышел, подняв вверх большой палец, старичок-химик. – И Лиля умерла! Теперь тебе никто больше не поможет, ты, мелкая двоечница! - Ааа! – Ксюша заорала благим матом, рухнула на пол и… Проснулась. Она лежала почти на полу, боком зацепившись за край кровати. Рядом валялось упавшее одеяло, простыня съехала, обнажив матрас. А около кровати стояла Лилия в одной ночнушке и недовольно смотрела на сестренку. - Ксения. Ты чего так орешь? Весь квартал разбудишь. Тебе по попе дать? - Лиля, Лилечка! – ничего не соображая, девочка вскочила и бросилась на шею недоумевающей сестре. – Живая, живая… - Эй, ты в порядке вообще? – Лилия смущенно отступила на шаг. – Кошмар, что ли? - Да… - Ксюша постепенно возвращалась к реальности. – Прости. Мне приснилось, что ты умерла. Я так не хочу, чтобы ты уезжала… Мне так страшно… - Ничего со мной не случится, не волнуйся, - старшая сестра терялась, не зная, что предпринять. – Тебе дать успокоительное или отшлепать? - Что хочешь, делай со мной, - прошептала Ксюша, свалившись на колени. – Что угодно. Только не оставляй… - Будешь мне еще тут сцены устраивать? Чай не маленькая уже. Четырнадцать лет, постыдилась бы. Сейчас выпьешь глицину и ляжешь спать. Ещё раз поднимешь меня своими воплями – выпорю так, что до моего возвращения следы останутся. В напоминание. Поняла? - Да, - девочка кивнула и покорно пошла на кухню вслед за Лилией. – Прости меня. Я не специально, правда. Мне просто стало очень-очень страшно. - Немудрено, - Лилия набрала стакан теплой воды и отсчитала десять капель из небольшого флакончика. – Боишься, что без меня тебя в застенок отправят. И правильно боишься. Но будь уверена – я вернусь в целости и сохранности. Ты, главное, веди себя хорошо. … Высокий дачный дом стоял на холме, как бы возвышаясь над небольшой деревушкой. К нему вела всего одна небольшая просека, проложенная сквозь лес, и потому, заслышав вблизи шум двигателя, возившаяся на кухне Надежда сразу поняла, что пришло время встречать гостей. Она тут же кликнула ребят и сама выбежала во двор. Невысокая шатенка в коротком цветастом платье, она выглядела значительно моложе своих тридцати пяти лет и вполне могла сойти за юную девушку, пока рядом не появлялись её дети – Паша и Лиза двенадцати и одиннадцати лет соответственно. Сейчас все трое стояли во дворе на фоне свежих грядок и наблюдали за белым BMW, медленно взбиравшемся на холм. - Классная у них машинка, - высказался Паша, серьезный белобрысый мальчик с плеером на шее. - Да, айс, - кивнула Надя. – Надеюсь, заедет, - она задумчиво поглядела на крутой склон. Заехали без проблем. Хозяева распахнули ворота, позволив автомобилю сразу же проникнуть во двор и занять специально отведенное место (семья Нади жила на даче без машины; на ней их временами навещал её муж). Двери распахнулись, и две девушки тут же выскользнули наружу. Пожалуй, глядя на эту пару, Надежда никогда не смогла бы предположить, что видит перед собой сестер, пусть даже и единокровных. Высокая, статная, светловолосая Лилия с ярким макияжем, в джинсах и мужской рубашке, с небольшой сумкой через плечо, и маленькая, темненькая, невзрачная, отчего-то как будто грустная Ксюша. Надя впервые видела воспитанницу своей подруги. - Привет, как доехали? – две женщины обнялись и обменялись легкими поцелуями. - Хай, да пойдет. Дороги в порядке. Только не сразу нашла. Который раз езжу и все время этот поворот пропускаю… Поможете вещи разгрузить? Хорошо. Только я, наверное, сегодня же от вас свинчу. - Что, и не заночуешь? – Надя слегка расстроилась. Её дети наперебой помогали Ксюше доставать из багажника немногочисленные пакеты с вещами. - Да работенка одна подвернулась. Как раз на пару дней, если поднапрячься. Чтобы уж с чистой совестью. - Маньячка ты, Лилька, - неодобрительно покивала Надежда. – Когда уже выйдешь замуж и успокоишься… Ладно, заходи. Обедом-то я уж тебя покормлю. Супчик приготовила, грибной. Вкусно пахнет? – Лилия с улыбкой кивнула. – А что девочка смотрит, как неродная? - Забей, ей привыкнуть просто надо. Вскоре все пятеро поднялись на веранду и расселись за длинным столом с клетчатой скатертью. Ксюша оказалась с краю, рядом с Лилией, и терялась, отводя глаза, видя, что все рассматривают её с неподдельным интересом. Помнила, как сестра сказала ей в машине: «Ты не думай, Надька строгая. Другой бы я тебя не доверила. Да я и сама тебя наказать успею, если начнешь выпендриваться. Поняла?». Она поняла. И старалась не выпендриваться. Надя разливала по тарелкам грибной суп, не переставая при этом расспрашивать подругу обо всем на свете. «Как работа?», «Как Олег?», «Как дела у Лены?», «Куда пропал Миша?». - Дался тебе этот Миша, - сплюнула Лиля. – Я уже и забыла, что был такой. Вот она, может, помнит. Ксюха, - она толкнула сестру локтем, заставив ту вздрогнуть и чуть не выронить столовую ложку от страха. – Да не бойся ты. Помнишь дядю Мишу? - Не… - Ксюша недоуменно взглянула на неё. – Не помню. Почти… - Вот видишь, никто его уже не помнит, - торжественно заключила Лилия. – Мишей больше, Мишей меньше. Дурак он был, вот что. - Мне казалось, у вас серьезно все, - повела плечом Надя. – Но дело твое, конечно. Про Олега лучше расскажи. Как у вас все идет? - Ну может не при детях, а? - Ах, ладно, прости. Ешьте, давайте. У меня ещё второе – котлетки. Тоже свои, собственные. - Ты здесь сразу такая хозяйственная становишься, и не узнать, - улыбнулась Лиля. - А то. Когда не работаешь, сразу подлинное призвание просыпается. Тебе бы тоже отдыхать так иногда. А то совсем какая-то за это самое… После обеда Надя раздала всем горячее молоко в фарфоровых кружках. Ксюша пила медленно, боясь обжечься, и держала свою чашку на весу. - Так это в апреле, получается, было? – продолжался меж тем разговор, нить которого девочка давно утеряла, наблюдая за Пашей и Лизой, игравшими в какую-то странную игру на пальцах. - Не, мне кажется, раньше… Ксения! – громко сказала Лилия, привлекая внимание сестры. Та от неожиданности съежилась и непроизвольно разжала пальцы. Кружка с грохотом упала на стол и разлетелась на кусочки. Белое молоко потекло по скатерти. - Ау! Кружка! Фарфор! – тут же взвилась Надежда, вскочив с места. - Милочка, поздравляю, ты доигралась, - Лиля сурово посмотрела на Ксюшу. У той уже наворачивались на глаза слезы. – Есть, чем убрать? - Да, - через минуту нахмурившаяся Надя вручила Ксюше тряпку и совок, и та принялась протирать пол и убирать осколки. - Ты уж прости, - говорила меж тем Лилия, успокаивая подругу. – Она дерганая немного, новые впечатления из колеи выбивают. Но она не всегда такая. Подумаешь, кружка… Я тебе такую же подарю. А девчонку накажу прямо сейчас. - Уж будь добра, - кивнула Надежда, постепенно беря себя в руки. Над верандой повисла тишина. Ксюша стояла и смотрела в пол, не в силах вымолвить ни слова. Паша и Лиза затаились, наблюдая, как Лилия расстегнула свою сумочку и достала оттуда черный офицерский ремень. - Ксения, что надо сделать? - Ай… Не надо! Простите! – вдруг завопила Ксюша, только сейчас поняв, что её ждет. – Я не специально! Не надо… Хоть не при всех… Не надо! - Надо-надо, - решительно оборвала её Надя. – Своим бы я за такое крепко всыпала. Чем ты лучше? Не стесняйся, все свои. - Если ты сейчас не разденешься… - начала Лиля, но Ксюша уже все поняла и одним резким движением спустила к коленям шорты и трусы и вышла из-за стола. Лилия не стала терять время даром и тут же зажала сестренку между ног. Ремень обрушился на худенький девичий зад. Ксюша крепко сжала зубы, сдерживая крик. Удары сыпались градом, а Надя с детьми, затаив дыхание, наблюдали за поркой. В этот раз Лилия секла молча и размеренно, заставляя сестру хорошенько прочувствовать каждый удар. Почему-то она с самого утра знала, что без наказания не обойдется, потому и взяла с собой ремешок. Конечно, неудачно вышло с этой кружкой – зная помешанность Нади на всевозможных безделушках и деталях интерьера, можно было предположить, что теперь она откажется от девчонки. Но, кажется, такого не предвиделось. Всыпав Ксюше два десятка ударов, заставивших попу покраснеть, Лиля прекратила порку и отпустила сестру. - Давай, проси прощения. - Простите, меня… Я случайно… Я… - заплаканная девочка переводила взгляд с сестры на хозяйку дома и обратно. - Прощаю-прощаю, - махнула рукой Надежда. – Наказана – прощена. Простое правило. Будешь в следующий раз аккуратнее. Да оденься ты уже, - Ксюша, поняв, что в угол её, видимо, не поставят, поспешно натянула одежку. – Все, ребят. Идите, погуляйте, поиграйте, до вечера свободны. А у нас тут взрослый разговор. Ну чего ты, - она подошла к зареванной Ксюше и потрепала её по голове. Теперь, когда гнев прошел, Наде хотелось проявить заботу. Все-таки нехорошо начинать знакомство с порки. – Хорошая девочка. С кем не бывает. Я на тебя ни капельки не злюсь. Иди, отдохни. … - Я тебя предупреждала, она такая, - заговорила Лилия, когда женщины остались на веранде вдвоем. – Без ремня не может. Ты уж построже с ней. - Справлюсь я, справлюсь, - Наде явно хотелось закончить тему. – Со своими же справляюсь. Да не переживай ты так из-за этой чашки, у меня таких полно, а эта никогда особо не нравилась. Уж лучшая подруга мне точно дороже. - Хочешь, кстати, ремень тебе оставлю? Пригодится ведь. Это у нас специальный, для наказаний, - Лилия мрачно усмехнулась. - Ну тебя, Лиль. Здесь, в деревне, ремень вообще без надобности. Найду я, чем её посечь, если вдруг понадобится. Хватит уже об этом. Знаешь, кого я выпорю, если этот кто-то не пригласит меня в ближайшие месяцы на свою свадьбу?
Forum: -5- Сразу же после столь неудачного для Ксюши обеда Лиза, напоминавшая миниатюрную копию собственной матери, позвала её вместе сходить на речку (задумчивый Паша засел где-то в доме). Гостья первое время отнекивалась, но потом все же приняла приглашение и, натянув купальник под шорты и майку, отправилась вслед за новой знакомой. Высеченная попа продолжала саднить, но девочка заставляла себя не обращать на это внимания – в конце концов, случалось получать и покрепче. Лиза же всю дорогу не переставала щебетать и, пока они спускались с холма, а затем пересекали деревню, успела в красках поведать Ксюше множество историй почти про всех многочисленных обитателей Малого Красненькова. На импровизированном речном пляже с деревянными мостками оказалось с десяток деревенских ребятишек, мальчишек и девчонок, тут же начавших радостно приветствовать Лизу и знакомиться с Ксюшей. Когда дочь Нади сбросила одежку, оставшись в голубом купальнике, и направилась к воде, её спутница застеснялась следов наказания (идя сюда, она не думала встретить столько народу). Но Лиза ободряюще шепнула: «Забей, здесь почти всех порют. Мы тут почти что дворяне – нам редко достается». Однако когда Ксюша сбросила-таки шорты, новая подруга не без удивления рассматривала её ляжки, на которых оставалось немало более и менее следов как от ремня, так и от розог. Но вскоре, резвясь в приятной прохладной воде и играя местными, Ксения забыла обо всех невзгодах и даже загрустила, когда Лиза, указав на начавшее клониться к закату солнце, позвала её возвращаться в дом. … Когда девочки вернулись с речки, выяснилось, что Лилия уже уехала, даже не попрощавшись с сестрой. Ксюша расстроилась, решив, что, видимо, сильно обидела её сегодняшней выходкой. - Ничего страшного, - успокоила её Надежда. – Просто помешана на работе. Вечно торопится, как на пожар. Да я сама такой была… Кстати, Ксюш, хочешь задницу кремом смажу, чтобы синяки рассосались? - А можно? – Лиля никогда не предлагала сестре подобного даже после самых строгих наказаний. - Можно, конечно. Ксюша улеглась на кровать в Надиной комнате, обнажив попу, а хозяйка стала интенсивно натирать её какой-то белой мазью. Конечно, было больно, но девочка терпела достойно. - Неслабо, конечно, Лилечка тебе выдала, ой неслабо. Такой штуковиной, да ещё с её силушкой богатырской… Ты вообще меня прости, что попросила её наказать. Надо было самой тебя отшлепать или там отстегать хворостинкой раз десять. Но не так же! Видать, решила, я на неё разозлюсь… Но вообще, подруга, не фиг чашки бить, да ещё и в гостях, - Надя закончила и придирчиво осмотрела результат работы. – Полежи пока так минут пятнадцать. - Спасибо вам, - тихонько прошептала Ксюша. – Простите меня. - Да можно на ты, подруга. И прощения хватит просить. Просто извлеки урок на будущее. А вообще вот скажи честно – ты правда такая оторва, что тебя надо пороть постоянно? Или это Лилька перегибает? Вижу, что сечет часто. - Не знаю, - честно ответила Ксения. – Но, наверное, можно и поменьше… - добавила она, набравшись смелости. - Ладненько, посмотрим, - кивнула Надежда. – Веди себя хорошо, и все будет окей. Я своих здесь стараюсь не наказывать. Чтобы не портить отдых ни им, ни себе. Учиться без ремня они не могут, это доказано, а сейчас, на каникулах… Но если что, - она усмехнулась, - есть тут у меня и крапива, и лозины, и много всего. Так что сильно-то не расслабляйся. Потом Надя пошла готовить ужин (жарить недавно собранные в лесу лисички). Ксюша попросилась было помочь, но встретила решительный отпор: - На кухне должна быть одна хозяйка, - поучающим тоном сказала Надежда. – У меня в Москве домработница, а здесь я с этого кайфую. Так что иди, подруга, отдыхай. Только сейчас девочка поняла, что следующие три недели ей не придется не только сидеть за уроками, но и стоять у плиты. И она была на седьмом небе от счастья. … Спать Ксюшу уложили в одной комнате с Лизой, на удобном мягком диванчике, обычно стоявшем там просто для красоты. Уставшая за день, она готова была сразу же заснуть, но тут Надина дочка начала приставать с вопросами: - А часто тебя сестра лупит? Так, как сегодня. - Часто, - отозвалась Ксюша. – Это ещё не очень сильно было… А ваша мама вас много наказывает? Крепко? - Неа. Особенно здесь. Дома да, если там тройка, двойка, домашка не сделана –то да. - А когда тебе в последний раз влетело? – пользуясь случаем, гостья хотела сориентироваться в ситуации. - Пару дней назад, крапивой, - неохотно ответила Лиза. – На прополке грядок. Я капризничала, просила на речку отпустить. Она мне спустила трусы, стегнула раз пять и обратно надела. Чешется потом – ужас. А нельзя… А неделю назад пришла домой поздно, как стемнело, и она мне березовой веточкой задала. А Пашку в последний раз в Москве пороли, за замечание из школы, - с какой-то радостью сообщила девчонка. – И попа вся была синяя. Почти как у тебя сегодня, - Лиза хихикнула. – Ой, извини… - Да ничего, - в целом картина вырисовывалась довольно радужная. … Потянулись счастливые дни. Ксюша каждый день ходила на речку и вскоре перезнакомилась со всей местной ребятней. Теперь она поняла, что долгое время была почти лишена живого общения – разве что в школе, на переменах, где все гимназисты смотрели на неё как на странную диковинку. Деревенские дети куда больше походили на её старую компанию – шумные, веселые, любящие возню и беготню. Часто ходили всей семьей в лес за грибами и ягодами, и это очень нравилось Ксюше, несмотря на обилие комаров в здешних хвойных чащобах. Скоро она узнала, что где-то неподалеку расположен некий заповедник, в котором, по слухам, обитают лоси, кабаны, волки и даже медведи, а также большое карьерное озеро, к которому деревенские компании периодически совершали небольшие пешие походы и Лиза периодически просилась с ними, но всегда получала от матери отказ. Часто все вместе играли в мячик во дворе дома, временами приглашая кого-нибудь из соседей. Ксюша стала помогать Наде, ходя в деревенский магазин за продуктами и иногда выезжая за большим количеством товаров в ближайший городок на автобусе – хозяйке самой было неудобно нагружать себя ещё и этим, Лизе она не хотела доверять серьезные покупки, а Паша с большим трудом извлекался из своей комнаты. Так что помощь пришлась как нельзя кстати. За первую неделю Ксюшиной деревенской жизни никто из ребят не подвергся серьезному наказанию. Максимум, что делала Надя – легонько шлепала своих детей (в основном Лизу)по попе и говорила: «Дома бы я тебе за такое устроила». К гостье же у неё в принципе не возникало никаких нареканий. Хозяйка быстро привязалась к девочке и вскоре уже целовала-обнимала её наравне со своими. В общем, Ксюша наслаждалась отдыхом и уже начинала внутренне тосковать из-за того, что однажды ему было суждено закончиться. На девятый день Лиза принялась активно приставать на сей раз не к матери, а к Ксюше, умоляя сходить с ней на озеро. - Туда всего пару часов идти, говорят, - канючила одиннадцатилетка. – Ну, может чуть больше. И дорогу я знаю. Сходи со мной, пожалуйста… - Хорошо, - Ксюша, наконец, сдалась. В конце концов ей и самой хотелось взглянуть на это чудо природы. – Если мама твоя разрешит. - Да разрешит, разрешит, с тобой-то. Ты же большая. Разговор с Надей оказался непростым, но успешным. В конце концов она сказала: - Ладно, Ксюша, я тебе доверяю. Но только туда и обратно. С тропы не сходить. И быть дома до темноты. На следующее утро, перед самым выходом, Надежда ещё раз пристально посмотрела на Ксению и проговорила: - Ты старшая. Если что – с тебя и спрос. Не подведи. Только посмейте у меня свернуть в заповедник, - тогда Ксюша не очень поняла, о чем речь… … Дорога в ту сторону прошла легко и весело. Девочки взяли с собой чай в термосе и печенья и временами делали привалы. Хвойный лес даже при свете дня казался загадочным и таинственным, и подруги развлекались, рассказывая друг другу разнообразные страшные сказки. Близость зловещего заповедника придавала всему особый колорит. По пути они пересекли небольшую тропку, которая, по сведениям Лизы, вела именно туда. Надина дочка поведала своей спутнице историю про то, как однажды видела лося. Ксюша сама никогда не бывала в больших дремучих лесах и потому искренне наслаждалась атмосферой. Добравшись до озера без особых приключений, девчонки устроили большой заплыв и потом долго грелись на солнышке, одновременно суша мокрые купальники (благо денек выдался жаркий). Когда Ксюша поняла, что пора возвращаться, Лиза долго упиралась и даже хотела ещё разок окунуться. Но тогда старшая сумела настоять на своем. Но вот на обратном пути младшая из девочек неожиданно решительно остановилась около той самой тропы. - Давай пройдемся туда немного, - предложила она. – Говорят, там большая насыпь есть. Хочу забраться, посмотреть. - Мама твоя нам сказала – не сворачивать, - возразила Ксюша. - Она не узнает ни о чем. Мы быстро. - Не стоит, Лиз. - Ну пожаалуйстаа! – захныкала девчонка. – Ну даваай! Ты трусливая, что ли? Да я с тобой больше дружить не буду! - Хорошо, - махнула рукой Ксения. В конце концов, Надя, должно быть, и впрямь зря переживает. Раз Лиза в курсе всего – значит, кто-то туда уже ходил и сейчас жив-здоров. – Далеко ли до насыпи? - Нет, говорят, близко. Была не была… Подруги свернули с тропы и углубились в лес. Мохнатые ели и мрачные сосны тут же окружили их со всех сторон. Тут же налетели тучи комаров, однако девочки в длинных джинсах и тут же надетых легких кофтах страдали от них несильно. Тропинка вела вглубь чащи, постепенно теряясь в зарослях кустарника, а потом появляясь вновь. Так они шли довольно долго, а вожделенной насыпи всё ещё не было видно. Но Ксюша, доверившись своей спутнице, почти забыла о времени. Но в какой-то момент Лиза сама замерла и задумчиво огляделась: - Знаешь, Ксюх… Кажись это не та тропинка. - А где та? – тупо спросила Ксения. - Не знаю. - Все, пойдем назад, - решительно заявила старшая. Однако сказать оказалось проще, чем сделать. Повернувшись, они принялись вновь продираться сквозь заросли, но вскоре заплутали поняли, что давно потеряли правильный путь. Комаров становилось все больше. Медленно смеркалось. - Мы заблудились, - констатировала Ксюша, когда прошло более часа бесплодных блужданий. Она потянулась к телефону, но тот показывал полное отсутствие связи. – Черт возьми… - Мама нас отлупит, - пригорюнилась Лиза. - И правильно сделает, - рявкнула Ксения, став в этот момент похожа на старшую сестру. – Думай не об этом, а о том, как нам выбраться отсюда. - Значит так, - девочка с деловым видом подошла к одному из деревьев и принялась его рассматривать. – Мох растет с северной стороны. Озеро на востоке, значит, деревня – на западе. Выходит, нам туда, - она указала направление, и две подруги решительно ломанулись сквозь чащу. Так они шли долго. Вскоре совсем стемнело, а через некоторое время из полумрака донесся далекий тоскливый вой. Через мгновение ему ответил другой, уже поближе. Девчонки замерли, испуганно переглянувшись. - Волки, - тихонько прошептала Лиза. – Это волки… - Тсс, не двигайся, - скомандовала Ксюша, прислушиваясь. Сквозь завывания она различила другой звук, далекий, но все же слышимый. – Туда, - махнула ладонью влево и потащила за собой Лизу. – Спокойно, не беги. Иначе… - быстро, но не переходя на бег, не желая провоцировать волков, которые должны были давно учуять запах, девочки направились туда, откуда доносился характерный шум автомобильной трассы. Вскоре хищники остались позади, а две усталые подруги вышли на широкую асфальтированную дорогу. После нескольких неудачных попыток Ксюше удалось остановить одну из машин. Услышав слова «Малое Красненьково», водитель задумчиво нахмурился и обратился к навигатору. После чего присвистнул: - Да, девки, занесло же вас… Ладно, так уж и быть, довезу. … До дома добрались уже за полночь. Хмуро ожидавшая на веранде Надя, уже уставшая тщетно бегать по деревне и поднимать всех на ноги, тут же набросилась на Лизу с поцелуями и объятиями. А на Ксюшу смотрела холодно и отчужденно. После расспросов, на которые девчонки ответили честно, ничего не утаив, она решительно отправила дочь спать, сказав гостье оставаться на веранде. - Мам, - Лиза принялась упираться. – Это ведь я во всем виновата. Она не хотела… Мам, не наказывай её… Это я её потащила… - Не сомневаюсь, - бросила Надежда. – Марш спать, кому сказано? Получишь свое завтра. А теперь с тобой, - когда за Лизой, наконец, закрылась дверь, она мрачно обернулась к Ксюше. – Ты… Ты… - она как будто задыхалась от гнева. На щеках виднелись следы слез. - Прости меня, - Ксюша затравленно озиралась. - Простить?! Простить?! Ты, сучка, чуть моего ребенка волкам не скормила! Простить её… - Надя явно не справлялась с эмоциями. Ещё никогда Ксюша не видела её в такой ярости. – Знаешь, что? Ты такая же бездушная стерва, как твоя долбаная сестра! Вам на других людей наплевать! Вам вообще все равно, кто что чувствует. Претесь куда ни попадя и плюете на всех! И все равно, что меня чуть инфаркт не хватил, все равно… - Лиля не такая! – вдруг крикнула Ксюша неожиданно для себя самой. – И я тоже, - тут она уже уронила голову на стол и разревелась. – Просто я ещё ребенок. И я ничего такого не хотела. Не стоило отпускать нас одних… Но это все моя вина. Я заслужила наказание и… Прости… - Ладно, - Надя отвернулась. – Прости, что сорвалась. Сама дура, в конце концов. Думаешь, не понимаю, что нельзя было её с тобой отпускать? Просто уже воспринимала тебя как взрослую, вот и взбесилась. А на детей не обижаются. Их наказывают. - Накажи меня, - кивнула Ксюша. – Так строго, как только… - Вот что, - оборвала её Надежда. – Я решила, что Лиза получит завтра тридцать розог и крапиву в трусы. И хватит с неё. А ты… Ты, как большая девочка, сама придумаешь себе наказание. Такое, которое заслуживаешь по собственному мнению. Хочу, чтобы у тебя совесть зашевелилась. Обещаю ничего не добавлять и не убавлять. Главное, такое придумай, чтобы потом у самой мир был на душе. А я тебе после наказания более ни слова про этот случай не скажу и все будет по-прежнему. Только вдвоем вы больше никуда не пойдете. Не сейчас, - она жестом остановила порывавшуюся заговорить Ксюшу.- Ложись спать и подумай. Утром мне скажешь. Все, спокойной ночи, детка. Ксения направилась в спальню, где уже мирно посапывала Лиза. Девочка знала, что сама долго не сможет заснуть. -6- На следующий день Ксюша проснулась поздно и увидела, что кровать Лизы уже пуста. Она быстро вскочила и, взглянув на телефон, увидела время – одиннадцать часов. С веранды доносились голоса. Решив, что может усугубить свое положение, девочка, не одеваясь, только в трусах и майке (все равно потом заголяться) поспешно направилась туда. Она увидела Надю с обоими детьми, мирно пивших чай и удивленно посмотревших на неё. На мгновение Ксюша даже подумала, что все вчерашнее ей просто привиделось. - Доброе утро, - обратилась к ней Надежда. – Как спалось? - Неплохо, спасибо, - кивнула девочка и тут же без перерыва выпалила: - Я выбрала наказание. - О, отлично. У нас как раз все готово. И розги, и крапива. Правда, Лиз? – девчонка смущенно наклонила голову. – Так чего, Ксюх? - Сто розог, - Ксения быстро произнесла самую большое число из тех, что назначала ей Лилия. И, набравшись храбрости, добавила: - И ещё пятьдесят. Крапивой. - Хорошо подумала? – Надя как будто слегка смутилась. - Да, накажи… Пожалуйста, - на глаза навернулись слезы. - Давай только без сцен. Свое получишь. Будешь завтракать? Я не запрещаю, но не советовала бы. Сечь буду сейчас, чтобы долго вас не мучить. Лучше потом поешь, - Ксюша кивнула. – Хорошо, - Надежда встала из-за стола. – Идемте тогда во двор. - Во двор? – Ксения содрогнулась. Такого она не ожидала. - Да, подруга. Я во дворе секу, на лавке. Так удобнее. Если что – забор-то у нас дощатый, никто особо ничего не увидит. А повизжать да, повизжите, но тут в деревне что ни день – дерут кого. Идемте, в общем. Во дворе около сарая действительно стояла длинная деревянная скамейка, обычно выполнявшая чисто декоративную функцию. Рядом уже лежали связка прутьев, ворох свежей крапивы и длинная толстая веревка, от взгляда на которую Ксюша поежилась. - Кстати, Ксюх, - Надя тронула её за плечо. – Я обещала не добавлять и не не убавлять, так и сделаю. Но у меня к тебе просьба небольшая. Можешь отказаться. - Какая? – растерянно спросила девочка. - Лизу можешь выпороть? Это не чтобы тебя помучить, а чтобы у меня рука не отсохла. - Ой… Я никогда никого… - она взглянула на Лизу, которая в футболке и мини-юбке переминалась с ноги на ногу около лавки. - А тут большого ума не надо. Я подскажу, если что. Лизка, чего стоишь? Юбку вверх, трусы вниз, сама на лавку. Сейчас Ксюша тебе задаст, - Павлик все это время стоял поодаль, наблюдая за происходящим. Ксения уже знала, что Надя всегда наказывает своих детей друг при друге. Лиза послушно улеглась, спустив черные трусики к коленям. Ксюша осторожно взяла первый прут и занесла его над ней. Надя одобрительно кивнула, и удар рассек белую девичью кожу. Лиза взвизгнула, а Ксения чуть не выронила прут. - Все правильно, - проговорила Надежда. – Давай ещё. Я считаю. Подавив страх, Ксюша ударила снова. И снова. Лиза вскрикивала,, её зад покрывался рубцами. Ксении не хотелось её наказывать. При этом она знала, что та заслужила порку. Отчасти по её собственной вине. И знала, что её саму через считанные минуты будут сечь точно также, отчего делалось особо не по себе. Но порола она крепко и без жалости, надеясь хотя бы здесь оправдать доверие. - Меняй прут, - скомандовала Надя где-то после седьмого удара. Ксюша взяла новую лозу и продолжила. В какой-то момент Лиза задергалась и принялась закрываться руками. Тогда её мать подошла и взяла дочь за плечи, крепко прижав её к лавке. - Давай, подруга, давай. Ляжки ещё не тронуты – врежь по ним пару раз. Так, так. Свои дети будут – тоже воспитывать придется. Учись, - Ксюша продолжала сечь, при этом изо всех сил стараясь не разреветься. Она знала, что Лизе сейчас больно, очень больно, но… Но надо. - Все, - после тридцатого удара весь зад и часть бедер Лизы были покрыты красными полосками. Девчонка поспешно вскочила. – Погоди, пока не одевайся, - улыбнулась Надя, наклонившись к крапиве и взяв одетыми в перчатки руками несколько стеблей. – Подойди, - она смяла их в клубок и запихнула в спущенные Лизины трусики. – Натягивай, - приказала она. Лиза послушалась и тут же громко ойкнула. – Что, жжется? – Надежда с размаху шлепнула дочь. – Ходишь так до вечера. Да, юбку сними совсем и ходи в одних трусах. Чтобы я видела, что крапива на месте. - Аа, - Лиза не переставала стонать. – Можно хоть не до вечера? - Нельзя. Страдай. Волдыриков потом будет куча… Зато охота по опасным местам шляться пропадет. Встань вон там, возле сарая, чтобы я тебя видела. И смотри, как Ксюша получит. Из-за тебя, между прочим. Ну что, - подруга? – Надя обернулась к Ксении. – Раздевайся догола и ложись. Если сотка, то это и по спинке тоже. Сама так сильно никого никогда не драла. Но получать зато приходилось. Решила вот привязать, - она взяла веревку и затянула два тугих узла, связав руки и ноги Ксюши под лавкой. – Чтобы не добавлять потом за сопротивление. Не думай, что жалеть стану. Сколько попросила, столько и получишь. Готова? - Да, - душа у девочки уже ушла в пятки. Она уже проклинала себя за то, что назначила так много. Хотя по-прежнему считала, что вполне заслуженно. Первые удары, приходившиеся в основном по заду, Ксюша выносила стойко, крепко сжав зубы. Она не то чтобы стеснялась кричать – просто знала, что силы ещё потребуются. Надя порола не спеша, давая передохнуть и себе, и наказываемой. После двадцатого удара, пришедшегося по спине, Ксения взвыла и вся изогнулась, но веревка держала крепко. Надежда продолжала хлестать, часто меняя лозины, и вскоре Ксюша уже билась в путах как пойманная птица, срывая себе голос визгом. - Лиза, где у тебя руки? – Надя на мгновение остановилась, чтобы прикрикнуть на дочь. – Сложи за головой, чтобы я видела. Вот так. И снова розги посыпались на Ксюшу, рассекая то попу, то ляжки, то спину. Она захлебывалась слезами, дергалась, раскачивая лавку, забыв обо всем на свете, просила остановить порку. Но Надежда была неумолима и все секла, секла, секла, умудряясь, видимо, про себя считать удары, которым сама Ксения давно потеряла счет. Когда все, наконец, закончилось, она уже была в почти бессознательном состоянии и лежала на скамье, как бревно, покрытое множеством зарубок. - Что, подруга, жива? – Надя потрепала её по щеке. - Ага… - тихо простонала Ксюша. Сил шевелиться не было, говорить – тоже. - Воды может? – не дожидаясь ответа, Надежда крикнула сыну: - Паша, принеси стаканчик. Вскоре холодная влага коснулась Ксюшиных губ и та сделала несколько маленьких глоточков, с благодарностью смотря на Надю. - Не расслабляйся, ещё не всё, - вдруг усмехнулась та. – Крапиву заказывали? - Ой, не надо! – вдруг неожиданно для самой себя завопила Ксюша. - Сама попросила. Теперь поздно, - Надежда взяла ворох жгучих стеблей и занесла его над жертвой. – Слово есть закон. И снова Ксюша забилась на лавке, на сей раз от жестоких ожогов крапивы. Надя начала прямо с шеи и постепенно шла к низу, вплоть до самых голеней, заставляя всю кожу девчонки почти буквально гореть огнем. Так строго сиротку никогда не наказывала даже Лиля. Ей казалось, что сейчас она умрет от жестокой боли, терзавшей практически все тело. Но в конце концов и это закончилось. Пятьдесят ударов были получены. Надя присела на корточки и ловко развязала оба узла. - Что, живая? – она погладила Ксюшу по головке. Та ответила затуманенным взором. – Хочешь - здесь полежи, хочешь – в дом пойдем, - девочка попробовала привстать, то тут же повалилась снова. – Ладно, оставайся здесь. Я тебя сейчас перекисью обработаю и одеялком укрою. А то все окрестные комары на пир слетятся. Что, порядок? Не переживаешь больше? - Не… - Это главное. Сама накосячила, сама попросила, сама огребла. А я только исполнитель. СчиСчитаю, с подростками так и надо… - Ты только Лиле не говори. Про все это… - слабым голосом попросила Ксюша, когда Надя уже смазывала её шрамы ваткой с перекисью водорода. - А почему? Думаешь, она не увидит, что ты крепко высечена? А она тебе за это ничего не сделает, вы два сапога – пара. Спросит только, почему не подошла волка погладить, - Надя хихикнула. – А за сегодняшнее ты тем более уважения достойна. Ладно, лежи, отдыхай. А ты иди со мной, - строго бросила она Лизе. – Сегодня весь день – домашняя работа и никакой речки. Ксюша лежала под теплым одеялом и слушала далекое пение птиц. Светило солнце, дул прохладный ветерок и, несмотря на боль и чесотку, девочка чувствовала себя почти счастливой. Она знала, что все закончилось и завтра жизнь пойдет по-прежнему. А впереди ещё большая часть каникул.
Forum: -7- До конца дня Надя подчеркнуто строго вела себя с Лизой, в то время как Ксюшу полностью оставила в покое (видимо, решив, что той и так хватит). Девочка, отлежавшись, оделась в просторный халатик и большую часть дня провела в своей комнате, читая книгу, лежа на животе (сесть, она, понятно, не могла). Между тем Лизе приходилось мыть полы, чистить картошку, стирать накопившееся белье, зачем-то подстригать кусты на участке и все время находиться на виду у матери. Крапиву из трусов ей позволили вытащить только после ужина (впрочем, та уже успела подсохнуть и перестать жечься). Девчонка тут же принялась беззастенчиво чесаться, и мать посмотрела на неё с усмешкой: - Сильно не усердствуй, а то раздерешь до крови. Все равно теперь долго зудеть будет. Ксюша сама тоже чувствовала чесотку в спине и ягодицах, впрочем, та почти полностью перебивалась все еще не затихшей болью от розог. И, когда девочки отправились по постелям, заснуть им удалось далеко не сразу. - Терпеть не могу крапиву, - тихонько простонала Лиза, почесываясь. – Особенно вот таак… Лучше бы ещё десять розог… - Выдержала бы? – засомневалась Ксюша. – Крепко ведь получила. - Да уж. Ты меня сильно выпорола, - почти с обидой бросила Лиза, но тут же переменила тон: - Хотя мама бы ещё больнее наказала. А тебя-то как… Ой. Я уж боялась – не встанешь. - Но заслужили мы с тобой ведь. Лиля бы моя знаешь как всыпала бы за такое? Надя нас ещё пожалела. А тебя часто так лупят, как сегодня? - Неа. Но один раз за лето обычно бывает, - смущенно добавила младшая из девчонок. – Сама не пойму, как так происходит. Крапиву в трусы класть мама с прошлого года придумала. Говорит, что после этого у меня надолго желание егозить пропадает. И таки да… А дома частенько ремнем выдает. Учусь вообще хорошо, хотя бывают иногда трояки, но вот за поведение… Не хочу в школу, - неожиданно завершила свой монолог Лиза. … Дальше каникулы снова потянулись своим чередом. Правда, дня два Ксюша отлеживалась, стесняясь выходить наружу, но на третий Лиза все же убедила её сбегать на речку. Узнав о том, какое наказание получила московская гостья, деревенские ребята прониклись к ней непритворным уважением. «Даже меня так не пороли», заявила пятнадцатилетняя рябая Верка, бывшая здесь кем-то вроде предводительницы. А её кузен Димка добавил: «Пошли бы вместе с нами на озеро – не заблудились бы, и были бы ваши попы целы». На это девчонки не нашли, что возразить. За оставшиеся дни Ксюшиной жизни на даче Надя её больше ни разу не наказала. А вот её собственным детям случилось-таки получить взбучку. Конечно, не шедшую ни в какое сравнение с недавней, но все же… А дело было так – после сильной грозы настал прохладный облачный денек, и Надя запретила девчонкам идти на речку: «Простудитесь». Лиза раскапризничалась и была отправлена в сою комнату. Сама же хозяйка с Ксюшей, надев куртки, отправились после обеда в лес за свежими грибами. Впрочем, ничего особо не нашли и вернулись раньше, чем планировали. И быстро поняли, что дома никого нет. Если отсутствие Лизы Ксюша легко могла объяснить, то куда мог деться убежденный домосед Павлик, она решительно не понимала. - Ничего особенного, - махнула рукой Надежда. – На речке они. - И Паша? - Да наверняка. Сманила его с собой, она это умеет. «Ты что, трус?», - заговорила Надя писклявым голосом, передразнивая дочь. – «Трус, да? Боишься-боишься». Она его так вечно с собой на проделки таскает. В этом году ему просто повезло – Лизка на тебя переключилась. Сбегай за ними, плиз, чтобы застудиться не успели. А уж я их накажу. Ксюша не заставила просить себя дважды и тут же помчалась на пляж. Застав там Надиных деток в небольшой компании таких же смельчаков, она громко крикнула: - Паша! Лиза! Живо домой! - Ой, - Павлик в синих плавках первым выскочил из воды и принялся одеваться. - Ксюха, - девчонка в желтом купальнике обиженно надула губы. - Я-то что? Мне сказали позвать – я и зову. А там уж сами разбирайтесь. - Ксюш, - пока все трое шли в сторону дачи, Лиза невзначай прижалась к подруге. – А попроси маму, чтобы не сильно порола? Вода не холодная совсем, вот Паша подтвердит, он ведь холодной боится. - И ничего я не боюсь, - огрызнулся мальчишка. - Сколько заслужили – столько и получите, - бросила Ксения, удивляясь самой себе. – Слушаться надо. Надя уже ждала их на веранде с большой деревянной одежной щеткой. При виде детей она встала и улыбнулась: - Мораль я вам читать не буду – бесполезно. Заголяйте задницы. - Мам, - захныкал Павлик. – Это все она. Уговорила меня. Сказала, что быстро, туда и обратно… - А вот ябедничать нехорошо, - строго произнесла Надежда. – Ты младшую сестренку должен защищать, а не бочку на неё катить. За это добавочку получишь. Снимай шортики, кому сказала. И плавки тоже. Да, отлуплю тебя при девочке, - она посмотрела на Ксюшу. – Пусть тебе будет стыдно. - Может не по голой… - застеснялся мальчик, взявшись за край плавок. - Когда я тебя в последний раз порола не по голой, а? Ксюш, помоги молодому человеку снять трусы, сам он, видимо, не в состоянии, - Павлик тут же поспешно стянул плавки к коленям под хихиканье Лизы. – А ржать нечего, - Надя взглянула на дочь. – Почему сама ещё одетая? Что за ребенок. Ладно, своей попы не жалко – так и чужие не жалеет. Давай, - она снова присела и перебросила сына через колени. – Двое поросят пошли купаться в речку… - Аа… Ай… - завыл двенадцатилетний мальчик после первых же ударов тыльной стороной деревянной щетки. – А… Маам… Не надо… - Что не надо-то? В речке холодной купаться не надо, вот что. Заболеть хочешь? Пневмонию заработать? – Надя говорила, не переставая шлепать, а Павлик беспомощно извивался у неё на коленях. – И не слушай ты, что она тебе говорит. У тебя свои мозги есть или нет? А теперь за ябедничество по ляжкам, - мальчик, завывая, получил последние несколько ударов по задней стороне бедер. – Всё, марш в угол. Без трусов. Елизавета, прошу. Лиза старалась достойно терпеть порку, но под конец все же взвыла. Видимо, попа ещё вполне зажила после недавнего наказания, да и шлепала Надя сильно, с большим замахом. В конце концов она отпустила дочку и отправила её в другой угол веранды. - И до конца дня ходите без трусов, - объявила Надежда. – В качестве альтернативы могу предложить напихать туда крапивы, - дети дружно покрутили головами. – Отлично, договорились. … Все это время Лилия ни разу не выходила на связь с сестрой, только иногда передавая ей привет через Надю. Не то чтобы Ксения сильно скучала, но почему-то тревожилась и то и дело спрашивала Надежду: «А как дела у Лили? Может напишешь, спросишь?». Сама она писать почему-то боялась, хотя легко могла сделать это через соцсети. Однажды Надя подозвала её к ноутбуку и показала фотографию Лилии на роскошном морском пляже в открытом черном купальнике. Но более ничего. А меж тем срок приближался, и однажды хозяйка сообщила своей постоялице, что Лиля успешно вернулась в Москву и в ближайшее время заедет. А ещё через день поступили более точные сведения – прибудет завтра, и, вернее всего, заберет сестренку с собой. В тот же вечер между Надей и Ксюшей состоялся разговор. Они беседовали за чаем, отправив младших детей спать. - Вот и пришла пора прощаться, - задумчиво протянула Надежда. – Надеюсь, тебе у нас понравилось? - Очень, - кивнула Ксения. – Спасибо тебе большое. - Приезжай ещё, - кивнула Надя. – Хоть на каждое лето. Да и в Москве в гости заглядывай. Смотрю, ты и Лизе приглянулась. - Конечно. Если Лиля позволит… - Отчего ж не позволить? Все-таки мы с ней лучшие подруги. А вообще знаешь, - она сделала паузу и посмотрела в окно, в ночной полумрак, - давай ты мне сейчас честно все расскажешь. Обещаю – ей ни слова. - Что – все? – не поняла Ксюша, подавляя дрожь. - Давай сразу. Бьет она тебя? - Да, - тут же выпалила девочка. – То есть… Наказывает. - Сильно? Часто? - По-разному… То есть… Не очень. - Так, Ксюха, - Надя устало села. – Не надо её выгораживать. Я не собираюсь сдавать её в ментовку, а тебя в детдом. Я просто хочу помочь, обеим. Лиля, знаешь, сама мне как младшая сестренка. Так что, пожалуйста, расскажи мне все от и до. Я и так многое подозреваю. Возможно, чересчур даже. И Ксюша принялась рассказывать. С самого начала. То и дело отвлекаясь на уточняющие вопросы Нади, желавшей знать те или иные подробности. Когда она, наконец, закончила, то почувствовала, что заливается слезами. - Ну не плачь. Понимаю, тяжело… - принялась успокаивать Надежда. – И прости ещё раз за кружку. Теперь-то я все поняла. Что делать будем? Оставлять как есть – не вариант. - Не знаю. Я как-то выдерживала. Может она подобреет… - Держи карман шире… Вообще знаешь, я какое-то время думала тебя к себе насовсем забрать. Мне что? Одним дитем больше, одним меньше… Да ты и самостоятельная почти, не то что эти оболтусы мелкие. Пришлось бы с Лизой в одной комнате поселить, но она бы пережила. И Димка бы не был против, думаю. Поворчал бы, конечно. Но ему-то что? Он и дома-то почти не бывает… - А… Это законно? – спросила Ксюша, вспомнив безуспешные попытки родительских знакомых её удочерить. - Вообще-то нет, - усмехнулась Надя. – Но есть нюанс. Если бы Лиля продолжила подписывать бумаги, получать твою пенсию и ходить на собрания в школу, то никто бы и не заметил, что ты живешь не у неё. Им ведь что важно? Чтобы бумаги были в порядке. А на остальное им по-фи-гу. Так что вполне рабочий вариант. Но знаешь… Я поняла, что мне её жалко. - Лилю? - Да. Мою бедную Лилю. Тебе сложно понять, но… На самом деле она очень несчастный человек. Откровенность за откровенность, расскажу тебе одну историю. Только ей ни звука. - Конечно, - Ксюша кивнула и, затаив дыхание, приготовилась слушать. -8- - Ей тогда было двадцать лет, - начала Надежда. – Мы с ней как раз только-только познакомились. На вечерних курсах веб-дизайна. Я ходила типа чтобы квалификацию повысить, а на самом деле для развлечения. С ней мы как-то быстро сошлись. Она ведь с виду только такая холодная, помешанная на работе и так далее. А на самом деле и таким людям поддержка нужна. Я-то уж понимаю, у меня Димка точно такой же самый. Потому, наверное, Лиля мне и приглянулась. И я ей тоже. Конечно, она тогда, несмотря ни на что, была ребенком во многом. И наивности хватало. Потому и попала в такую передрягу. - Какую? – тихо спросила Ксюша, видя, что Надя замолкла. - Залетела, - бросила Надежда с исказившей все лицо гримасой. – От взрослого мужика. Своего тренера по единоборствам. У которого, как выяснилось позже, уже были жена и дети. Конечно, узнав обо всем, послал он нашу Лилечку куда подальше. Хотя я её предупреждала. Но она не верила, бесилась, на стенку лезла: «У нас же любовь, любовь! А ты ничего не понимаешь!». Не знаю, что там была за любовь, но после залета быстро прошла. Алименты он тоже платить не собирался… В общем, Лиле ничего не оставалось, кроме как звонить родителям. То есть матери и отчиму. Хотя к тому времени она уже жила одна и с ними почти не общалась. Конечно, не стоило этого делать. Но я не знала всего, потому и не отговорила. Теперь и свою вину чувствую, - Надя снова замолчала, уперев взгляд в стол. – Ксюш, я с тобой, как со взрослой, разговариваю. Возможно, мне не стоит… Не знаю. Ну да уж раз начала… Короче, мать её стала настаивать на аборте. Лиля сопротивлялась, она хотела ребенка… Но в таком возрасте, ещё оставаясь финансово зависимой – что она могла? А мать начала её избивать. Не один раз. Помню эти фингалы под глазами, синяки, вырванные волосы. И Лилька сломалась. Согласись, её сложно осуждать. Но к тому времени все сроки уже вышли, все сделали как-то подпольно, не по правилам… Опущу подробности, но теперь она не может иметь детей. Всё, с концами. - Вообще? Совсем? – почему-то раньше ничто подобное не приходило Ксюше в голову. Она думала, что Лиля бездетна потому, что не хочет и не в состоянии ни с кем ужиться. - Да-да, - грустно кивнула Надежда. – Она ведь хотела, очень хотела… Считает с тех пор себя убийцей. Несправедливо, конечно. Может, потому у неё ни с кем и не клеится. Презирает мужчин, ненавидит. А ты стала для неё подарком судьбы. Могу ли я её этого лишать? Эй, ты что, плачешь? Ксюша действительно ревела навзрыд, уронив голову на стол. Это было слишком. Она не справлялась с эмоциями и готова была вцепиться себе в волосы. - Ну хватит, успокойся, - Надя обняла её за плечи. – Чего ты? - Я… Я во всем виновата, - рыдала девочка, сама не очень понимая, что и зачем говорит. - Ты? Хватит, ты ни в чем не виновата. Просто ты нужна Лиле. Очень нужна. Если хочешь – я тебя, конечно, заберу. Но подумай и о ней тоже. Очередное поражение, провал. После такого она уже точно не оправится. Не представляешь, как она радовалась, когда ей предложили тебя взять. Хотя и волновалась тоже. Я хочу, чтобы ты простила её. И смогла полюбить. Это сложно, да. Но только это может ей помочь. Так что? - Я… Я останусь с Лилей, - простонала Ксюша. - Хорошо. Я с ней завтра поговорю. Постараюсь повлиять. Тебя не выдам, не волнуйся. Но и ты меня не выдавай. … Лилия приехала на следующий день, в обеденное время. Ксюша выбежала её встречать вместе со всеми, и, когда та, в черной кожаной куртке и джинсах, вышла из машины, без предупреждения кинулась обнимать сестру. - Лиля… Лилечка… Как доехала? - Да нормально, - засмущалась старшая. – Ты тут как, без меня? Хорошо себя вела? - Очень хорошо, - ответила за девочку подошедшая Надя. – Пойдемте, поедим. - Ксения, а у меня для тебя подарок, - заявила Лилия, копаясь в своей сумочке, когда все расселись на веранде. Видимо, на лице Ксюши появилось испуганное выражение, потому что сестра, глядя на неё, рассмеялась: - Да не бойся ты, это не семихвостая плеть из гарема. Хотя, может, и пригодилась бы… - Лилька! – в голосе Надежды появилась сталь. - Эй, спокойно. Это мы так шутим. Вот, смотри, - она, наконец, достала и протянула сестре разноцветный платок с прихотливым орнаментом. – Красота, правда? Примерь, - Ксюша надела платок на голову. – Да не так, завяжи у горла, видишь, вот здесь… Гляди, - Лиля повернулась к Наде. – Смотри, прямо восточная красавица. - Да, неплохо, - согласилась хозяйка. - Как увидела, так сразу поняла, что тебе подойдет. Кстати сладостей ещё накупила. Ты же сластенка у нас, да? Только не стала с собой тащить, они тебя дома дожидаются, - Ксюша кивала и смотрела на Лилию широко раскрытыми глазами. Значит, та о ней думала. Даже там. Заботилась. А она… Конечно же она останется с сестрой, и никаких вопросов. – При условии, конечно, хорошего поведения. … После обеда Ксюша и Лиза в последний раз отправились на речку, а Надя с Лилей уединились на веранде. - Ну рассказывай, - начала хозяйка. – Как там твой Олег-то? - Да никакой он не мой, - отмахнулась Лилия. – Забей. - Что, расстались? – почти обиженно спросила Надежда. - Да затрахал, придурок. В плохом смысле этого слова, - она рассмеялась. – Последнюю неделю отдельный номер снимала. Вообще мне понравилось одной отдыхать. Сняла там одного местного. По имени Мустафа. Знаешь, ничего мужик. - Турок, что ли? - Ну да, кто ж ещё? Не, ничего серьезного, но время хорошо провели. В следующий раз Ксюху с собой возьму, будем вместе побережье очаровывать… Как она, кстати? - Да неплохо. Хорошая девочка. Была, правда, одна история, - Надя принялась рассказывать, и, когда она закончила, Лиля чуть не помирала со смеху: - Волки, говоришь? Далеко девка пойдет, далеко. И что? Сама себе сотню розог и полсотни крапивы назначила? И ничего потом? Будем знать, теперь, какой у неё болевой порог… - Ты только не наказывай её за это ещё раз. - А с чего мне её наказывать? – повела плечом Лилия. – Она же тебя не послушалась, не меня. Так что, и это всё? - Да, - кивнула Надя. – В остальном девочка добрая, ласковая, послушная и всегда готовая помочь. - За это мне медаль, пожалуйста. Мое воспитание. - А тебе не кажется, - осторожно начала Надежда, - что ты её слишком много наказываешь? Я же вижу следы, и как она себя ведет, и вообще… - Наябедничала, что ли? – осеклась Лиля. - Нет. Я и сама не дура, все вижу, - Надя заговорила строго, отбросив шутливый тон. – Зачем издеваешься над девчонкой? В таком возрасте уже лупить за каждую мелочь – не дело. А ты её дерешь, как сидорову козу. Вот реально. - Знаешь, Надюш, - Лилия тоже помрачнела. – Не делай поспешных выводов, а? Сама ведь мне все время так говорила. Ты наблюдаешь результат моей многомесячной работы. Или думаешь, она такая родилась? Когда я её взяла, то это была просто какая-то принцесска на горошине. «Лиля, дай мне то, Лиля, сделай мне это, а сама я ничего не умею, сижу и пялюсь в экранчик». Я первое время терпела, понимала, горе у девки… Правда думаешь, что я вот ни с того ни с сего её пороть начала? Типа для кайфа? - Нет, не думаю, - Надежда помотала головой. – Кто ж спорит, дисциплина нужна. И если все было так, как ты говоришь, то я тебя понимаю. Но теперь ведь все изменилось. Так может обороты сбавить? Прислушайся, все-таки, я обычно фигню не советую. - Ага, за исключением бесконечных предложений выйти замуж за очередного идиота - Ну я тебе добра хочу, что ж поделать… Ладно, не заночуешь у меня? Я постелю на Диминой, если хочешь. - Да не, поедем вечерком. Спасибо за гостеприимство, но не буду злоупотреблять. Мне ещё Ксюху к школе готовить. Тем же вечером белый автомобиль с двумя девушками понесся по автотрассе в сторону Москвы. В сердце Ксюши боролись страх и надежда. Но она старалась верить в лучшее.
Forum: -9- - Ксюх, а дашь списать? – прыщавый Вова с надеждой смотрел на одноклассницу. На уроках математики (как алгебры, так и геометрии) он сидел у нее за спиной и то и дело просил помочь на контрольных (списывать имело смысл только у своего варианта). - Ещё чего, - Ксения резко помотала головой. – Фиг тебе, - она еще помнила кроваво-красную надпись, украсившую её дневник около месяца назад: «Давала списывать» и сопровождавшую ее двойку за контрольную. После того, как Лилия получила это послание, Ксюша целую неделю сидела с трудом. - Ну пожалуйста, чего тебе стоит? – заныл Вовка. Из всех немногочисленных мальчишек в гуманитарном классе этот раздражал Ксюшу сильнее всех, но все же она периодически соглашалась ему помочь. - Мне очень даже стоит. А вот тебе двойкой больше, двойкой меньше – никакой разницы. И да, есть предложение начать, наконец, учиться, - девушка направилась в класс, но в последний момент обернулась и бросила: - Впрочем, если что-нибудь углядишь через плечо, то я не виновата, - и, стараясь не смотреть на радостную гримасу одноклассника, пошла в сторону своего места. Она знала, что готова к контрольной по алгебре. Сейчас главное – не волноваться и не допускать глупых ошибок. С тех пор, как Ксюша гостила на даче у Нади, прошло более полутора лет. За это время сиротка разительно изменилась. Нет, она, конечно, не сделалась писаной красавицей. Однако, благодаря спортивным тренировкам, раздалась в плечах, приобрела прямую осанку, а вместе с ней и большую уверенность в себе. В школе она больше не стеснялась своего происхождения, о котором почти все успели забыть. Ксюша имела твердые пятерки по всем предметам, за исключением ненавистной химии и, иногда, литературы (все же требованиям Елизаветы Авдеевны редко кто мог соответствовать в полной мере). Кроме того, она занималась сразу в нескольких спортивных секциях и играла в школьном театре. Близких друзей и подруг было по-прежнему немного, но весь класс относился к ней с симпатией и уважением (и не только тогда, когда срочно требовалось списать). В общем, жаловаться на жизнь не приходилось. Отношения с сестрой тоже постепенно если не наладились, то вошли в некую устойчивую колею. Приняв во внимание занятость Ксюши, Лилия согласилась разделить домашние обязанности примерно пополам. Кроме того, сестры вместе составили табель наказаний, осуществлявшихся теперь в основном по субботам за все недельные провинности. Так, за текущую тройку Ксюше полагалось тридцать ремней, за двойку – пятьдесят. В случае контрольной к каждой цифре прибавлялось еще десять. За тройку в четверти полагалось полсотни розог, но их с тех пор Ксюша не получала ни разу. Главная неприятность заключалась в том, что в случае отсутствия провинностей за всю неделю субботним вечером Лиля все равно выдавала девятикласснице десять ремней «для профилактики». Однако это было вполне терпимо. Контрольная показалась Ксении несложной. Она все время ощущала Вовкин взгляд, впившийся в её тетрадь с задней парты, и иногда намеренно тыкала ручкой в ответы, при этом не оборачиваясь. И им таки удалось не привлечь к себе внимания. Затем, на уроке биологии, она сумела удачно ответить и получить пятерку. Физкультура прошла, как праздник – Ксюша лучше всех справлялась с нормативами и искренне не понимала страданий одноклассниц, с которыми рыжебородому физруку приходилось изрядно мучиться. И вот, свежая, набегавшаяся, она уже выходила из школы. Сегодня, во вторник, у неё не было ни тренировок, ни репетиций, а значит, можно было, разобравшись с уроками, остаток дня провести за чтением, к которому Ксюша пристрастилась с тех времен, когда сестра чуть что отбирала у неё телефон. - Ксюша! Ксень! – у ворот школьного двора ее неожиданно остановил одноклассник Женька, высокий статный парень, по которому безнадежно сохли многие девчонки. - Что? – она недоуменно повернула голову. Раньше этот красавчик и любитель истории не баловал ее вниманием. - Слушай, а хочешь в кино? - В кино? Когда?? - Сейчас… - темноволосый мальчишка слегка застеснялся. – Я вчера купил два билета себе и Валерке. А он вдруг заболел. Ну не пропадать же… Пошли со мной. - А что за фильм? – услышав название, Ксюша мысленно облизнулась. Но тут же одернула себя: - Извини, но я… - она попыталась подобрать слова, но в итоге не выдержала: - Мне нельзя. Прости. - Что нельзя? – изумился Женя. – В кино? - Нет. Мне нельзя… Нельзя гулять с мальчиками. - Ого, - парень поморщился. – Но мы ведь не гулять, просто в кино сходим. Туда и обратно. - Не разрешит, - Ксюша покачала головой. Она нисколько не сомневалась в своих словах. – Хотя, - девочка постепенно набиралась смелости. Конечно, ей хотелось на фильм. Но больше всего ей хотелось наконец-то с ним пообщаться. Раз он пригласил именно её, хотя вокруг полно девчонок, которые бы с радостью согласились, пусть даже на «мальчишеское» кино, то это, наверное, не просто так. Решившись, Ксюша достала телефон: - Отойди, - скомандовала она Женьке, и тот, ничего не понимая, отступил на пару шагов. – И ничего не говори. Чтобы голоса твоего слышно не было, - она набрала телефон сестры и прижала трубку к уху. - Алло, - голос спокойный. Похоже, она в хорошем настроении. - Привет, Лиль. Слушай, тут такое дело… Моя подруга, Вика, меня в кино приглашает. Лишний билет образовался… - Что, развлечься хочешь? – усмехнулась Лилия. – До скольки сеанс? – Ксюша умоляюще посмотрела на Женю, одновременно приложив ноготь к губам, и тот, видимо, расслышав вопрос, тут же показал шесть пальцев. - До шести. - Уроков много на завтра? Впрочем, ладно, это твоя ответственность. К семи чтобы была дома. Опоздаешь – сама знаешь, что будет. - Конечно, Лиль. Ну пока? - Пока-пока… - Вроде удачно, - улыбнулась Ксюша, отключив связь. – Пошли. Но только туда и обратно. А то у меня на этой штуке маячок стоит. Слава богу, видеоряд не транслирует. - Сестра, что ли, твоя? – поинтересовался Женя, пока они ожидали троллейбуса на остановке. - Да… Она вообще хорошая, просто странная немного. Считает, что куда-то с парнем пойти – это все равно, что сексом с ним заняться, - Ксюша хихикнула и тут же прикрыла рот ладошкой. - За девчонок всегда больше переживают, - кивнул парень. – Моим вот вообще по фигу. Где я, что я, есть ли я вообще. - Главное, чтобы она нас с тобой не поймала. - Да вряд ли, - махнул рукой Женька. – Вы ведь далеко где-то живете. - Да, пожалуй, да, - согласилась Ксюша. Пожалуй, впервые в жизни она решилась напрямую ослушаться Лилию. И теперь, несмотря на все самоутешения, у неё тревожно сосало под ложечкой. -10- - Как тебе фильм? – спросил Женя, когда они вместе выходили из кинотеатра. - Отлично. Спасибо тебе, - застенчиво улыбнулась Ксюша. - Хочешь, зайдем? – парень указал на небольшое кафе, встретившиеся им по пути к метро. – Я угощаю. - Ой, нет, - девочка помотала головой. – Меня ведь сестра ждет. Извини. - Да мы же ненадолго, - начал упираться Женька. - Она меня ждет к семи. Итак на десять минут позже закончилось. Прости, надо бежать. - По чашечке всего, - он выглядел явно обиженным. Видимо, такое завершение дня представлялось ему само собой разумеющимся. – Что она тебе, в конце концов, сделает? Ну отругает… - Не только отругает, - Ксюша поморщилась. Все-таки Женька никогда особо не вникал в проблемы окружающих. Про Ксюшины домашние наказания знала так или иначе большая часть класса. – Выдерет она меня. Ты этого хочет? - Ты что, серьезно? – мальчик сделал круглые глаза. - Да, блин, серьезно. Так что не задерживай меня. Пиши вконтакте, если что, - она сделала ручкой и помчалась к метро, оставив недоумевающего Женю позади. … - Алло, Лили. - Да, Ленчик. Что? – игривый голос подруги показался Лилии слегка пьяным. - А я тут знаешь, в кафешке сижу, с Вованом, - истеричный смех. – Годовщина отношений у нас, отмечаем. - Рада за вас, и что? – раздраженно спросила Лиля. Она терпеть не могла, когда подруги ни с того ни с сего звонили ей, изрядно набравшись. - А знаешь, кого я сейчас видела, а? - Зеленых человечков? - А вот и не угадала! – победно расхохоталась Лена. – Сестричку твою младшую. Да не одну. - А с кем? – насторожилась Лилия. - Сидим, значит, а она мимо идет, из окна видно. А с ней, такой, знаешь, кавалер… Жгучий брюнет… Вообще красавчик… Я аж засмотрелась… - А это точно она была? Ты там под градусом, кажись. - Да вот те крест! Она-она. - Хорошо, а где вы? - Да тут вот… - прозвучало название станции. – Возле кинотеатра. Ну ты знаешь… - Черт возьми. А они точно вместе шли? - Да-да, под ручку, разговаривали… Я аж порадовалась за неё… А вообще симпатичная стала… - Ладно, Ленок, - Лиля закусила губу. – Спасибо тебе. Будем разбираться. - Ой, да… Ты же ей запрещаешь с мальчиками ходить, да? Так что же я, значит, девку под ремень подвела? Ой, какая я молодец… - Все, Лен, давай. Потом поболтаем, - Лилия выключила телефон и со всей силы шарахнула кулаком по столу. Похоже, кто-то вконец оборзел. … Ксюша все-таки опоздала на пятнадцать минут. Сразу же, в прихожей, встретив мрачный взгляд сестры, начала оправдываться: - Сеанс задержали, слегка… Я только вышла, сразу домой. Правда. - С кем ты ходила в кино? – резко спросила Лилия. - С Викой… - Врешь, тварь, - жестокая пощечина, чуть не сбившая девочку с ног. – Снимай штаны немедленно, - Ксюша увидела, что черный ремень уже лежит на диване. - Лиль, ничего не было, - поняв, что отпираться бесполезно, Ксюша принялась расстегивать джинсы. – Мы только в кино, туда и обратно. Ничего не делали… - Тогда зачем же ты соврала мне, а? Если ничего не было? - Я… Я хотела… Боялась, ты не разрешишь, я… - красные трусики слетели вслед за штанишками, и вот Ксюша уже была зажата между ног сестры. - Совсем с катушек слетела! – от первого же удара ремня девочка вся изогнулась и завыла. – Покричи тут у меня ещё! Любовь-морковь у неё, значит. Давненько ремешком не учили как следует, да?! - Нет… Аа… Не надо… - Что не надо? А? Что не надо?! Ты же мне подлость сделала, дрянь такая! Неужели думаешь, я бы не отпустила? Да все равно мне, с кем ты там в кино ходишь! Зачем врешь, врешь зачем?! Тьфу, черт тебя возьми, смотреть противно, - Лиля внезапно, где-то после двенадцатого удара, бросила ремень и, отвернувшись, направилась на кухню. - Лиль? – не поняла Ксения, упав лицом на пол. – Лиль?! - Что тебе? Пошла к черту, ясно сказано?! Глаза б мои тебя не видели. Тебя и наказывать бесполезно, сучка ты неблагодарная. Вон, я сказала. Подтянув штаны и трусы, Ксюша отправилась в свою комнату. Лиля не позвала её ужинать. Вообще ни разу не обратилась к ней до самого вечера. Между девушками повисло мрачное молчание. Наконец, под вечер, Ксения, уже переодевшись в пижаму, подошла к собравшейся в ванну сестре: - Лиль, прости меня. Я не хотела тебя ранить… Я… Просто очень боялась, что не разрешишь, и… Я больше не буду врать, никогда! - Одного раза достаточно, - Лилия отвернулась. – Не лезь ко мне. Иди на фиг, - она скрылась за дверью ванной комнаты. Ксюшу бил озноб. Ещё никогда ей не было так страшно, как сейчас. Что, что теперь будет? Неужели Лиля не оттает? Так и продолжит злиться? И.. И что тогда? Девочка уронила голову на диван и разревелась. Да пусть лучше выдерет сколь угодно строго, чем так… Она не знала, что случится дальше. Потому что раньше никогда не обманывала сестру. Внезапно приняв решение, Ксюша сорвала с себя пижаму, и, обнаженная, встала на колени в один из углов гостиной. Уже через несколько минут ноги разболелись, но девочка стиснула зубы и продолжала стоять ровно, сложив руки за головой. - Ты чего делаешь? – Лилия вышла где-то через пол часа, в халатике и с мокрыми волосами. – Спать иди. - Я… Я наказана, - простонала Ксюша. Она уже тряслась всем телом, но сдерживала себя, держа стойку. - Я тебя не наказывала. Иди спать. - Я сама себя наказала. - Хорошо, как знаешь, - Лиля пожала плечами, и, глотнув чаю, скрылась в своей спальне. Время шло, большие настенные часы тикали, но Ксюша не смотрела них. Все силы уходили на то, чтобы не расслабить ноги, не присесть хотя бы на минуту на пяточки, не… Хотя она и знала, что сестра не может её видеть. Почему-то страшно захотелось пить, в горле пересохло. Даже перестали течь слезы, хотя плакать по-прежнему очень хотелось. Ксюшу окутывала темнота, вскоре исчез даже свет из соседних окон, едва пробивавшийся сквозь занавески. Навалилась свинцовая усталость. Она чувствовала, что вот-вот упадет. Но еще немного, еще чуть-чуть… - Совсем сдурела, что ли? – Лилия в ночной сорочке вдруг вышла в гостиную. – Простудиться решила? Воспаление заработать? Демонстрации еще будешь мне устраивать… Спать иди. - Я не заслужила, - прошептала Ксюша и тут же, потеряв равновесие, боком рухнула на паркет. - Эй-эй, ты чего? – Лилия испуганно подняла её за подмышки. – Что, все время так и стояла? Ну хватит. Это не игра, Ксень. - Лиля… Лилечка… Прости меня… Я никогда больше… - Хорошо-хорошо. Выдеру и прощу. Только не сейчас – весь дом разбудим. Иди в постель уже. Разделась ещё зачем-то… - Я не буду обманывать… Не буду… - тупо повторяла Ксюша. - Хорошо, сядь и оденься, - Лилия протянула сестре пижаму. – Сейчас заварю чай и поговорим. … - Итак, тебе было запрещено оставаться с парнями наедине, - заговорила Лилия, увидев, что Ксюша более-менее успокоилась, хотя и продолжает, сидя за столом, рассеянно озираться по сторонам. – Варенье будешь? Ладно, не спрашиваю, кладу. Сходить в кино туда и обратно – не считается. Хотя лучше делать это не вдвоем, но в виде исключения я бы разрешила. Честно скажи, он тебе нравится? Ты ведь не лгунья вообще-то, но почему-то хотелось очень пойти именно с ним. Так? - Да, наверное… Он многим нравится… Хотя не знаю…Я не буду больше. - Расстроила ты меня, расстроила, - кивнула Лиля. – Но я вовсе не собиралась тебя теперь постоянно игнорить. Просто хотела дать себе самой перебеситься. А то могла бы ведь прибить и не заметить. Я вижу, что ты раскаиваешься, и больше не злюсь. Хотя наказание будет строгим. Лень я из тебя выбила – выбью и вранье. - Накажи пожестче, пожалуйста, - попросила Ксюша, потягивая сладкий чай. – Я не знаю, что на меня нашло. Но я не со зла. Просто… - Накажу, не сомневайся. Сегодняшняя порка не в счет. Завтра пятьдесят ремней после школы. А в субботу сотня розог, - Лиля хищно улыбнулась. – Плюс месяц домашнего ареста с лишением всякого общения. Чтобы неповадно было. Вижу, что тебе по-прежнему нужна твердая рука. И… Не устраивай больше таких сценок на коленях. У меня аж сердце екнуло. Тебя ведь и удар мог хватить. - Я боялась, очень… Что ты выгонишь меня… Что… - Да прекрати. Никуда я тебя не выгоню и никому не отдам. Что бы ты не выкинула еще. Потому что ты моя любимая сестренка, пусть и непослушная. А я может и стерва, но не настолько. Все, иди спать. Тебе ведь в школу завтра. Проспишь – получишь. - Лиля, я люблю тебя, - тихо сказала Ксюша уже в дверях. - И я тебя. Спокойной ночки.
Forum: -11- Несмотря на вечерние треволнения, Ксюша встала почти вовремя и сумела не опоздать в школу. Голова была, как в тумане, думалось только о предстоящем наказании, но сегодня, к счастью, не было серьезных работ, а учителя, видя, что звезда не в духе, её почти не дергали. Она весьма опасалась химии, шедшей третьим уроком, хотя и подготовила всю домашку, но старичок в лучших своих традициях посвятил большую часть урока описанию многочисленных несовершенств класса в целом, лишь в последние пятнадцать минут перейдя к опросу. Он успел выставить три двойки, но до Ксюши, к её счастью, не дошел. - Ксюш, - на одной из перемен, поймав момент, к ней подошел Женя. – Как ты? - Нормально, - девочка не повернула головы и сделала вид, что погрузилась в изучение учебника математики. - Что с тобой, все хорошо? – не отступал мальчик. - Да отстань ты от неё! – рявкнула подошедшая Танька, высокая Ксюшина соседка с двумя длинными светлыми косичками. – Не видишь, плохо человеку? – смутившись, Женя отошел, а Таня наклонилась к подруге и спросила шепотом: - Что, опять влетело тебе? - Да, слегка, - тихо ответила Ксюша. – Но сегодня еще выдаст, сильно. - Это за что же она тебя так? Строгая она у тебя все-таки, - Танька села на свое место. – Чуть что – лупит. Меня мама в последний раз больше года назад выпорола. Но там было, за что. - Меня тоже есть, за что. Я совершила очень плохой поступок, Тань. Стыдно рассказывать. И да, у меня теперь месяц домашнего ареста без общения. Так что не волнуйся, что пропаду. - Хей, ну это-то знакомо. Хотя на месяц – как-то долго… На репетиции-то хоть сможешь ходить? - Это кто ж мне запретит, -слабо улыбнулась Ксюша. – Спектакль-то через три недели. Может оно и к лучшему, что не буду попусту отвлекаться. - Да, есть у всего и светлая сторона… Держись, короче, Офелия, - завершила разговор Таня, увидев, что математичка заходит в класс. … - Приветик, - Лиля уже ждала сестренку. – Помнишь, что тебя ждет? - Да… Лиль, можно тебя попросить? – сняв верхнюю одежду и разувшись, Ксюша прошла в гостиную. Сестра сидела на диване, и черный офицерский ремень лежал у неё на коленях. - О чем? - Мне надо ведь на легкую атлетику… Через час… Не хочу пропускать… Может, выпорешь вечером, а? – Ксюша умоляюще посмотрела на Лилию, но та помотала головой. - А пропускать ты ничего и не будешь. Пойдешь с напоротой задницей. В шортах, - губы Лили растянулись в улыбке. – Я говорила по телефону с Виолеттой. Она считает, что вполне сможешь побегать и после полусотни ремней. И поблажек тебе никаких не будет. А если что – она добавит тебе твоей любимой прыгалкой. - Ну Лиль… Может вечером? Мне же стыдно… - Стыдно должно быть обманывать и не слушаться. Попу заголяй. А то получишь пряжечкой по ляжечкам. Смирившись, Ксюша одним движением стянула к коленям джинсы, колготки и трусы. Лилин ремень рассек воздух и обрушился на обнаженный девичий зад. Как обычно, сестра зажимала Ксюшу между ног и порола с большим замахом. - Вот так наказывают лгуний, - приговаривала она. – Их крепко порют ремешком по голым задницам. И те становятся синими-синими. И потом лгуньи не могут сидеть. И им совсем не хочется ходить в кино с мальчиками. Что, нравится, а? Не нравится? А обманывать нравится? - Я не буду больше… а… Не буду… Лиляяя… - Могла бы честно спросить разрешения и сходить с этим пареньком в кино. А теперь ты месяц не пойдешь. Никуда и не с кем. Зато получишь хорошую порку. А в субботу еще раз получишь. Потому что обманывать собственную сестру – признак вредной и невоспитанной девчонки, которой не хватает ремня. Которую слишком долго жалели. Которой слишком долго не надирали зад. Что, чувствуешь теперь свою вину? Чувствуешь?! - Даа… - Ксюша плакала и стонала, но Лиля не прекращала сечь. – Хваатит… - А вот и не хватит, еще двадцать штук. Вот бы кавалер твой посмотрел на тебя в таком виде, чтобы он подумал, а? Зареванная, без трусов, с красной задницей. Красиво, думаешь, а? А без порки ты не можешь! Чего орешь? Надо не орать, а думать о своем поведении! Вот теперь все, - Лиля, наконец, отпустила Ксюшу, и та, рыдая уронила голову на диван. - Лиль, прости… Я никогда больше не буду врать тебе… Никогда… - Посмотрим, иди, собирайся на занятия. Остаток времени стоишь в углу. Трусики не надевай. И вернешься домой – снимешь. До субботней порки ходишь дома без них. А там посмотрим. Уяснила? - Да, Лиль, - склонила голову Ксюша. - Вот и молодец. А я сегодня вечером еще раз наберу Виолетту и спрошу, как ты занималась. И попробуй только хоть чуточку полениться. … Виолетта Дмитриевна была Ксюшиным тренером по легкой атлетике и одновременно близкой подругой Лилии. Когда-то где-то они занимались вместе, но Виолетта в итоге вся ушла в спорт, а Лиля так и осталась любителем. Однако дружеская связь между женщинами сохранилась, а теперь, когда Ксюша стала заниматься в группе Виолетты, особенно актуализировалась. Тренерша была суровой и гоняла вверенных ей подростков без всякой пощады, хотя большая часть из них не собиралась становиться профессионалами. Группа из двенадцати человек включала как девчонок, так и мальчишек. И те, и другие нередко встречались с тяжелой ладонью Виолетты, а то и с длинной резиновой скакалкой, которой она время от времени (естественно, с предварительного разрешения родителей) секла тех, кто капризничал, или, по ее мнению, «недостаточно выкладывался». Сейчас эта статная рыжеволосая красавица в спортивном костюме стояла посреди большого манежа и наблюдала за своими подопечными, наворачивавшими разминочные круги по огибавшей его беговой дорожке. - Быстрее! Ровнее! Где у тебя руки? – то и дело кричала она кому-нибудь из них. Ксюше приходилось тяжело. Еще ни разу она не посещала тренировки после столь строгих наказаний. Ягодицы и ляжки болели, но девочка заставляла себя бежать, не обращая на это внимания, и таки справлялась далеко не худшим образом. Держаться, держаться, делать все, как обычно. Не хватало еще вдобавок ко всему получить порку от тренерши, которая не постесняется сделать это перед всей группой, «в назидание» остальным. До сих пор Виолетта лишь однажды высекла Ксюшу (крепкие шлепки через одежду, сопровождавшие едва ли не каждое занятие, в счет не шли), но тогда причиной послужило опоздание. Девочка всегда старалась выкладываться по полной, и наставница относилась к ней с симпатией. Хотя поблажек не делала никогда и никаких. - Все, стоп! – видимо, Виолетта все же что-то заметила, потому что по окончании бега подозвала Ксюшу к себе, и, приказав остальным отрабатывать приседания на одной ноге, вывела её в раздевалку. – Тебя сестра сильно высекла? Покажи, я должна видеть. - Хорошо, - не смея противиться, Ксения спустила шорты (трусы под них она не надела, решив, что так будет легче). - Неслабо, - задумчиво протянула тренерша, завершив осмотр. – И что ты за такое непослушное создание, что тебя так лупить надо? Хоть бы сестру пожалела, раз себя не жалко. Ладно, серьезного ничего. С шестом сегодня прыгать не будешь, мало ли что… В остальном – наравне со всеми. Терпи. Победы достигаются только через боль. Согласна? - Да, Виолетта Дмитриевна, - кивнула Ксюша, одеваясь. Ни на что иное она и не рассчитывала. -12- Тренировка для Ксюши прошла удачно. Конечно, пару раз она замешкалась, за что сразу же получила от Виолетты шлепки, заставившие её буквально перекоситься от боли. Разумеется, вся группа поняла, что девочка крепко выпорота, однако здесь, в отличие от гимназии, это никого не удивляло. Раз уж родители позволяли бить своих детей на занятиях, то, очевидно, они не особо жалели их и дома. Под конец с Ксюши градом тек пот, а мышцы на руках и ногах ныли так, что боль от Лилиного ремня даже отошла на задний план. По завершении занятия все двенадцать человек выстроились перед Виолеттой. - Итак, ребятки, мы ударно позанимались. – улыбнулась та. – Все выложились. Все молодцы. Кроме… - повисла зловещая пауза. Ксюшу буквально пробил озноб. Неужели, неужели её снова выдерут? – Вероника! – одиннадцать мальчишек и девчонок одновременно выдохнули, а невысокая шатенка в длинных спортивных штанах и футболке принялась затравленно озираться. – Придется наказать тебя за лень, - Виолетта взяла в руки скакалку, загодя висевшую на шведской стенке. – Спускай штаны и ложись, - она указала на невысокого синего козла. - Ой… Не надо, - заныла Вероника. – Не надо порки. Может лучше штрафные отжимания, а? – «Вот дура», подумала про себя Ксюша. «Добавки просит». - Снимай штаны и марш сюда! Плюс пять за неповиновение, - уже начав беззвучно плакать, приговоренная стянула бриджи и вскарабкалась на козла. Тренерша ловким движением спустила ей трусы. При виде белоснежных девичьих ягодиц многие мальчишки заулыбались, сама же Вероника густо зарделась. – Стыдно должно быть не получать порку при парнях, а лениться, когда вся группа старается изо всех сил. Двенадцать ударов за лень плюс пять за непослушание. Ксюша, возьми её за руки. Миша – а ты за ноги, - Ксения подошла и крепко сжала запястья Вероники. Она даже почти не испытывала сочувствия. Подумаешь, семнадцать ударов. Может, и на пользу пойдет неженке. Хотя так позорить при всех – жестоко, да. - Р-раз, - скакалка рассекла воздух, оставив красный рубец на попе Вероники. Девчонка взвыла и дернулась, но держали ее крепко. – Два! Три! Четыре… - вскоре Вероника начала визжать, чем вызвала всеобщий презрительный смех и снисходительную улыбку Виолетты. – Нечего хихикать, - прикрикнула она на остальных. – Самих давненько не драли? Двенадцать, тринадцать… Хочешь ведь медаль на соревнованиях? Хочешь-хочешь. Так что терпи давай… Шестнадцать, семнадцать! – Виолетта отложила скакалку и приказала отпустить Веронику. Та продолжала лежать, обливаясь слезами. – Что сопли развела? Встала, оделась и марш в душ. Подумаешь, выпороли ее. Трагедия большая. Все, на сегодня все свободны. В пятницу приходим и занимаемся как следует. Если не хотите оказаться на месте Вероники. Ксюш, ты задержись, пожалуйста. - Ксень, ты молодец, - когда все вышли, тренерша с Ксюшей вдвоем зашли в раздевалку. – Занималась просто отлично сегодня. Несмотря… ни на что. Давай теперь вот что, - она достала из своего шкафа тюбик с кремом. – Шорты сними и ляг. Смажем сейчас твои синяки. - Ой, не надо, - девочка закрутила головой. – Лиля не… - Лиля не изверг. Если что – сама с ней поговорю. Делай, что тебе говорят, - Виолетта улыбнулась. – Считай это наградой за силу воли. - Ты мне нравишься, Ксюх, - говорила Виолетта, размазывая крем по посиневшей девичьей коже. – Жалко даже, что спортсменкой тебе не быть – время упущено. Но упорство и самодисциплина везде пригодятся. А ты девушка сильная, настойчивая, требовательная к себе. И умная, что сразу видно. Одного понять не могу – что у тебя с поведением? Зачем сестру терроризируешь? Сколько она для тебя делает, а ты… Лилю давно знаю как очень достойную девушку. Во всех отношениях. Прошли вместе через всякое. А ты вот ее обижаешь. Ну постыдилась бы, а? Да и себя бы пожалела Чего молчишь? – тренерша закончила и отложила тюбик. – Полежи так, пусть впитается. За что она тебе так расписала? - Стыдно отвечать, - призналась Ксюша. – Но я очень плохо с ней поступила и была заслуженно наказана. Сама попросила всыпать покрепче. - Сознаешь свою вину – уже хорошо, - кивнула Виолетта. – Не хочешь – не говори. Трудный подросток, что поделать. С возрастом пройдет. Но запомни одно – я за Лильку горой. Будешь ее обижать – тебе не поздоровится. А в остальном всегда можешь на меня рассчитывать. - Виолетта Дмитриевна, - у Ксюши вдруг возникла идея. – А не могли бы вы одолжить мне денег? - Денег? – подняла бровь тренерша. – Зачем тебе? Почему у меня? - У Лили ведь День Рождения. В следующую субботу. Я бы хотела сделать сюрприз. -А, вот как, - Виолетта улыбнулась. – Поняла тебя. Тогда не вопрос. … Несколько дней подряд Женя не находил себе места. Кто бы мог подумать, что простой поход в кино приведет к подобным последствиям? А ведь как он все заранее спланировал! Долго не решался, не знал, как найти подход к недотроге-однокласснице, пока, наконец, не придумал этот план. Конечно, он заранее купил два билета. Конечно, не собирался звать с собой никакого Валеру. В худшем случае потерял бы впустую запас карманных денег – не беда. Но ведь все получилось, все прошло как по нотам, и вдруг… Он несколько раз звонил Ксюше, но телефон не отвечал. Писал ей в соцсетях, то та не выходила в онлайн. Пробовал заговорить в школе, но девчонка сторонилась его, прячась за спины подруг. Женя понимал, что невольно причинил ей вред. И не знал, как быть, как извиниться, как загладить вину… Отмучившись так дня три, вечером в пятницу парень решил прибегнуть к особому средству – обратиться за советом к отцу. Отец Жени был профессором психиатрии. Большую часть времени в течение он проводил на работе, и потому мало внимания уделял жене-домохозяйке и сыну школьнику. Однако по пятницам он приходил относительно рано, правда, сразу же собирался в кабинете. Но именно в эти часы Женя мог рассчитывать попасть к нему «на прием». Для этого следовало осторожно постучаться в дверь и тихо сказать: «Папа, есть разговор». Общение всегда происходило по инициативе сына. Сам отец в его дела никогда особо не вникал, впрочем, как и мать. Устроив Женю в гимназию, родители предоставили ему почти полную самостоятельность в плане учебы и досуга. И мальчик действительно справлялся, несмотря на иногда проскальзывавшие тройки, не особо волновавшие твердо выбравшего гуманитарный профиль юношу. Но если требовалась помощь, то отец всегда отзывался и частенько советовал что-нибудь дельное. Правда, до сей поры их разговоры никак не касались любовной проблематики. Но надо же когда-то начинать… - Входи, - хриплым голосом отозвался Василий Федорович, поворачивая к двери свое кресло на колесиках. Женя, войдя, тут же уселся на свою любимую табуретку, стоявшую возле стены. – Что случилось, о чем толковать будем? – профессор задумчиво покручивал длинный пышный ус. - Да вот такое дело… Ты, пап, извини, но я не знаю, как быть… - Женя принялся рассказывать под пристальным взглядом отца, смотревшего на него из-под стекол огромных очков. – В общем, влипла из-за меня девочка. Причем по-крупному. А я не знаю, как быть. - Ну, начнем с того, - Василий Федорович постучал пальцем по столу, - что влипла она вовсе даже не из-за тебя. Это случилось раньше, еще до вашего знакомства. Если у нее такая семья, то деваться некуда и ты здесь не при чем. Так что здесь тебе не из-за чего переживать. Лучше скажи мне вот что. Она, эта Ксюша, действительно тебе нравится? - Да, пап, - кивнул Женя. – Очень. - Но почему? Нет, я не стану сейчас произносить фразы о том, что подростковая любовь преходяща и т.д. Во-первых, это не всегда так, во-вторых толку от них в подобных ситуациях чуть меньше, чем никакого. Но скажи: почему она? Ведь столько девушек вокруг, самых разных. Или она тебя тем и привлекла, что несчастная и забитая? - Честно сказать, не знаю. Но… - Дело ясное, - кивнул отец. – Вот что я тебе скажу. Ты человек взрослый, способен сам принимать решения, и указывать тебе, как поступить, я не могу, да и не хочу. Но вот тебе мой совет: не связывайся. Это не нашего круга люди. С ними каши не сваришь. Видел я однажды ее сестру на собрании, еще когда захаживал туда. Ну дура дурой. Блондиночка, с крашеными губами, на каблуках, пришла, села и давай на всех учителей наезжать и учить их жить. Не знаю, зачем их вообще в гимназию взяли. Сирота, конечно. Но, - он поднял палец, - забота о сирых и убогих – это, конечно, хорошо. Но о нормальных людях кто позаботиться? Вот будет таких, как эта Ксюша, пол класса, и во что тогда все превратится? Ты вот ее жалеешь, что, мол, бьет ее сестра. Но ведь главного то не видишь. Смотри, девушку в пятнадцать лет, - в пятнадцать, не в пять! – лупит старшая сестра. Сестра, а не сумасшедший папаша-алкоголик, и она никак не сопротивляется. Считает это в порядке вещей. Значит, так оно и есть. Значит, она свыклась. Для нее насилие – часть жизни, которую она неизбежно понесет с собой дальше. Тебе нужна такая невеста? Тебе нужна такая жена? - Ксюша умная и добрая, - вяло защищался Женя. – Может, ей можно как-нибудь помочь? Защитить? - Как защитить? В нашей стране люди боятся полиции и органов опеки больше, чем самых конченых изуверов. И, кстати, правильно делают, что боятся. Ксюше не повезло. У нее есть выбор только между плохим и очень плохим. Я ничего не навязываю тебе. Но советую – не связывайся. Когда Женя вышел из отцовского кабинета, он буквально трясся от возмущения, смешанного с ощущением бессилия. Конечно, отец не прав, нет. Он просто никогда не видел Ксюшу, судит о ней предвзято… Но, все же, что же теперь делать?!
Forum: -13- На следующий день (девятый класс гимназии занимался по субботам, но уроков было меньше, чем обычно) Женя решительно подошел к Ксюше в коридоре перед кабинетом литературы. Девочка в длинном темно-бордовом платье шла, опустив голову, как будто вовсе не замечая окружающих. - Ксюша… Ксюш, - он неожиданно для самого себя схватил её за руку. – Почему ты мне не отвечаешь? - Мне запрещено общение, - девочка бросила это громко, почти с вызовом. – Отстань. - Ты же общаешься с подружками. - А с тобой не хочу. Отстань. - Ксюш, ну пойми ты, - Женя дышал тяжело, глаза застилала пелена. Он сам не знал потом, зачем сказал то, что сказал: - То, что с тобой происходит – это ненормально! - Все со мной нормально! – Ксения резко высвободила кисть, а затем стремительно, одним движением, заломила правую руку Жени ему за спину и прижала его к стене. – Все нормально со мной, понятно? За собой лучше следи, дурачок. Еще раз ко мне полезешь, я тебе твое смазливое личико разобью так, что обратно не срастется. И пофиг на последствия, - она вдруг увидела, что почти полкласса собралось вокруг и с недоумением их рассматривает. – Иди к черту, придурок, - Ксюша выпустила Женьку (он чуть не грохнулся на пол) и бросилась в кабинет. Там, заняв свое место в первом ряду, она уронила голову на парту и разрыдалась. Издали до нее доносились голоса одноклассников. Кажется, девчонки успокаивали Женьку. Громче всех был слышен звонкий голос Кристины: - Да оставь ты ее. Она бешеная. У них вся семейка – чокнутые. - Ксень, - Таня, незаметно подсев, потрогала ее за плечо. – Все хорошо? – до этого дня Ксюша крайне редко показывала слезы в школе. Если не считать первый год. Даже получая двойку за контрольную и зная, что ожидает ее дома, она старалась скрыть свои эмоции. – Что случилось? - Мне сегодня всыплют сотню розог, - тихо ответила Ксюша. - Ой… Бедная… - Ничего я не бедная. Заслужила. Не надо меня жалеть. - А… Тебе Женька нравится? – вдруг спросила соседка. - Он. В печенках. У. Меня. Сидит, - отчеканила по словам в сестриной манере Ксюша и отвернулась к окну, вытирая платочком слезы. … - Здравствуй, Ксения, - придя домой, Ксюша застала Лилию, пившую на кухне чай вместе с гостьей – своей подружкой Леной, невысокой крашеной красоткой примерно Лилиного возраста. - Здравствуйте, - смущенно проговорила девочка, озираясь по сторонам. - Что, с мальчиками гуляем? – хихикнула Лена. – Рановато тебе еще, - Ксюша зарделась, не находя себе места. К горлу подступил комок. - Ксения, ты сегодня без обеда. – строго произнесла Лиля. – Иди в свою комнату и разденься догола. Потом возвращайся к нам. - Лиль, вы… - Ты меня слышала? Марш раздеваться. Розги ждут тебя в ванной, - Лена снова рассмеялась. Ксюша стремглав помчалась в комнату. Сестра будет пороть ее при подруге, это ясно. Почему, зачем? Чем она заслужила еще и это наказание? Ничего. Нужно вытерпеть. Просто вытерпеть. Ей уже случалось получать сотню. Кроме того случая на даче еще пару раз. Лилия порола больнее Нади. Но она выдержит. Выдержит…Через несколько минут она вошла в гостиную обнаженная и заплаканная. Девушки уже ожидали Ксюшу, сидя на диване. Пучок мокрых ивовых прутьев, обернутый газетой, лежал рядом на ковре. - Леночка тебя тогда спалила, - улыбнулась Лилия. – Я решила поэтому предоставить ей возможность поучаствовать в наказании. К тому же ей теперь пасынка воспитывать, пусть тренируется. Стесняться нечего, все свои. - Лиль, ну может наедине… - прохныкала Ксюша, сама себя ненавидя. - Не пререкайся, а то добавлю пряжкой. - А где мы ее будем пороть? – Лена встала и смерила взглядом диван. – Тут ведь с двух сторон не встанешь… - У нас кушетка есть. В моей комнате, сложенная. Ксюх, пойдем, поможешь выдвинуть. Ты чего разнылась? – гневно шепнула она сестренке, пока они тащили кушетку по коридору. – Постыдилась бы. Будь сильной. Вскоре складная кровать уже стояла посреди комнаты, и Ксюша тут же улеглась на нее лицом вниз. Лилия стянула ей запястья и лодыжки бельевыми веревками, обмотав их затем вокруг кушетки. Теперь было не дернуться и не вскочить. Ну хоть добавки за это не получит, ибо выдержать сотню неподвижно без фиксации практически невозможно. - Итак, наказание за ложь, - улыбнулась Лилия. Она встала справа от Ксюши, Лена – слева. На голой попе девочки еще явственно виднелись следы от недавней порки ремнем. – Как по мне – самый страшный проступок. А потому порка за это не может оказаться слишком строгой. Хочу раз и навсегда отбить у тебя охоту лгать своей сестре. Лен, согласна? - Ага, - кивнула та. – Я хоть и госслужащий, но обманщиков не терплю, - тут обе женщины дико расхохотались, а Ксюша продолжала дрожать в ожидании. - Ладно, хватит, - Лиля взяла себя в руки. – Начнем. Ленок, бери розги по одной и секи. Один удар я, второй ты. Скажу, когда поменять прут. Старайся второй раз по одному месту не стегать, хотя иногда можно. В общем, начнем, тонкости изучишь в процессе. Ксюшка, считай. Итак… - Один… Два… Три… - девицы сразу принялись пороть со всей силы. Лена била слабее Лили, но тоже очень крепко. И уже на втором десятке Ксюша, отбросив всякий стыд, начала орать, однако, не забывая подсчитывать стежки. - Ленок, смотри, вот это оттяжка, - Лилия нанесла удар по ляжкам Ксюши и потянула розгу на себя, сдирая кожу. Наказуемая взвизгнула. – Попробуй также, - Лена попробовала, заставив девочку снова завизжать. – Только слишком не усердствуй, впереди еще много. Удары градом сыпались на Ксюшу, и она уже не успевала их подсчитывать. Еще никогда ее не секли с двух сторон. Вскоре она могла только стонать, (голос был сорван) и тщетно силиться вырваться из пут. Однако увлекшиеся наказанием женщины, казалось, не обратили внимания на отсутствие счета и продолжали класть розгу за розгой все с большим замахом, будто наперегонки. Пока, наконец, Ксюша не взвыла в последний раз волком, сделав отчаянную попытку вырваться, а затем не затихла, бессильно свесив голову вниз. Потерявшая сознание девочка получила еще несколько лозин прежде, чем Лена, взглянув в ее опустевшие глаза, испуганно вскрикнула: - Лилька, стой! - Что? – не поняла Лилия, замерев со свежей розгой в руке. - Она отрубилась, Лиль… - Точно, - она провела ладонью по волосам сестры. – Ничего, сейчас плеснем водой… - разгоряченная девушка не сразу осознала серьезность происходящего. Принеся стакан, она выплеснула его в лицо Ксюши. Та приоткрыла глаза и посмотрела на Лилию, тупо моргая. – А сколько мы ей уже всыпали? - Не знаю, она перестала считать… Лиль, хватит, - Лена просительно посмотрела на подругу. - Ксюш. Ксюша! – придя в себя, Лилия тоже заволновалась и принялась трясти сестру за плечи. - Что… Да… - Черт возьми, - хозяйка поспешно развязала узлы и подняла девочку, переложив её на диван. По спине, ягодицам и ляжкам текла кровь. – Лен, неси перекись… Дура, какая же я дура! – а Ксюша, не обращая внимания на их голоса, снова погружалась в сладкую темноту беспамятства, где не было ни боли, ни страха. -14- - Да, Ленчик. Да, помирились, - Лилия сидела за компьютером, прижимая трубку к уху. Ксюша читала в своей комнате. Несмотря на понедельник, она оставалась сегодня дома – Лиля разрешила сестре пропустить пару дней. – Нормально, да. Ничего страшного – просто нужно немного отлежаться. - Ты меня прости, если… - голос Лены казался смущенным. - Забей. Ты вообще не виновата. Это я дура, перегнула. Но все обошлось. Надо было, конечно, меньше назначать, особенно если с двух сторон. Но, надеюсь, такой проступок больше не повторится. - Вообще ты молодец, Лиль. В строгости ее держишь. И девчонка, сразу видно, хорошая, послушная… - Волшебный ремешок, - хихикнула Лилия. – Она это и сама понимает. А ты вот своего все жалеешь. - Да я не то чтобы жалею, - Ленин голос слегка дрогнул. – Не знаю, просто, как подступиться. Здоровый парень, четырнадцать с половиной уже. Двойки, сигареты, плохие компании… Ясно, что надо наказать, Вован вроде бы и не против, но сам делать ничего не собирается. Мол «мать этим всегда занималась». А я не знаю, Борька меня уже на голову выше, вот как я… - Силой ты его, конечно, не разложишь, - кивнула Лиля. – Может, я бы и исправилась, а ты вряд ли. Не в обиду. Но ты ведь зато очаровашка. Обаяние свое включи, так любой парень сам ляжет под ремень, а то и под лозину. - Ой, засмущала… Но я не знаю. Пошлет он меня просто да и все. Вообще с подростками этими… - Да просто все, Лен. Отбери компьютер, карманные деньги, все прочее, что он там любит. Уверена, вполне в твоей власти сделать его жизнь невыносимой. А потом предложить хорошую порку в качестве альтернативы. И не бойся ты его. Ты взрослая женщина, а он дите малое. Которому необходимо надрать задницу. Флаг тебе в руки. - Лиль, а может все-таки ты… - Нет, не проси даже, - Лилия тряхнула головой. – Твоя семья, ты должна сама отношения выстроить. А не привлекать силовой ресурс со стороны. Иначе это будет избиение, а не наказание. Уверена, что ты сама прекрасно справишься с поркой парня. Только в таком возрасте надо высечь уже реально строго. Желательно выбить слезы. Лучше использовать розгу или скакалку. И потом обязательно поставить в угол без трусов, - девушка рассмеялась. – Чтобы юноша почувствовал себя ребенком. - Хорошо, Лиль. Спасибо. Постараюсь. Елена вышла замуж чуть больше года назад, за мужчину старше себя на пятнадцать лет и уже имевшего до этого семью. По условиям развода Владимир с первой женой поделили двух сыновей пополам – младший остался с матерью, а старший отправился в новую семью отца. И там Борька стремительно отбился от рук. Владимир большую часть времени проводил на работе, а молодая мачеха так и не смогла стать для мальчишки авторитетом. К тому же наступил переходный возраст, и Борис пустился во все тяжкие. Лилия не первый раз советовала подруге принять решительные меры, но та все никак не могла найти верный подход. - Лиль, - положил трубку, девушка увидела, что Ксюша незаметно зашла в гостиную и уже некоторое время смотрит на нее. - Что? - Можно, я все-таки схожу на репетицию? А то скоро спектакль, без меня там - Слушай, я тебе не запрещаю, конечно, - Лилия смерила сестру задумчивым взглядом. – Но ты дойдешь вообще? И потом, на сцене – нормально будет? Ты же высечена неслабо. - Ничего, не волнуйся. Все всё понимают. Я объясню, что за дело, и… - Да я не за себя переживаю, - Лиля досадливо хлопнула ладонью по воздуху. – Тебе тяжко может быть. Перенапряжешься еще. Посиди лучше дома. Вот правда. - Как скажешь… Просто не хочу своих подводить. Я нормально ведь хожу, видишь? - А тебя не наругают, что в школу не пришла, а туда пришла? – Лилия все еще сомневалась. Ограничивать творческую активность Ксюши ей не хотелось, но и отпускать из дому после позавчерашнего – тоже. - Нет, Елизавета Авдеевна понимающая. У нас и с больничного люди приходят. - Ладно. Двинутая ты, Ксения, двинутая. Иди. К десяти чтобы дома была. Актриса… - Лиль, а телефон? – смущенно попросила Ксюша. – Чтобы позвонить, если что… - Нет, конечно, - Лилия закатила глаза. – Отпущу я тебя без связи через полгорода. Чтобы не знать, где ты и что с тобой… На, держи, - она вытащила из ящика стола и протянула Ксюше мобильник. – Губу не раскатывай, я на соцсети блок поставила. Вернешься – отдашь назад. - Лилечка, ты такая милая, - Ксюша вдруг подошла к сестре, крепко поцеловала ее в щеку и, оставив ту в полнейшем недоумении, помчалась переодеваться. … Репетиция прошла успешно. Сегодня Ксюша как будто смогла поймать «струю вдохновения» и сыграла все свои сцены на высшем уровне, не получив ни одного замечания от Елизаветы Авдеевны, которая в общем была весьма придирчивым режиссером. Правда, под конец девочка так устала, что хотела сразу бежать домой, не оставаясь даже на традиционное чаепитие, хотя время еще было. Но учительница вдруг подозвала девочку к себе, отойдя с ней в уголок класса, где ребята обычно собирались после репетиций в актовом зале. - Ксения, почему ты сегодня не была на уроках? – сразу спросила классная. - Я неважно себя чувствую, - Ксюша отвела глаза. – Сестра напишет заявление… - Я не про бумажки сейчас, - оборвала ее Елизавета Авдеевна. – Что на самом деле случилось? Она тебя опять побила? - Да… Но я заслужила. Это не за уроки. Наше, семейное. - Хозяин – барин, - кивнула учительница. – Но скажи вот что – ты в субботу драку зачем устроила? - Драку? – Ксюша посмотрела на нее круглыми глазами. До нее только постепенно стало доходить. – Да какую драку… Женька ко мне полез, я его слегка… Подвинула. Не в настроении была, а он зачем-то начал до меня докапываться. Да и трогать он меня первый начал… - Давай только без детсада. Мне неважно, кто первый. Но взрослая девушка-гимназистка должна уметь разрешать конфликты без рукоприкладства. Я понимаю, что ты в сложном положении, что чувствуешь себя белой вороной. Но это не так. Тебя все здесь любят и ценят и никто не собирается обижать. Ты почти первая ученица в классе. И лучшая актриса у меня. Если еще спорт прибавить, то вообще героиня. Так не позорь себя драками в коридорах. Насилие – не выход. - Елизавета Авдеевна… Не было никакой драки, клянусь. Просто ему правда не стоило ко мне приставать. Я и так сотню розог из-за него получила… Ой, - девочка резко умолкла, но глаза учительницы уже вспыхнули огнем. - Сотню розог?! Слушай, Ксения, это ненормально. Я сейчас наберу Лилию… - Нет! – почти закричала Ксюша. – Не надо. Все уже хорошо. Я заслужила. Я ее обманула. Мне стыдно признаваться. Но она права, поверьте. - Я не считаю это нормальным способом разрешения семейных конфликтов, - жестко произнесла Елизавета Авдеевна. – Но не стану ее трогать, ладно. Она воспримет это, как вторжение… Тяжелая тебе судьба досталась, Ксения, тяжелая. Я проведу с ребятами разъяснительную работу. Тебя не тронут. Сядь, попей с нами чайку. Ты чего, плачешь? – учительница обняла за плечи невольно разревевшуюся девочку. – Знаешь, мне ведь тоже нелегко приходилось. Тань, принеси нам сюда две чашки. Спасибо. Ой как нелегко. Правда, времена такие были. Не знала, что и сейчас подобное возможно. Конечно, это непедагогично, но тебе, думаю, пойдет на пользу, если я расскажу…
Forum: -15- - Я тоже, как и ты, сирота, - начала Елизавета Авдеевна, понизив голос до шепота. – В детстве жила с родителями в деревне, но помню те годы смутно. Когда мои родители исчезли, мне было шесть. И я до сих пор не знаю, что именно с ними случилось. Хотя сделала все, что могла, чтобы узнать. Но ты девочка умная, понимаешь, что то были за времена, - Ксюша кивнула. Она перестала рыдать, и слушала, не отрывая глаз. – Но наш разговор не об этом. Меня тогда сперва поместили в детдом, где-то на год. Голодно, холодно, воспитатели злые, как собаки… А потом забрали дядя и тетя, жившие в городе. Не родные, двоюродные. У которых уже было двое своих девочек, младше меня. И мне сразу дали понять, что наравне с родными я не буду. Превратили в Золушку, попросту говоря. - И… Вас били? – осмелилась спросить Ксюша. Ребята постепенно расходились, учительница провожала их кивком головы. - Да. Не то слово. Почти с первого дня. Дядя был милиционером, домой обычно приходил поздно, но отличался вспыльчивостью. Мог ни с того ни с сего дать подзатыльник, или оплеуху, или схватить за волосы, швырнуть на диван и отстегать ремнем. А вот тетя. Она была просто от природы жестоким человеком, но на родных детей редко срывалась. А я стала легкой добычей. Должна была все мыть, стирать, заботиться о малышках. И чуть что – подвергалась болезненным и унизительным наказаниям. На которые тетушка была большой мастерицей, - Елизавета Авдеевна сделала паузу и огляделась. Класс опустел, они с Ксюшей остались вдвоем. – Секла меня ремнем, розгой, собачьим поводком.. Ставила на колени, на горох, на гречку. Иногда не давала есть по нескольку дней. Постоянно напоминая мне о том, что я дрянь, деревенская сирота, принятая только из милости, тварь неблагодарная и все прочее. По мере того, как я взрослела, обращались со мной все более строго. И при этом приходилось все время нянчиться с «сестренками», с которых мало что не пылинки сдували и которые быстро поняли, что надо мной можно издеваться как угодно, а накажут все равно меня. Ибо меня пороли за их проступки. Школа у меня была дворовая. Там меня тоже били и травили. А дома получала добавку за синяки и рваную одежду. Не знаю, как я выжила… - Елизавета Авдеевна, - Ксюша взглянула на часы и ойкнула. – Без двадцати десять… - Да, засиделись, - учительница будто вышла из оцепенения. – И как только сторож нас еще не выгнал? Ладно… - Елизавета Авдеевна… - девочка отвела глаза. Она вспомнила наказ Лилии – вернуться не позже десяти. А теперь… - Что, сестру боишься? – сообразила, наконец, классная. – Сейчас наберу её. - Ой, не знаю… - Зато я знаю, - учительница уже достала телефон. – Алло, Лилия, здравствуйте. - Здравствуйте, что случилось? – Ксюша расслышала взволнованный голос сестры. - Ничего, с Ксюшей все хорошо. Просто я ее задержала. Она не сможет вернуться домой вовремя, но это моя вина. - Но почему она меня не предупредила?! - Потому что я ее заболтала. Пожалуйста, давайте по-хорошему. Ксюша не виновата. - Позвольте мне самой решать, Елизавета Авдеевна. Ночь на дворе, а ей ехать через весь город. И еще по нашему району. Могу, конечно, выехать сейчас за ней. На машине. Пусть подождет у школы. - Да что вы, Лилия? Ксюша – большая девочка. Доедет… - Большая. А еще симпатичная и беззащитная, - в тоне Лилии явно слышалась плохо скрываемая злость. - Я заеду. - Господь с вами. Не переживайте. Давайте лучше так сделаем – я сейчас возьму ее к себе. В гости. Заночует, завтра с утра все равно в школу. - Завтра с утра домой, - отрезала Лиля. – Она еще плохо себя чувствует. - Ладно, это ваше право. Так вы не против, если Ксюша заночует у меня? - Не против, не против… Можно мне ее на минутку? – Елизавета Авдеевна передала трубку. – Ксень, все в порядке, как ты? - Все нормально, Лиль. Ты прости, я виновата, но… - Завтра обсудим. Я завтра весь день на работе, приготовь еды. И не волнуйся, все будет норм. Пока, целую. - Целую, Лиль. - Волнуется за тебя, - проговорила Елизавета Авдеевна, отключив связь. – Надеюсь, не накажет. Что, пойдем ко мне? - Спасибо вам, - Ксюша покраснела. – Если бы заявилась домой в ночи… … Елизавета Авдеевна жила одна в большой четырехкомнатной квартире. Ее муж, известный профессор, скончался несколько лет назад от инсульта. Дети выросли и завели собственные семьи. По возрасту учительница давно могла выйти на пенсию, но продолжала работать, ибо искренне любила школу и детей. Ксюша чуть было не упала в счастливый обморок при виде огромных уставленных книгами шкафов, заполнявших практически всю квартиру. - Что, нравится? – улыбнулась Елизавета Авдеевна. - Да, так много… У нас дома почти нету. - Но ты ведь много читаешь. - Да, по библиотекам хожу. Это я здесь уже начала, в Москве. Лиля часто в наказание забирает телефон, компьютер. А книжки никогда. Она ведь не знает, что по программе, а что нет, - В этом она права, - кивнула учительница, проходя на кухню. – Я бы вообще детям все эти гаджеты не давала. Разлагают мозги. Но если ты в тринадцать лет начала и так продвинулась, то ты просто вундеркинд. Без шуток. Сейчас быстро сготовлю что-нибудь. Уж прости, не готовилась гостей принимать. Посиди пока… Да где хочешь. У меня тут такие хоромы, что сама иногда теряюсь. Ксюша села в одно из глубоких деревянных кресел и принялась беззастенчиво рассматривать книги на ближайшем стеллаже. Потом, не выдержав, встала и принялась разгуливать, как по библиотеке, пожирая глазами стекло. За этим занятием ее и застала Елизавета Авдеевна, позвавшая девочку есть. - Что, нравится? – усмехнулась она. – А ты заходи еще, я тебе рада. Учись только хорошо. - Стараюсь, - кивнула Ксюша, глядя на тарелку с гречкой. Она все еще с трудом переваривала мысль, что находится в гостях у учителя. - Так вот, я не закончила, - Елизавета Авдеевна повела плечом. – Собственно, меня продолжали колотить до тех пор, пока я не сбежала от них в университет. Спросишь, как я в такой обстановке смогла выучиться как следует? А вот смогла. Учеба помогала забыться. Хоть немного отвлечься от этого кошмара. В старшей школе меня уже не травили, потому что стала отличницей. Дома били по-прежнему, но хоть сестренки выросли, не приходилось с ними возиться. А потом поступила, выучилась, нашла работу, вышла замуж и крепко захлопнула дверь в прошлое. С семьей почти не общалась. Даже на похороны их не приезжала. Возможно, это и неправильно, но я не могла иначе. Своих детей, и сына, и дочь, вырастила без порки. Хотя вообще-то считаю себя строгой матерью. Они меня до сих пор побаиваются, - женщина слегка прищурилась, глядя, как Ксюша почти опустошила тарелку. – Если у родителя есть подлинный авторитет, то его будут слушаться беспрекословно, и совершенно не нужно хвататься за ремень. Хотя я понимаю, что не каждому это дано. Я, как ты понимаешь, тоже не сразу стала в гимназии работать. Сперва в обычных школах пахала за гроши. И на деток разных насмотрелась. Кое-кому так и хотелось всыпать по первое число. Но вот тебя я не понимаю, как можно бить. Девочка нежная, ласковая, добрая. К тому же способная и умная. И такой, как Лилия, тебя непросто понять, - она тяжело вздохнула. – Я тебя жалела всегда. В первое время думала даже к себе забрать. Но это ведь невозможно. Да и… - Мне хорошо с Лилей, - быстро сказала Ксюша. – Правда. Не волнуйтесь за меня. У нас все совсем не так, как у вас было. - Понимаю, конечно. Было бы как у меня – я бы немедленно все пресекла, и плевать на последствия. А она тебя любит. Правда. В такие моменты, как сегодня, это проявляется. Просто она от природы очень холодная. Не злая, а именно холодная. И не понимает, что тебе нужны ласка и забота. Я ей пыталась на это намекнуть, но… Некоторые вещи невозможно объяснить человеку, если он сам их не чувствует. Но если с тобой что случится, то она за тебя в огонь пойдет. Здесь можешь не сомневаться. Ладно, сейчас покажу тебе твою кровать. Все хорошо? – Елизавета Авдеевна обняла Ксюшу. - Да-да, спасибо вам, - слезы сами собой навернулись на глаза Ксюши, и она разревелась в объятиях учительницы. … - Что, привет, актриса! – когда Лилия вернулась с работы вечером следующего дня, Ксюша уже давно была дома и ожидала сестру вместе с приготовленным ужином. – О, вкусно пахнет! - Я плов приготовила, - улыбнулась девочка. - Молодец, - кивнула Лилия, раздеваясь. – Попробуем… Так, Ксюшка, предлагаю начать с плохого, чтобы потом к этому не возвращаться. - А? – Ксюша сразу поникла, глядя на сестру. - Твоя классная, конечно, берет всю вину на себя. Но. Ты. Обязана. Сама. Следить. За. Временем, - девочка кивнула, понимая, что спорить бесполезно. – Сильно наказывать я тебя за это не буду. Творчество, увлечение, все такое… К тому же ты крепко высечена уже и так. Но. Ты должна запомнить, что нехорошо заставлять сестру волноваться. И потому я сейчас тебя хорошенько отшлепаю. Тапочком. - Может, ладошкой? – попросилась Ксюша. - Тапочком, - отрезала Лиля, доставая из тумбочки резиновый шлепанец. – Задери юбочку, спусти трусы, - она уселась на диван и жестом приказала сестре ложиться к ней на колени. Та, не медля, подчинилась. – Понимаю, как стыдно пятнадцатилетней девушке получать такую взбучку. Но что поделать? – Лилия усмехнулась и нанесла первый удар. Ксюша стиснула зубы и не издала ни звука, хотя шлепки по недавно выпоротой попе были весьма болезненными. – Задница крепко подогрета, но ничего, еще добавим. Будешь засиживаться на репетициях и не звонить, а? Будешь? Я тебе телефон зачем дала? - Ай, Лиль… Прости… Не буду… - Ладно, вставай, - сестра отпустила Ксюшу после десятка шлепков. – Можешь надеть трусы, можешь не надевать… Как тебе больше нравится. Телефончик где? - У тебя на столике, - показала Ксюша. – Я сразу, как пришла, туда положила. Я ведь наказана. - Да-да, молодец. Что, пойдем поедим? - Лиль, а можно тебя попросить… - Да, что? - Можешь снять с меня домашний арест. На денек, - Ксюша опустила глаза. – На пятницу, например. - А что такое? – Лилия насторожилась. - Узнаешь, Лиль. Потом. Я ни с кем не буду встречаться. Честно. Ты будешь довольна. - Я не понимаю… Ладно, - вдруг кивнула она, видимо, что-то вспомнив. – Думаю, после недавнего внушения ты врать не станешь. Разрешаю. А теперь пойдем, попробуем, что ты там наваяла… -16- С самого утра субботы Ксюша дико волновалась. Она встала раньше сестры и задумчиво ходила по комнате, не в силах ни на чем сконцентрироваться. Только бы получилось, только бы удалось… Девочка, наконец, расслышала скрип двери и шум шагов Лилии. Затем звук включенной воды из ванной. Так, подождать. Пусть сперва попьет кофе, проснется как следует. Вчера устала на работе, сидела допоздна, чтобы освободить на сегодня весь день. Так, еще немного. Стук чашки… Пожалуй, сейчас. Была не была… - С Днем Рождения, дорогая Лилечка! – Ксюша вбежала в кухню, застав сестру в одной рубашке, и протянула ей украшенную цветочным узором открытку. - Спасибо, Ксюш… - Лилия рассеянно взяла подарок. - Открой, - не выдержав, посоветовала Ксения. Сестра развернула открытку и чуть не выронила на стол длинный голубоватый билетик. - Что?! – девушка тут же впилась в него глазами. – Месячный абонемент? В «Вишенку»?! Откуда… - Мне Виолетта дала деньги, - засмущалась Ксюша. – Считай, что от нас обеих. Но идея моя. - Спасибо, - налюбовавшись, наконец, на абонемент в престижный салон красоты, Лиля отложила его и бросилась обнимать сестренку. – Спасибо! Ты умница. Правда. Так ты за этим вчера ходила? - Ага… - Ксения терялась – сестра вдруг принялась ее яростно целовать, одновременно сжимая в объятиях. - Ксюшка, ты супер! Это огонь! Отменяю все наказания на сегодня. И можешь сесть с нами вместе вечером. Я тебе даже налью. Какая ты милая, милая… - Рада, что тебе понравилось… - Я этого так хотела, так… - Лилия все никак не могла успокоиться. – Главное, чтобы сейчас второй не всплыл – я ведь много кому говорила. Хотя неважно. Это все неважно… - Я всех предупредила, Лиль, - Ксюша продолжала рассеянно улыбаться. – Ну кого знаю. - Молодец, молодец… Ой, скоро одиннадцать, а я не одета, - вдруг очнулась Лилия. – Так, нам предстоит много работы. Нужно все приготовить как следует. Так, вымой еще раз пол во всей квартире. А я пока за вином схожу. Потом будем готовить, - комнату заполнила музыка, телефон Лилии призывно завибрировал. – Ну вот, началось… … Ближе к вечеру в квартире у сестер начался праздничный ужин. Поздравить Лилию пришли все ее самые близкие подруги, в том числе Надежда, Елена, Виолетта, и еще трое, с кем Ксюша была знакома только поверхностно. Из мужчин никого не позвали. Как сказала Лиля: «Зачем они нам? Бутылки как-нибудь и сами откупорим». Детей тоже не брали с собой. Ксюша оказалась единственной несовершеннолетней, получившей место за праздничным столом. - Как самочувствие? – с усмешкой спросила ее Лена. - Хорошо, спасибо… - Не трогай девочку, - одернула подругу Лилия. – Она себя хорошо вела. Потекли обычные застольные разговоры. Девушки выпивали, поздравляли Лилию, желали ей успехов на работе и в личной жизни, снова выпивали… Ксюша застенчиво сидела в уголке, медленно потягивая шампанское из наполненного до половины бокала. Надя, оказавшаяся с ней рядом, решила подбодрить девочку: - Как дела? Как школа? Давно что-то не виделись… - Все здорово, - отозвалась Ксюша. – Только времени ни на что не хватает. Учеба, спорт, театр… - Да, ты у нас разносторонняя, - с уважением кивнула Надежда. – Скажешь что-нибудь сестре? Скажи, не стесняйся. - Хорошо, - улучив удобный момент, Ксюша подняла бокал. – Лиля, ты для меня самый прекрасный человек на свете! – громко провозгласила она. – Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала и продолжаешь делать. Ты очень добрая и заботливая сестра, без тебя бы я давно пропала. Я знаю, что огорчаю тебя иногда. Возможно, слишком часто. Но поверь, что это не со зла. Я очень люблю тебя, Лиль. Прости меня за все. И пусть тебе во всем сопутствует удача! – тост был встречен бурными аплодисментами. Праздник продолжался. Лилии исполнялось тридцать лет, и не мог не встать набивший оскомину вопрос о замужестве, на котором активно настаивали Надя и Елена. Виолетта и такая же «старая дева» Зина столь же активно выступали против. Дошло даже до полушутливой перепалки на повышенных тонах, и Лиле пришлось разряжать обстановку фразой «Зачем мне муж, если у меня есть сестренка?». После чего, вдоволь отсмеявшись, дамы перешли к разговору о детях. - С моим совсем беда, - принялась жаловаться Лена. – Вконец от рук отбился. Уже скоро дома ночевать перестанет. Приходит под градусом, в синяках, в школе, говорят, иногда неделями не появляется. А Вовке моему все равно. Говорит «мне работы хватает». - Так если ему все равно, то почему тебе, Лен, не все равно? – спросила темноволосая Анжела. – Раз родному отцу на этого Борьку плевать, то и ты наплюй. - А если вляпается во что, то кому отвечать? - Родители пусть и отвечают. Родные. А заберут его в какой-нибудь исправцентр – так тебе же легче, нет? - Злая ты, Анжела, - вмешалась Лилия. – Может у человека материнский инстинкт включился. Как у меня с Ксюшей. Вот только жесткости не хватает. - Ага, жесткости, - возмущенно поморщилась Лена. – Да он меня на голову выше, и в плечах… Пришибет и не заметит. - Ладно тебе. Какой парень на такую красоточку руку поднимет? Просто будь смелее, и все. Может он тебя сам провоцирует - Мои, к счастью, до такого не доходят, - подключилась и Надя. – Хотя тоже с проблемами. Ну Лизка – та просто шабутная. Выпороть где-то раз в неделю – и все норм. Носит четверки и сильно не буянит. А вот Паша… Не знаю, что и делать. Нет, не хулиганит, ничего, - она поймала встревоженные взгляды подруг. – Просто вялый какой-то, замкнутый. На улицу не ходит лишний раз, ни с кем не играет, все в компе своем сидит. Учится средне, на уроки иногда забивает. Я уж и ремнем, и комп отбираю – так он вообще в прострацию впадает. Сидит и смотрит в одну точку. Не выгонять же ремешком во двор. Лизку-то наоборот домой не затащишь… - А ты его в спорт отдай, - вдруг посоветовала Виолетта. – Хоть бы и ко мне. - Бегать? Не захочет он бегать. - У меня захочет, - улыбнулась тренерша. – Ксюша вот тоже не очень хотела, правда? А теперь вот с удовольствием занимается, да? - Ага, - кивнула девочка. – Может и неплохо ему будет. Правда, строго там у нас. - Ты ведь их бьешь? – уточнила Надя у Виолетты. - Да, стегаю прыгалкой. Перед всеми. Действует много лучше разных там уговоров. - И что, часто дерешь? – Надежда явно сомневалась. - Не очень. Ксюш, тебе сколько раз влетало? - Один всего. За опоздание. Троллейбус тогда из под носа уехал… Но и все. Часто только неженки получают. - Виола права, - подключилась и Лиля. – Ты мужика растишь, а не комнатную муху. Самое то ему будет там побегать. И под скакалкой подергаться, раз ремня твоего не хватает. Перед девочками, - вся компания засмеялась, и тут у Лилии зазвонил телефон. Взглянув на экран, она будто окаменела на секунду, но, справившись с собой, нажала на зеленую кнопку и поднесла трубку к уху: - Алло… Здравствуйте… Михаил Петрович?... Рада вас слышать… спасибо… Спасибо, - она встала и, кивнув подругам, вышла из гостиной, скрывшись в своей комнате. Над столом повисла тишина. - Что это с ней? – Лена не выдержала первой. – Начальник, что ли? - Начальника по-другому зовут, - покачала головой Анжела. – Да и поздравил он ее уже, - она, единственная из собравшихся, была коллегой Лилии по работе. - Ну значит другой. Мало ли у нашей Лильки начальников… - Это отчим ее, - вдруг сказала Ксюша и тут же внутренне отругала себя за дерзость. – Возможно. Его зовут так... - Да ну? – засомневалась Надя. – Они ведь не общаются давно. - Да чего вы, подождем – узнаем, - решила разрядить обстановку Виолетта. – Скажите лучше, вы смотрели последнюю серию… - разговор перешел на модный сериал, и только Ксюша сидела как на иголках, то и дело посматривая на дверь в комнату сестры.
Forum: -17- - Кто? Как? Чего? – вернувшаяся где-то через полчаса Лилия была встречена градом вопросов. Однако она нетерпеливо тряхнула головой и наполнила до краев свой почти опустевший бокал. - Ничего особенного, - сухо бросила Лиля, делая большой залп. – Предложили работу буду думать. - А кто… - начала было Зина, но Анжела ткнула ее локтем в бок: «Тсс, не хочет говорить – значит, не хочет». Остаток вечера прошел странно. Все старались продолжать оживленный разговор и вовлекать в него именинницу, но та отвечала рассеянно, все подливая и подливая себе вина и пребывая в оцепенении. Темнело. Подруги одна за другой прощались и уходили. Надя, оставшаяся последней, наклонилась к Ксюше: - Побудешь с сестрой? Ей явно хреново. Я бы осталась, но дети… Да и не хочет она разговаривать. - Конечно-конечно, - кивнула девочка, посматривая на Лилю, будто задремавшую за столом. - Лиля, Лиль, - Ксюша подошла к сестре, когда они остались вдвоем, и отодвинула вновь наполовину полный бокал. – Что с тобой? - Ничего, - тихо ответила та, глядя куда-то в сторону. – Забей. Иди спать. - Лилька! – младшая тряхнула старшую за плечи, и та как будто проснулась. - Вот что тебе, что? Не приставай, а? - Я же волнуюсь… - Не лезь не в свое дело, - строго приказала Лиля. – А то прямо сейчас надеру тебе задницу. - Бей сколько хочешь, но я тебя не оставлю, - Ксюша обняла сестру. – Я вижу, что тебе плохо. И переживаю. Ты ведь переживаешь за меня, когда я пропадаю допоздна и не звоню. - Хорошо, сядь ко мне, - Ксюша устроилась на диване рядом с Лилией, и та внезапно обвила ее руками. – Ксюшка, ты… Хорошая ты. Спасибо. Давай расскажу, - на глазах старшей сестры выступили слезы. Выпила, да… Ксения никогда раньше не видела Лилию пьяной. Та всегда контролировала себя в этом, вспоминая отца. Но сегодня ее что-то надломило… - Позвонил мне, значит, Михал Петрович. Муж моей матери. Поздравил, стал расспрашивать про все. Что да как… А потом вдруг предложил работу. Менеджерская должность в его фирме. Говорит, мол, нужен доверенный сотрудник с данными хорошего руководителя. И мол я как раз подхожу. И вообще… Намеки какие-то странные. Вообще это где-то уровень начальника отдела, то есть не то, на что сам хозяин людей подбирает. Но как будто с перспективой повышения. Полная занятость, понятно, все надо бросить… Но дал месяц на подумать. Такие дела… - Лилия умолкла, что-то взвешивая. Ксюша робко поцеловала ее в щечку. – А потом разговор у нас на мать перешел. И в общем… Онкология у нее, Ксень. Сейчас химеотерапию проходит, но черт знает, чем кончится… Намекнул мне, что хорошо бы повидаться. Но я… Я… - Что, Лиль? У нее рак? – Ксюша содрогнулась. - Именно. По намекам поняла, что долго не протянет. До сегодняшнего дня думала, что ненавижу ее. А теперь и не знаю. Запуталась. Стоит, конечно. Ради него хотя бы. Он меня не обижал никогда сам. - Тебе сложно простить? - Да, Ксюша, да. Так я все бы простила. Кроме этого, - Лиля положила руку на живот. – Никто не вправе… И ведь не денег этой суке было жалко, нет. Она просто хотела меня унизить. Сломать. Из зависти. Потому что сама так и осталась бездетной во втором браке. А меня ненавидела. Вспомнила вот одну историю… Мне уже шестнадцать тогда было, жили в Москве. Но мамка продолжала меня поколачивать, когда мужа дома не было. Она ведь работу так и не нашла, а потом и искать бросила – денег хватало. Однажды утром, когда я в школу собиралась, она почему-то рано встала, и набросилась на меня, почему я не помыла посуду. Я иногда забывала, правда, но что там – чашка да блюдце, а мне бежать… Я уже одетая, в платье, а она на меня набросилась, оттаскала за волосы, схватила электропровод, стала им лупить по заду, ляжкам и куда придется… Я вырывалась, она мне разорвала юбку и колготки, исхлестала до рубцов, а потом вытолкала из квартиры. И все. И… Я взяла и пошла в школу. Избитая и в порванной одежке. - Жуть… - Ксюша представила себя в подобном положении, и ее пробил озноб. - Школа, конечно, была не то что у тебя. Обычная вполне. Никто мне даже ничего особо не сказал. Но ведь смотрели. И видели. Можешь представить, как я эту тварь ненавидела. Как… А теперь вот она… Я может и стерва, Ксень. Может и бываю к тебе несправедлива. Может и секу почем зря, - Ксюша помотала головой. – Но… пойми разницу все-таки. И скажи: ты бы простила на моем месте? Простила бы? - Я не знаю, Лиль. Не знаю. Но… - она прижалась к сестре и тихо прошептала: - У кого-то ведь вообще нет родителей. Как у меня. И… Ты очень хорошая, и я тебя люблю. И за все благодарна. Но, Лиль, это не то, совсем не то. Мне их никто никогда не заменит, и… - Ксюша зарыдала, уронив голову на плечо Лилии. - Ладно, Ксюх, ладно… Сделай чаю, что ли, - Лилия посмотрела на часы. – Поревели и хватит. В полночь карета превратится в тыкву, а я в прежнюю строгую Лильку. И, пожалуй, завтра все же устрою тебе профилактику. -18- (Прелюдия к новому сезону. Меня слегка пробило на сентиментальность) Авиалайнер несся вперед, рассекая воздух, оставляя внизу города, деревни, леса, поля… Лилия смотрела в иллюминатор, неторопливо попивая чай с лимоном. Она все же решилась. Решилась и теперь летела в один из европейских городов, где в элитной клинике проходила терапию ее мать. Мать… Какое странное слово. Что оно значит на самом деле? Только ли физическую родительницу или же нечто иное? «Плюнь ты на нее», посоветовала ей Виолетта. «Не трави душу. И не слушай обещаний этого Петровича. Они тебе ни к чему, ты добилась всего сама, без них. Забудь и живи для себя». «Как хочешь Лиль», сказала Надя, «Но я бы не полетела. К черту. Ты ведь ее не любишь, как и она тебя. Отпусти. Обоим только больнее станет». «Прости ее», тихо прошептала Ксюша. «Пожалуйста, Лилечка. Ради меня – прости». И она полетела. Все-таки, после нескольких дней раздумий, полетела. Схватив первый попавшийся билет, не обращая внимания на цену. А дальше… Что дальше? - Уважаемые пассажиры, наш самолет готов к посадке. Просим вас… - вот и все. Ее обещали забрать прямо из аэропорта. Выбор сделан. Надо быть готовой ко всему. ... Резкий писк будильника рассек воздух. Ксюша немедленно вскочила и, наскоро накинув халатик, помчалась на кухню. И только там, успев поставить чайник, вдруг поняла, что торопиться некуда. Сегодня праздник. В школу не надо. А Лиля… Лиля уехала. А потому можно не спешить с завтраком. Можно вообще не спешить. Сейчас Ксения не переживала так, как когда-то, полтора года назад. Ночные кошмары ее не мучили, она не боялась, что Лилия погибнет. Но все равно опасалась за сестру. Что и как повернется? Как сестра пообщается с матерью? И когда она вернется? Сроков не знал никто, обратного билета не было. А Ксюша теперь предоставлена себе самой. Послезавтра спектакль. Премьера. Жалко, что Лиля не сможет прийти. Хотя где-то в глубине души девочка испытала облегчение. Будет меньше волноваться. А сестра сможет прийти на повтор через месяц. Да, ничего страшного. Сестры решили, что Ксюша уже вполне взрослая и сможет в отсутствие Лилии пожить одна (денег та ей, естественно, оставила). Подруги обещали по возможности помогать. Надзор за оценками поручили Виолетте – Ксюша должна была показывать ей дневник после тренировок. Впрочем, особой тревоги у Ксении это не вызывало – училась она в последнее время почти исключительно на пятерки, и сложно было представить, что все вдруг изменится. Зато в остальном – почти полная свобода. Гулять – сколько угодно, в Сети сидеть – сколько угодно… Радость и тревога за сестру странным образом перемешались в голове у девочки. Вдруг в мозгу сверкнула озорная мысль. Поев и приведя себя в порядок, Ксюша взяла телефон и набрала номер Женьки. - Алло, привет… Да, я… Ты извини, если что, а? Вот подумала – сегодня выходной, может погуляем? Все хорошо, все можно. Стала бы я предлагать, если бы было нельзя? Да, давай в парке, в 12. Окей, до встречи. За оставшееся время Ксения быстро переоделась в самое шикарное платье, накрасилась и, надев туфли на высоких каблуках, отправилась на прогулку. Что уж, в самом деле? Мальчишка неплохой, зря она его обидела. А так… Развеяться не помешает. А то завтра весь день репетиции, послезавтра премьера… Нужно ведь хоть немного расслабиться!
Forum: -19- (Продолжение по заказам публики, желающей оживления. Пардон, что не с того места, где кончилась прошлая глава. Но вдохновению не прикажешь) В Ксюшином классе помимо нее часто лупили дома только двух девчонок – чернявую красотку Риту и низенькую невзрачную Веру, постоянно скрывавшуюся на последних партах. Интересно, что, пожалуй, одно это и объединяло всех трех девчонок, в остальном являвших собой полные противоположности. Так, Ксюша к девятому классу сделалась практически круглой отличницей, лишь на химии временами отступая на четверки. Рита имела по большинству предметов твердые четверки, периодически скатываясь на тройки по точным наукам. Вера же была круглой троечницей, частенько получавшей двойки и даже пребывание ее в гимназии время от времени ставилось под вопрос. Ксюша не отличалась особой общительностью, хотя имела пару близких подруг, была активна и прилежна на уроках. Вера практически ни с кем не общалось, говорила всегда тихо, отводя глаза, во время уроков пребывала в прострации и могла просто не услышать обращенный к ней вопрос. В свою очередь Рита была душой компании, имела авторитет среди большой части одноклассников и периодически вела себя вызывающе – приходила в школу с пирсингом, в коротких шортиках, с выкрашенными в матово-черный цвет волосами (видимо, демонстрируя принадлежность к субкультуре готов, которую, однако же, едва ли воспринимала всерьез, как и все на этом свете). На уроках болтала и читала на коленках книги в жанре темного фэнтези, за что регулярно получала замечания и возмущенные нотации от Елизаветы Авдеевны. При этом Рита вовсе не была дурочкой и простушкой. Совсем напротив – считалась весьма способной, начитанной, имела разряд по шахматам (для девочки большая редкость) и, согласно слухам, ходившим по классу, сама баловалась написанием мрачных нуарных рассказов. О том, что Риту наказывают, Ксюша узнала случайно. Заметила как-то в раздевалке перед физкультурой характерные красные полосы на ляжках, после чего непроизвольно начала присматриваться к однокласснице. Риту явно секли куда слабее, чем Ксюшу, но секли. Было заметно, что в определенные дни она куда мрачнее, чем обычно, ерзает на стул, прячет глаза и вообще ведет себя необычно тихо. При этом от Ксюши Рита всегда держалась на дистанции, будто игнорируя сиротку. Ксении приходилось сталкиваться с подобным отношением со стороны многих одноклассников, особенно в первые месяцы, но постепенно она преодолевала барьеры и делалась для них своей, пусть и по-прежнему слегка странной девочкой. Однако с Ритой все шло не так. Возможно, та затаила зло на Ксюшу после того, как потеряла место в школьном театре как раз тогда, когда туда пришла та. Одно не было связано с другим напрямую, просто Елизавета Авдеевна устала от Ритиных капризов и недисциплинированности, но, видимо, в глазах одноклассницы сиротка сделалась крайней. Тем более, что Рита считала себя талантливой, а вернее всего и действительно была таковой. Казалось бы, эта история не стоила внимания – Ксюша много с кем не общалась и вообще не любила шумные компании, но почему-то ее задевало подобное отношение со стороны этой сумеречной красавицы с длинными ногтями и загадочной улыбкой. Раздражал холодный взгляд, поджатые губы и приглушенный шепот, которым Рита и ее близкие подруги неизбежно сопровождали любое появление сиротки. В итогге Ксюша сама начала чувствовать себя виноватой и искать возможность примириться. Потому и совершила ту ошибку, которая стоила ей очень многого. Однажды Ксюше, как показалось ей тогда, представился удобный случай. После уроков она увидела Риту в открывающей плечи рубашке и темной накидке, сидевшую в холле и пытавшуюся читать книгу, хотя, судя по выражению глаз, мысли ее витали где-то далеко от текста. С самого утра было понятно, что девушка наказана, причем неслабо. Причина тоже была прозрачной – вчерашняя двойка за четвертную контрольную по физике. Щедро наложенная косметика не смогла скрыть следы недавних рыданий, весь день Рита вела себя рассеянно и выглядела мрачно. Одна из ее близких подруг приболела, другая куда-то быстро умчалась после уроков, и теперь чернявая красотка сидела одна, ожидая неведомо чего. Понимая, что следующего шанса может и не быть, Ксюша, недолго думая, подсела к ней. - Как дела? – тихо спросила она, набравшись смелости. - Хреново, - отозвалась Рита, не глядя на собеседницу. - Тебе плохо, Рит? Может… - А ничего страшного, - та повернулась и посмотрела на Ксюшу из под длинных ухоженных ресниц. – Пойдет. - Слушай, тебя наказали? – вдруг спросила Ксюша, тут же внутренне обругав себя за это. – Я просто вижу, что… То есть если тебе неудобно… - Да, - прервала ее Рита. – Выдрали вчера. Плевать. Пусть лупят, раз им так нравится. Все лучше, чем под домашним арестом куковать. А тебя, говорят, тоже секли недавно? До крови? – она вдруг улыбнулась. - Ага, крепко, - Ксюша кивнула. – Меня сестра часто сечет. Но заслуженно. - А меня нет, - отрезала Рита, и Ксения даже не сразу поняла, к чему относилось отрицание. – Ни за что вообще. Вот на хрена мне эта физика? На хрена? Должна, должна хорошо учиться, должна быть прилежной, целоваться не должна… Да пошли они. Пусть хоть треххвостой плетью бьют, как в книжках, мне все равно. - А чем тебя? - Мамка скакалкой хлещет, - спокойно ответила Рита. – Специальной для наказаний. Купила для этого. Сложит вдвое и лупит по заднице. Иногда просит отчима ремнем меня наказать. Это не так больно. А тебя? – она вновь оскалилась и смерила одноклассницу взглядом. - Меня сестра ремнем армейским. Иногда розгами. Сильно бывает, - Ксюша отвела глаза. - А тебя и надо бить, - вдруг бросила Ритка. – И посильнее, и побольше. Небось порки боишься, от того и пятерочки носишь, а? Зубрилка ты хренова. Как же бесишь! - Рит… - Ксюша поежилась, но одноклассница встала и нависла над ней, глядя в упор. - Мне твоя жалость на хрен не сдалась, вот что! Это тебя все жалеть должны. Сироточка, бедненькая, без родителей, надо понять, надо заботиться, - Рита противно цедила сквозь зубы. – Тебя вообще кто звал сюда, ты, дрянь детдомовская, а? Тебе на помойке место, а не среди людей! А ходишь, как королева! – Ксюша не отвечала и сидела, опустив голову, но Рита продолжала беситься, распаляя саму себя. – Вот чего ты смотришь? Чего смотришь?! Отличница, звезда, талант! Да ты бы ни копейки не стоила, если б не сиротство твое! Сидела бы дальше в своей провинции, там бы и сдохла. А тут тебя как зверушку показывают и всюду пропихивают, а других ради тебя задвигают! Че глазки прячешь, я с тобой разговариваю! – Рита размахнулась и дала Ксюше унизительную пощечину. И тут внутри у Ксюши что-то хрустнуло. Некая пружина, напрягшись до предела, наконец лопнула, и девушка, не помня себя, вскочила со скамейки и резким ударом в грудь повалила одноклассницу на пол. Та мгновенно вскочила и бросилась на Ксюшу, вцепившись ей в волосы, однако накачанная спортсменка без труда заломила ей руку и вновь опрокинула, сама, обезумев от ярости, набросившись на нее сверху. Завязалась безобразная драка, сопровождавшаяся воплями, стонами и грязными ругательствами. Ксюша еще раз ударила орущую Риту по лицу и вдруг ощутила жуткую боль – одноклассница вцепилась зубами в ее ладонь, прокусив ту до крови. Только тут к ним, наконец, подбежал отвлекшийся от выпуска новостей охранник и принялся растаскивать взбесившихся девиц. Вскоре обе, тяжело дыша, в помятой одежде, стояли в кабинете завуча по воспитательной работе. - Вы совсем очумели?! – орала на них Зинаида Михайловна, рослая пожилая дама в роговых очках. – Вы в гимназии или где? Вы девятый класс или первый? - Думаю, это первый и последний раз, - пыталась успокоить ее тут же примчавшаяся Елизавета Авдеевна. – Девочки на хорошем счету. Должно быть, нервный срыв. - Какой нервный срыв? Тут до смертоубийства недалеко! – завуч выразительно указала на огромный фингал под глазом у Риты и наскоро перебинтованную укушенную руку Ксюши. – Я не помню, чтобы у нас мальчишки так дрались. А тут девицы. Совсем страх потеряли. Надо родителей вызывать! - Не надо, - простонала Ксюша. – Ее не надо. Это я ее спровоцировала. А потом сама же в драку полезла. Это я виновата. - Так было? – Зинаида Михайловна посмотрела на Риту. - Она меня избила, - прохныкала та. – Взяла и избила. Но ей же можно, ей ничего не будет, она же сирота казанская… - Рот закрой! – не выдержав, рявкнула классная. – Довела человека. Я тебе говорила близко к ней не подходить, говорила? - Она сама… - Я сама, Елизавета Авдеевна, - кивнула Ксюша. - - Сама к ней пристала. Хотя видела, что ей плохо. Думала утешить, но раздразнила только. - Да не важно, кто первый! – прервала ее завуч. – Важно, что гимназистки не должны вести себя, как гопники из подворотни! Тут вообще в полицию надо обращаться, в комиссию по делам несовершеннолетних. - Предоставьте мне все уладить, - решительно проговорила Елизавета Авдеевна. – На первый раз. Не стоит устраивать скандал и девчонкам жизнь ломать. Они и так осознают свою вину. - Хотелось бы надеяться, - кивнула завуч, решив не спорить с заслуженным учителем. – Но это последнее предупреждение. Обеим. -20- (Надеюсь, эта глава удовлетворит всех, кто горит праведным гневом после предыдущей) - Прости, Ксения, - неожиданно начала Елизавета Авдеевна, зайдя с Ксюшей в класс и велев Рите подождать за дверью. – Наверное, я должна была предупредить тебя раньше. Это больной ребенок. - Рита? – удивилась Ксюша, стоя перед учительским столом по стойке смирно. Укушенная рука все еще болела. - Да, - кивнула классная. – У нее справка из психдиспансера. Две попытки самоубийства, что-то еще… Не знаю, как там все это с медицинской точки зрения, но я ее давно наблюдаю. К тому же читаю ее сочинения. Мрак и ужас. Надеюсь, что подростковое, пройдет. Девчонка неглупая, старается воли всему этому не давать. Но ей нравится издеваться над другими. Просто нравится. Может себе это позволить, когда в карманах вечно куча карманных денег. Насчет тебя я с ней в первый же день жестко поговорила и потребовала к тебе не приближаться. Она могла сделать тебе больно и хотела, я это поняла сразу. И надо отдать должное – все это время она соблюдала договоренность. Зря я не сказала то же самое тебе… - Я ее спровоцировала, правда, - Ксюша склонила голову. – Она не виновата. Простите ее, - девушка сама не знала, зачем выгораживает одноклассницу. Еще совсем недавно она была готова придушить Ритку. - Хватит, не реви. Скажи мне честно, глядя в глаза – ты первая ее ударила? - Нет, - Ксюша безнадежно покрутила головой. – Но она меня легонько, по щеке. А я ее… - Значит, превышение самообороны, - заключила Елизавета Авдеевна. – Из этого и будем исходить. Думаю, лучше я сама поговорю с Лилией. А то ты еще наговоришь на себя же лишнего. - Простите… Она сейчас не в Москве. Она вообще за границей. Ей лучше не волноваться, - учительница удивленно подняла брови. – Могу дать телефоны ее подруг, которые за мной присматривают. Они меня накажут, если… - Не-не, - классная подняла руку. – Когда вернется? - Точно не знаю. Может через неделю, через две… - Хорошо, тогда по возвращении я с ней и побеседую. Пока будь свободна. С рукой лучше сходи к доктору. - Елизавета Авдеевна, пожалуйста, - Ксюша задержалась на выходе. – Я не хочу, чтобы Риту наказывали из-за меня. Не хочу, чтобы кого-то наказывали. - Наказание будет не из-за тебя, а за деструктивное поведение, - отрезала классная. – Поверь моему опыту – она как раз из тех, кому необходимо строгое воспитание. Все, иди, до свидания. И позови ее сюда. Ксюша покорно вышла из класса. Проходя мимо переминавшейся с ноги на ногу Риты, едва успевшей привести себя в порядок, она коротко кивнула ей на дверь, и, спускаясь по лестнице, услышала раздавшееся ей в спину злобное шипение. … Прочитав Рите нотацию, Елизавета Авдеевна отправила девушку домой, а сама тут же набрала номер ее матери Ларисы. В крайне резкой для себя манере учительница изложила той все обстоятельства произошедшего и практически потребовала строгого наказания. - Всему есть предел, - твердо сказала она. – Я не позволю никому устраивать в моем классе психологический террор. - Я думала, это у нее прошло, - чуть смущенно проговорила Лариса, как-то представилась возможность вставить слово. - Ничего не прошло. Я просто старалась улаживать конфликты. Но тут я не могу молчать. У той девочки и без того жизнь тяжелая. Очень вас прошу – примите меры. - Примем-примем… Но она хоть не сильно Риточку побила? - Нет. Та ей зато руку прокусила. Когда Рита вернулась домой, мать уже была на взводе. Отвесив дочери несколько жестоких оплеух, она швырнула ее на диван и, велев задрать юбку и спустить колготки с трусами, взялась за резиновую скакалку. Крики и оправдания не принимались в рассмотрение. Прыгалка тут же принялась полосовать зад девчонки. Если Лариса впадала в ярость, никакая сила в мире не могла ее остановить. - Дрянь! Дура бешеная! Звереныш! – вопила она, стегая дочь. – Кто тебя просил с детдомовкой связываться, кто?! Я тебе говорила, что шкуру спущу, если подойдешь к ней, говорила? Ты бы еще собак во дворе подразнила! - Она сама, мам… Она сама… - Да заткнись! А если бы она тебя инвалидом оставила? А если бы заразила чем-нибудь?! Ты соображаешь хоть немножко головой, соображаешь, или только и можешь, что рок-группы слушать? Решила опуститься совсем? Наркоманкой стать, отбросом?! - Мамочка… Не надо… Аа… - Не вой! Хватит выть! Это я выть должна, что моя дочь из школы побитая приходит, что она шляется черт знает где и с малолетними преступниками водится! В свою комнату марш! – Лариса подняла с дивана выпоротую дочь, на ягодицах и ляжках которой уже выступила кровь, и дала ей пинка. – Без Интернета и без книжек! И вечером ремня получишь! Господи, вот за что мне такой ребенок! … Рита мерила шагами комнату, блуждая из угла в угол. Попа и бедра продолжали саднить, но она уже перестала плакать и только скрежетала зубами. Черт, черт, черт! Она готова была снова заорать, но уже не от боли, а от бессильной ярости. Девочка по очереди представляла Ксюшу, завуча, классную, мать закованными в цепи, распятыми на досках, подвешенных вниз головой и подвергаемых всевозможным истязаниям. Уродство, пакость, дрянь! Всем бы только ее помучить. Сдохнуть бы к чертовой матери, чтобы не видеть эти рожи! Но они ведь того и хотят. Сжить ее со свету, довести до ручки, замуровать тут, без всего, чтобы она сама себе перегрызла вены. Не дождетесь, выродки, не дождетесь! Я вам всем, всем покажу! Я вам устрою! Я вас всех, я вас… Из-за стены послышались голоса. Видимо, вернулся дядя Федя. Рита прижалась ухом к двери и принялась вслушиваться. - Такие дела, Федь, - сообщила Лариса мужу, высокому рыжеволосому мужчине младше ее на десять лет, кратко передав свой разговор с классной. – Всыплешь ей сегодня добавку? Похоже, не хватает мне силенок. - Ну подожди, Ларочка, - рассудительно ответил Федор. – Ты уже и так ее выпорола. Причем с ходу и не разобравшись. Почему ты думаешь, что обязательно виновата Рита? Потому что училка так сказала? Она ведь к детдомовке неровно дышит, ты сама говорила. - Вообще нечего ей делать в классе с моей дочерью, - процедила сквозь зубы Лариса. – Нечего! Затрахали социальными экспериментами! Но я Ритке говорила к ней не лезть! Не разговаривать! А она… Такое можно только через задние ворота вбить. Так что возьми ремень и выдай ей по первое число. - За что пороть Риту, если проблема не в ней? – все не унимался Федор. Видимо, сегодня он был настроен на спор. – Ее и там побили, и здесь побили, и хочешь еще раз. - Да, хочу! – рявкнула Лариса, давая мужу понять, что с демократией покончено. – Потому что она должна понять, что меня надо слушаться, черт возьми! И что девочка из хорошей семьи должна вести себя прилично, а не водиться со всякой дрянью! И потому я буду ее бить. Мы будем ее бить, пока не придет в себя. Ритка, марш сюда! – она встала и распахнула дверь в коридор, разделявший комнаты. – И штаны не забудь снять! Сейчас такую порку получишь, которую на всю жизнь запомнишь! Рита стянула домашние штанишки, в бессильной злобе скомкав их, кинула на кровать и поплелась в гостиную в майке и трусах. Федор, повинуясь яростному взгляду Ларисы, достал толстый брючной ремень. - Ложись, - приказала Рите мать, указывая на диван. – Снимай трусы. - Ай, не надо трусы! – умоляюще взвыла девочка-подросток, но Лариса бесцеремонно сдернула с нее белье. - Надо. Давай, бей, - скомандовала женщина мужу, упершись руками в плечи дочери. Я считаю. Один! – ремень рассек воздух и обрушился на уже покрытую рубцами от скакалки девичью попу. – Сильнее, черт возьми! Два! Три! Рита вырывалась и вопила, но безжалостная порка продолжалась. Стало тяжело дышать, перед глазами появились круги. Свиньи, уроды, мрази, хотелось орать девочке, но она сдерживалась из последних сил, зная, что мать в таком состоянии способна на все. - Одиннадцать! Двенадцать! Тринадцать! Резче! Чего гладишь? Пятнадцать! - Ну все, хватит, - Федор решительно отбросил ремень, глядя на начавшие образовываться синяки. – Не могу больше. - Ничего не хватит! – Лариса вырвала у него ремень и еще несколько раз стегнула дочь. Не успокоившись и на этом, она вновь подхватила лежавшую неподалеку скакалку и с новой силой набросилась на Ритины ляжки. – Ори, ори давай! Приключений ей захотелось! Захочешь быть битой – так сразу ко мне обращайся, нечего ко всяким отмороженным лезть! Ты поняла меня, поняла?! - Да, мам… Прости… Прости… Я не буду… - Надеюсь, - мать перевела дух и отложила прыгалку. – Иди в душ и спать. Без ужина. - У нее кровь, Лар, - вмешался Федор. - До свадьбы заживет, - отмахнулась Лариса. Рита уже легла в постель, и, перестав плакать, старалась побыстрее заснуть, когда мать заглянула в ее комнату. - Что, не спишь? – спросила она, когда девочка зажмурилась от ударившего в глаза света. – Значит так. Две недели домашнего ареста. Без компа, без всего. В школу ходишь в мини-юбке. На физру в шортах. Показываешь всем петельки. Ясно тебе? - Мама… - Тебе ясно? - Ясно, - Рита отвела глаза, чтобы скрыть вспыхнувшую в них ненависть. - Вот и замечательно. Надеюсь, хоть это тебя проймет. Рита рыдала. Рыдала от боли и злости. И от ожидания завтрашнего унижения от того, как детдомовская тварь будет смотреть на ее высеченные ляжки. Но ничего, будет и на нашей улице праздник, решила она про себя. Пусть остальных мне не достать, но уж тебя… Тебе, сучка, я теперь устрою сладкую жизнь!
Forum: -21- - Такие дела, - Ксюша сидела напротив Нади большой роскошной кухне ее квартиры. Они пили чай с вареньем, а от плиты, где хлопотала домработница Мадина, шел ароматный запах рыбы. – Видимо, Риту накажут. А я думаю, что тоже виновата. И… - девочка отвела глаза. - Да, а ко мне пришла, чтобы я пожалела, - саркастически кивнула Надежда. – И всыпала бы не так сильно. Для очистки совести, да? - Надь… - Ксюша недоуменно хлопнула глазами. - Я тебя сейчас выдеру, - жестко заявила хозяйка. – Причем сильно. У меня есть такой же ремешок, как у Лильки – купила недавно для своих. Завтра на попу не сядешь. Говоришь, ты ее так ударила, что она на пол упала? - Да, - кивнула Ксюша. – Я не хотела. Что-то нашло… - Короче, расставим все точки. Мне эту Риту не жалко. Тварь и есть тварь, не о чем говорить. Если бы получила за свои выходки перелом или сотрясение мозга, то так ей и надо, мне дела нет. Но мне есть дело до тебя. И я не хочу, чтобы ты из-за такой как она оказалась в колонии или еще где-нибудь. Да, она провоцировала. Но ты сама к ней подсела, зная, как она к тебе относится, - Надя подняла палец вверх. - Значит, должна была ожидать чего-то подобного. Обозвала тебя детдомовкой и казанской сиротой – мерзко, что и говорить. Но все равно – нельзя значит нельзя! Назвала бы ее тоже как-нибудь. Дала она тебе пощечину – и ты ей пощечину, и все. Хотя лучше не стоит. Потому что ты сильнее. - Я понимаю, понимаю, - Ксюша принялась энергично кивать. – Просто поплыло все, я взбесилась. Сама знаю, виновата и… - Вот чтобы больше не бесилась, сейчас получишь хорошего ремня. Выпорю так, как выпорола бы родную дочь за подобное. С поправкой на возраст. Как ручка? – Надя указала на перевязанную ладонь Ксюши. - Ничего, просто царапина глубокая. Доктор сказал, лучше не снимать до вечера – вдруг раскроется… - Хорошо. Значит, Лиле мы ничего не скажем. Незачем волновать. А то еще сама взбесится и пойдет в школу устанавливать справедливость. Короче, иди в мою спальню и ложись на мою кровать. С голой попой. Я сейчас приду. Помнишь, как я всыпала тебе розгами на даче? - Помню, - девушка поежилась. - Так вот, будет не менее больно. Хоть розог у меня и нет. Как родную. Иди-иди. Увижу, что не в позе – пряжкой добавлю. Ксюша на ватных ногах вошла в обширную спальню, половину которой занимала огромная сдвоенная кровать, укрытая цветастым покрывалом. Девочка помялась около выключателя, наконец, все же нажала, включив огромную люстру, тут же озарившую всю комнату ярким светом. Она подошла к кровати, вдруг ощутив стеснение. Надя будет пороть ее на собственной постели. Почему, зачем? Видимо, так удобнее… Заставив себя поторопиться, она расстегнула и спустила джинсы. Чуть подумав, стянула их совсем. Оглядевшись по сторонам, увидела высокое деревянное кресло с кожаной спинкой. Бросила штанишки на него. Затем торопливо спустила колготки вместе с трусами и улеглась на краешек кровати. Ксюша почувствовала, что покраснела. Нет, не от обнажения – Надя уже не раз видела ее голой. Просто вот так лежать в этой роскошной чужой спальне, ожидая порки… Ничего, сейчас она получит и крепко. А завтра Рита увидит, что она тоже наказана. И может быть, может… - Что, лежим, ждем? – усмехнулась Надежда, заходя в комнату. Она переоделась из домашнего платья в спортивную футболку и штаны, а в руках держала толстый армейский ремень. – Сейчас нагреем задницу драчунье. Сложи ручки за головой. Попробуешь прикрыться или вскочить – добавлю. Итак, поехали! Ремешок щелкнул и обрушился на Ксюшину попу. Та не издала ни звука, стиснув зубы. Надя размахнулась и ударила снова, сильнее. Короткий стон. Женщина порола не спеша, давая прочувствовать каждый удар. Не без зависти взглянула на накачанные ляжки Ксении. Видно, тренируется, изо всех сил. Неудивительно, Лиля ее гоняет! Надо своих также, а то все жалею и жалею…Сложенный вдвое ремень бил больно, часто попадая по одним и тем же местам, вскоре Ксюша уже начала дергаться и вскрикивать. Надя улыбнулась и со всей силы врезала по верхней части бедер. Девочка взвыла, но усилием воли заставила себя не вскочить. - Несладко, да? А нечего кулаки распускать, если не хочешь потом ерзать под ремешком. За драки надо пороть до посинения, особенно девочек. Защищаешься – другое дело, но тут ты ее избивала. Даже если она сама начала, все равно она слабее. Вот, скушай-ка! – коварный удар по копчику заставил Ксюшу изогнуться дугой, а левая, здоровая рука непроизвольно потянулась к попе. - А ну-ка убрала! – прикрикнула на нее Надежда. – А я ведь предупреждала! – она перехватила ремень и с сильным замахом ударила Ксюшу железной пряжкой, оставив на попе шрам. – И да, подруга, это вообще-то только начало. У меня силенок нет лупить так, как Лилька, значит, компенсируем количеством стежков. Получив еще не меньше полусотни ударов и около десятка пряжек, Ксюша вся изошла слезами и криком. На попе и ляжках выступили синяки, а кое-где и кровь. Надя удовлетворенно отложила ремень и задумчиво осмотрела наказанную. - Что обычно делает Лиля после строгой порки? – вдруг спросила она. - Это… - Ксюша поежилась , но ответила честно: - Ставит меня в угол. Без трусов… - Отлично. Значит, так мы и поступим. Только не здесь, не надейся. Вставай, пойдем на кухню. - На кухню?! – Ксюша, дрожа, поднялась с кровати. - А что ты хотела? Наказание должно быть позорным. Чтобы запомнилось. А у нас как раз ужин скоро… - Надя взяла девочку за ухо, больно его выкрутив, и повела за собой, хотя та была вполне готова идти сама. – Постоишь часок, подумаешь о своем поведении. Заодно моим урок будет. Надя завела Ксюшу в кухню. К счастью, домработница уже ушла, готовая еда стояла на плите. Хозяйка отвела девочку в дальний угол, заставив опуститься на колени. - Вот так и стой, подруга. Руки сложи за головой. А мы посидим и посмотрим, как стыдно драться в девятом классе. Надеюсь, ты вспомнишь эти минуты, когда захочется в следующий раз съездить кому-нибудь по морде. Вскоре пришли Лиза и Павлик и перед едой выслушали от матери целую лекцию о том, за что и как наказана Ксюша. Девочка сочувственно вздохнула, мальчик стеснительно отвел глаза. Ксюша стояла на дрожащих коленях и смотрела в стену. Заслуженно, все заслуженно. Жаль, что Рита не узнает, как она сама напросилась на порку. Как бы извиниться перед ней завтра, не нарвавшись на новую драку. Записку, может? Или… … На следующий день Ксюша с трудом заставила себя встать и отправиться в школу. Был велик соблазн отлежаться после вчерашней порки, тем более что на единичные пропуски большинство учителей смотрело сквозь пальцы, а Лили дома не было. Но она взяла себя в руки. Случалось получать и посильнее, и ничего, ходила. А расклеишься – будет хуже. С трудом, стиснув зубы, заставила она себя сесть на жесткий деревянный стул в кабинете математики. Казалось, что все вокруг смотрят на нее, на то, как она ерзает и как держит на весу руку, с которой уже сняла повязку, но которая еще продолжала ныть. Однако когда в класс перед самым звонком вошла Рита, Ксюша на мгновение забыла о всех собственных заботах. Чернявая красотка была облачена в коротенькую юбку на грани приличия и прозрачные колготки. Конечно, ничего особо выдающегося для нее, если бы не одно но – ясно видимые даже издалека петли от скакалки, которыми была расписана буквально вся задняя поверхность Ритиных бедер. Девушка подчернуто не торопясь прошлась перед полным классом и заняла свое место у окна. На мгновение Ксюша встретилась взглядом с ее глазами, но тут же вздрогнула и зажмурилась – такую запредельную ненависть прочитала она в них. И все же – она что, специально так оделась?! У Ксюши, надевшей сегодня широкие брюки, это никак не укладывалось в голове. Может правда, сумасшедшая… -22- (Эта часть посвящается всем тем, кто считал излишне строгим наказание Риты). - Да, Ритка, влипла ты, - сочувственно проговорила светловолосая красотка Кристина, стоя возле открытого окна школьного туалета и стряхивая на улицу пепел с дымящейся сигареты. – Пороть девушку в пятнадцать лет паршиво. - Плевать на порку, - отмахнулась Рита. – Я привыкла. Дома без компа сидеть не хочется. Надеюсь, договорюсь. Она отходчивая. Я, в общем-то, не о том хотела. - А о чем? – Кристина поглядела на наручные часы. До следующего урока оставалось еще пять минут. - Пора казанской сироте мозги вправить, - девушка в упор посмотрела на подругу. – Хуже горькой редьки достала. Мало того, что выпендривается, так еще и на людей теперь бросается. - Это ты права, - согласно закивала Криса. – Сучка приезжая. Еще и Женька с ней связался… Тьфу, - она отшвырнула сигарету, попав прямо в ведро для мусора. - Дебил, вот и связался. На хрен его. Скажи, ты мне поможешь? - Я бы с радостью. Да только как… Хуже бы не сделать. Тебе же в первую очередь. - Я не боюсь, - улыбнулась Рита. – Заманить куда-нибудь и отделать как следует. Не будет эта тварь ябедничать, я уверена. Только бы не сломать ей ничего. - Она ведь сильная, - все еще сомневалась Кристина. Она сделала паузу и засунула в рот ароматную жвачку, чтобы перебить запах курева. – На физре мужские нормативы сдает. Может, ребят позвать? – имелись в виду не одноклассники, а приятели со стороны. - Исключено, - Рита резко помотала головой. – Они могут захотеть лишнего, мы не сможем помешать и здравствуй, уголовщина. Справимся своими силами. Поговори с Аней и Ариной, они вполне себе, - речь шла об общих подругах девочек из выпускного класса. – Я пока ограничена. Надеюсь, временно. - Ладно, не вопрос, - Кристина кивнула. Решимость подруги начала ее заражать. – Давно пора ей выдать. А когда? - Особо пусть не торопятся. Время должно пройти, чтобы она бдительность потеряла, - воодушевленная местью, Рита выглядела особенно красиво. – Заодно успеем приготовиться и придумать для нее примерное наказание. - Рит, а тебе больно вообще? – вдруг спросила Кристина, когда они уже выходили из туалета. – У тебя такие царапины на… бедрах, а ты как будто… - Пустяки, Крис, - повела плечом Рита. – Мать думает, что я страдать буду из-за голых ляжек. Хотя эти петли свидетельствуют лишь о том, что она – идиотка. … - Как дела? – Женя подошел к Ксюше, пока она на перемене перечитывала учебник возле кабинета биологии. – Говорят, ты с Ритой повздорила? - Все уже знают, - тяжело вздохнула Ксения, повернувшись к мальчику. В последнее время их отношения стали налаживаться. Померившись с сестрой, девушка больше не держала зла на невольную причину размолвки. – Сглупила я. Думаю вот, как бы помириться. А то нехорошо… - Она того не стоит, - уверенно заявил Женя. – Я без понятия, что там у вас случилось, но почему-то у меня нет ни малейших сомнений в том, кто виноват. Это вампир. - Ну не говори так, - Ксюша покрутила головой. – Она милая. Я хотела с ней пообщаться, просто начала не с той темы… О, а вот и они! Как раз прозвенел звонок и весь класс толпой ринулся в кабинет. Кристина и Рита, о чем-то болтая, шли в конце потока. Ксюша, решив, что это шанс, направилась к ним, несмотря на попытку Жени ее остановить. - Рита! – громко сказала она, заставив одноклассницу повернуть голову. – Рита, мне очень. Прости меня, я виновата перед тобой… - Ой-ой, наша отличница пришла повыпендриваться, - Рита картинно зажала нос пальцами и обернулась к Кристине. – Снизошла до нас, недостойных… - Пасть заткни и вали, откуда приехала, - бросила Ксюше Кристина, и вдруг, напрягши губы, с силой выплюнула жвачку ей в лицо. Та ударила почти прямо в глаз, Ксюша зажмурилась и закрыла лицо руками, а обе одноклассницы противно захихикали. - Ах ты дрянь! – подбежавший Женя готов был броситься на Кристину, но Ксюша, придя в себя, успела схватить его за плечо: - Не надо. Прошу, не надо. - О, принц приехал прекрасную даму спасать, - защебетала Кристина. - Тсс. Оставь его, - громко шепнула ей Рита. – У него работа, он психов изучает, - и девчонки со смехом проследовали в класс. … Лариса с самого утра чувствовала себя не в своей тарелке. Вчера, будучи на взводе, она считала себя полностью правой, но сегодня, немного успокоившись, начала сомневаться, а не перегнула ли палку? Послушала учительницу, поверила ей на слово, а ведь не секрет, что та не любит Риту и благоволит к детдомовке. «Российские учителя в своей массе обожают зубрилок и послушных. А способных, но с характером, терпеть не могут. Для них самый конченый двоечник лучше, чем такой непростой, но умный ребенок, как ваша дочь», сказал ей когда-то один из многочисленных психологов. И Лариса была согласна. Более чем согласна. Может, Рита права, и та девка действительно полезла в драку сама. А она, мать… Нет, выпороть Риточку следовало, безусловно, для острастки. Чтобы подобное больше не повторялось. Но не слишком ли сильно, не слишком ли унизительно? Как бы травмы не было. Все-таки девочка ранимая. Делая домашние дела (сегодня у нее был неприсутственный день), Лариса не переставая терзала себя одними и теми же вопросами. Вообще ее отношение к дочери постоянно колебалось наподобие маятника. То она готова была хоть до полусмерти избить эту паршивку, эгоистку, непослушную стерву, неблагодарную тварь, а спустя короткое время уже хотела целовать, обнимать и возносить на пьедестал свою любимую, неповторимую, выдающуюся, талантливую, да что там – гениальную девочку. А ведь Федя говорил вчера – не стоит так строго. А что это он, кстати, в последнее время ее постоянно защищает? Может… Нет, прервала себя Лариса. Не превращайся в ревнивую дуру из дешевых сериалов. Но как быть с Ритой? Отправила ее сегодня в школу с голыми ногами. Вот зачем? Еще свихнется от стыда. И будет снова один из этих жутких приступов депрессии, когда дочь могла целый день не выходить из комнаты, лежать на кровати, глядя в стену, отказываться от еды, воды, и не помогали ни уговоры, ни крики, ни даже порка. Скрип входной двери. Вернулась. - Как дела? – обратилась Лариса к Рите, когда та попробовала незаметно прошмыгнуть через гостиную. - Нормально, - девочка старалась не смотреть на мать. - Обедать будешь? - Нет. - Ты что, в школе поела? У тебя же нет карманных, - вчера Лариса среди прочего забрала у Риты и кошелек. - Нет, я не хочу есть, - девушка отвернулась и вышла из гостиной. Итак, началось. Что же делать? Первая мысль была – снова дать ремня. Но нет, это не выход. И так уже лупишь ее беспрерывно. Учитывая позавчерашнюю порку за двойку. Или пусть посидит, пока сама не выйдет? Рано или поздно ведь захочется. А вдруг не захочется? Вдруг… Выждав где-то полчаса, Лариса не выдержала и постучала в комнату дочери: - Рита, иди поешь, хватит дуться, - ни ответа, ни привета. Зловещая тишина. – Рита! Риточка! Отзовись, - молчание. – Ритка!! - -по-прежнему тишина. – Ритуська, не отзываешься на счет три, я прыгалку беру! Один, два… - не выдержав молчания, Лариса толкнула дверь и ворвалась в комнату дочери. Вбежала и замерла посреди комнаты, оцепенев. Рита стояла на подоконнике перед открытым окном, лицом наружу, раскинув руки, как птица, и уже держа одну ногу на весу в готовности шагнуть. Легкое домашнее платье развевалось на ветру. Девятый этаж… Не помня себя, Лариса с диким воплем бросилась к ней. Рита вздрогнула и, потеряв равновесие, рухнула прямо на руки к матери, закатив глаза. - Мама, - тихо простонала она. – Мамочка… - Рита… - Лариса, обливаясь слезами, принялась целовать дочь. – Рита, бедная, прости меня. Ну прости. Ну Рит, я не хотела… Я… - Мам, мне так горько стало… Мне… Ты не любишь меня… - Будет тебе, Рита, - Лариса, придя в себя, - решительно поставила дочь на ноги и повела в гостиную. – Сейчас поедим, чаю попьем и все будет хорошо, - «Дура, дура!», шептала она про себя. «Совсем с ума сошла – больного ребенка в клетку загонять? Нет, все, хватит»… «Купилась», тихонько посмеивалась про себя Рита. «Купилась, ведьма. Держись теперь, сиротка-выпендрежница».
Forum: -23- Проблемы с Ритой начались вскоре после развода ее родителей, когда Лариса осталась одна с двенадцатилетним ребенком и, чтобы забыться, с головой окунулась в работу, предоставив девочку самой себе. И та, до сих пор не проявлявшая никаких странных наклонностей и бывшая обычным домашним ребенком из хорошей семьи, оторвалась по полной. Почти забросила школу (на тот момент другую), закурила и связалась с компанией дворовых хулиганов. Большинство ребят и девчонок в ней были старше Риты, но она каким-то образом довольно быстро выдвинулась в лидеры. Вместе они терроризировали прохожих, били окна, а иногда воровали кошельки. Конечно, их ловили, но Рите всегда удавалось ускользнуть, а Лариса и подумать не могла, что ее дочь может быть причастна к чему-то подобному. Пока однажды ей не пришлось забирать ту из полицейского участка после жестокого избиения восьмилетней девочки, на которую Ритина компания напала на детской площадке, повалив на землю и начав избивать ногами. А затем, по словам свидетелей, Рита собственноручно с улыбкой тушила о несчастную жертву сигареты. Дело удалось замять, от семьи пострадавшей откупиться, благо та относилась к числу «неблагополучных». В тот же вечер Лариса впервые в жизни выпорола дочь ремнем. Пребывая в ужасе от всего внезапно открывшегося, она избила дочь до синяков и заперла в комнате, а сама рухнула на стул и принялась реветь, на чем свет стоит проклиная ушедшего мужа. Вскоре они переехали в другой район, поменяв квартиру подальше от Ритиных подельников. Лариса долго никуда не отпускала девочку и безжалостно секла ее за любую мелочь. Ей удалось отучить Риту от курения, выправить ситуацию с учебой и устроить ее в гимназию. Та вроде бы усвоила урок и больше не тянулась к хулиганью. Мать расслабилась и перестала ее контролировать, но тут начались новые проблемы. Рита училась спустя рукава, целыми днями читала фэнтези или пропадала в Интернете, а в школе без конца провоцировала конфликты, натравливая одних ребят на других. Дома постоянно капризничала и закатывала матери безобразные сцены при попытках заставить ее слушаться. Лариса снова бралась за ремень, но это помогало лишь временно и от случая к случаю. Когда же она начала встречаться с Федором, Рита принялась беситься, демонстрировать ревность и в конце концов порезала себе вены кухонным ножом. К счастью, неглубоко, мать успела вызвать скорую, и девочку спасли. Начались бесконечные походы по психологам и психиатрам. Рите поставили диагноз, прописали таблетки. Первое время Лариса сдувала с нее пылинки и не трогала пальцем. Однако вскоре стало ясно, что от лекарств девчонка не стала менее капризной и непослушной. Ее еле удалось уломать смириться с присутствием в доме Федора, хотя она еще долго с укором смотрела на мать, то и дело бросая ей: «Ты любишь его, а не меня». При том, что отчим не проявлял к ней никакой враждебности и, напротив, иногда сдерживал агрессивные порывы Ларисы. В школе к Рите тоже стали относиться лояльнее, позволяли иногда пропускать уроки, сквозь пальцы смотрели на несделанную домашку, но в конце концов прямо заявили матери: «Она не настолько больная, чтобы не мочь нормально учиться. Или заставьте ее работать, или забирайте в коррекционную школу». В конце концов, с благословения одной знакомой-психолога, Лариса возобновила физические наказания, которые позволили хоть как-то привести в норму поведение и успеваемость дочери. После первой порки специально купленной скакалкой Рита вновь расцарапала себе руки, но затем как будто смирилась с новой жизнью и превратилась в более-менее нормального подростка. Появились новые увлечения. Рита пошла на шахматы, начала писать рассказы. Последние пару лет жалоб из школы почти не поступало, драть приходилось в основном за оценки и лень. История с Ксюшей покачнула сложившийся порядок. Конечно, демонстрация около окна была далеко не первой. Мать не знала, насколько серьезно к ним относиться, но сердце каждый раз замирало. К тому же специалисты говорили: «Грань между демонстративной и реальной попыткой суицида крайне невелика. Срыв может произойти в любую секунду». Возможно, в другой ситуации Лариса взяла бы прыгалку и добавила бы дочери горячих, но сейчас она сама сомневалась в своей правоте. - Ритусь, ну хватит, - говорила она дочери, пока та медленно и без аппетита ела борщ. – Мы обе погорячились. Представь себе, как я вчера распереживалась. Она ведь правда мозга сделать с тобой что-нибудь. Я ведь только ради тебя… Ну давай, расскажи, как все было. - Теперь тебе стало интересно, - обиженно прошептала Рита. – Почему у тебя вечно я во всем виновата? Сперва порешь, а потом разбираешься, - она помедлила. Лариса продолжала выжидающе смотреть. – В общем, - начала рассказ девушка, - я сидела себе, читала. Она подошла, ко мне подсела. Ну не бежать же мне от нее? Начала что-то говорить, потом стала дразнить, что вот мол, выпороли тебя вчера за двойку. Я не реагирую. Она продолжает. Повернулась, сказала ей заткнуться. А она на меня накинулась и давай бить. Ну я ей вцепилась в волосы, она мне руку выкрутила, бросила на пол и давай колотить… Пока ее охранник не оттащил. - Учительница говорит, ты ее первая ударила… - Она не видела ничего и не могла видеть. А эта уродка у нее в любимицах. Сироточка, бедненькая, все обижают… Все за нее. И классная, и завуч, и ты туда же. - Объяснила бы сразу… - Лариса буквально не находила себе места. - Объяснишь тебе, когда ты меня сразу на диван и прыгалкой. И в школу в мини ей для демонстрации, - в такие моменты Рита, чувствуя слабость матери, позволяла себе довольно резкий тон. – Надеюсь, хватит одного дня? - Да-да, - кивнула Лариса. – Надень завтра штаны, если хочешь. Вообще тебе больно, очень? Я просто для острастки. Чтобы у тебя даже мысли не было к ней подходить, - женщина надеялась, что в голосе прибавилось уверенности. – Реально, обходи за километр. Она подходит – ты отходишь. Пусть трусихой считает, тебе-то что? А то ведь страшно мне. Попадешь опять в дурную компанию… Узнаю, что общаешься с ней – опять скакалкой распишу, ты так и знай. - Да далась мне эта дрянь? – поморщилась Рита. – Я и без всякой порки больше к ней ни на шаг. Может, вернешь мне комп? А то рассказ недописанный остался… - Конечно, - тут же согласилась Лариса. – После обеда отдам. - И гулять может опустишь? Я же за две недели с ума сойду. - Ладно. Разобрались, поговорили… Я и сама, знаешь, долго не могу выдержать, когда ты у меня как птичка в клетке. Припугнула просто. Ну что, помиримся? Сама ведь знаешь, что порка тебе необходима. А то съедешь с катушек и сама потом не рада будешь. - Окей, - Рита доела и поставила тарелку в раковину. Ее состояние уже вполне пришло в норму. - Знаешь, Рит, а давай сходим в кафе-мороженое? – вдруг предложила Лариса. – Отметим примирение? Если у тебя немного уроков, конечно. -24- (Слабонервным не рекомендую. Хотя все в рамках). Стоял чудесный солнечный весенний день, и на душе у Ксюши было солнечно. В голове еще раздавались аплодисменты, огласившие несколько дней назад освещенную софитами сцену. «Это успех», сказала ей тогда Елизавета Авдеевна. «Настоящий успех». И девочка была полностью согласна. Ей хлопали, ее приветствовали, подходили в коридоре, чтобы похвалить. Женя поднялся на сцену и вручил ей букет, заставив Ксюшу слегка покраснеть. Потом они с ребятами отмечали премьеру в кафе… В общем, все шло как нельзя лучше. А вчера позвонила Лиля и сообщила сестре, что вернется через два дня. Причем голос ее казался вполне спокойным и даже довольным. Ксюша не стала заниматься расспросами, лишь кратко описав свою жизнь в отсутствие Лилии. Захочет – сама расскажет. А потому сегодняшнее настроение было вдвойне радостным. Оно еще укрепилось после блестящего ответа на истории и пятерки за контрольную по математике. Будет, чем порадовать сестру! После уроков девочка собралась идти домой, чтобы успеть сделать домашку до легкой атлетики, но на школьном дворе к ней неожиданно подошла Арина – рослая рыжеволосая одиннадцатиклассница, с которой Ксения была шапочно знакома (классы одного профиля часто бывали задействованы в общих проектах). - Привет, звезда, - с улыбкой поздоровалась она. - Привет, - чуть смущенно ответила Ксюша. - Знаешь, ты прям круто выступила. Вот очень-очень, - затараторила Арина. – Прямо кайф такой был! Я вообще… Да ты актриса настоящая! - Спасибо, - кивнула Ксения. Что-то в тоне старшей девушки ее насторожила, но она не могла понять, что. - Слушай, пойдем со мной, мы с девочками тебе подарок подготовили. - Подарок? Мне? - Да, тебе, - энергично закивала Арина. – Знаешь, мы очень за тебя рады. Мы тобой гордимся. У нас кстати пара девчонок поступает в театральный, они тебе расскажут, может… - продолжая что-то тараторить, одиннадцатиклассница взяла Ксюшу за руку и повела за собой. Та глуповато озиралась, но шла, ругая себя за трусость. «Вечно переживаешь на пустом месте. Тебе хотят сделать приятное. Разве ты сама не хотела признания от старших?». Некоторые одноклассницы Арины действительно считались талантливыми и Елизавета Авдеевна нередко ставила их в пример младшим. Другое дело, что сама Арина была вовсе не из их числа… Увлекшись своими мыслями, Ксения даже не заметила, что, чуть отойдя от школы, они неожиданно свернули в глухой мрачный переулок. … Рита нервно переминалась с ноги на ногу, стоя во дворе заброшенной, поросшей мхом пятиэтажки с темными провалами выбитых окон. Наконец-то дичь попадется в капкан. Наконец-то она нанесет удар и заставит эту тварь за все ответить. Она то и дело посматривала на своих соратниц, Аню и Кристину, в бешеном темпе выкуривавших сигарету за сигаретой и тут же бросавших окурки. Только бы не струсили. Да нет, уже поздно. Рита сладострастно ухмыльнулась, представляя себя жестокой королевой из книжки, окруженной верными гвардейцами. Вот сейчас она схватит свою жертву. Сейчас поймает посмевшую ослушаться простолюдинку в ловушку и подвергнет ее достойному наказанию. Сейчас… - Что-то долго, - недовольно пробубнила полноватая широкоплечая Аня, давя ногой дымящийся бычок. - Все норм, - Рита смерила ее взглядом, заставившим девицу поежиться. – Арина бы предупредила, если бы что-то пошло не так. - Идут! – взвизгнула Кристина и тут же прикрыла рот ладошкой. – Идут… - Все по местам, - скомандовала Рита, поспешно прячась в тени дома. – Она не должна заметить нас раньше времени. … Ксюша слишком поздно поняла, что попалась. Они уже успели подойти к заброшенному дому, когда она, наконец, остановилась и недоуменно взглянула на Арину. - А мы куда? – испуганно спросила она. - Куда надо, - улыбнулась рыжая, не выпуская ее руки. – Пришло время отвечать за свои поступки… Звезда! Ксюша дернулась, попытавшись вырваться, но на нее уже набросились сзади, ударив по голове чем-то тяжелым. Девушка упала на мокрую и грязную после вчерашнего дождя землю, но не потеряла сознание и увидела нависшую над ней с длинной палкой Кристину. Попробовала встать, но Арина уже схватила ее за плечи, а подбежавшая Аня вцепилась в волосы. Ее начали бить ногами, обутыми в кроссовки, а потом поволокли по земле в сторону дома. Ксюша стонала, плакала, но почти не сопротивлялась – как будто что-то надломилось у нее внутри, подорвав волю к борьбе. Вскоре, избитую, испачканную, зареванную, в порванном платье, ее затащили внутрь пятиэтажки и швырнули на пол. Тогда Рита, все это время наблюдавшая со стороны, подошла к поверженной жертве: - Пришло время расплаты! –картинно заявила она. – Проси давай прощения. - Рита… Рит… - Ксюша с трудом шевелила губами. Страх, дикий страх, смешанный со стыдом, навалился на нее, не позволяя ни думать, ни говорить, ни шевелиться. Она чувствовала, что все рушится, что радости пришел конец, что… - Что смотришь? – Рита пнула ее ногой. – Думала, сможешь безнаказанно надо мной издеваться, да? Что сможешь меня публично унижать? - Рит, меня уже наказали, Рит, - шептала Ксюша, сама не зная, зачем. - Я сказала – проси прощения! – она наклонилась и влепила однокласснице оплеуху. – Ты дрянь, отброс, мусор. И ты посмела поднять на меня руку! Разденьте-ка ее, - скомандовала она своим великовозрастным клевреткам. – Крис, а ты подай-ка мне нагайку. Две девицы вновь набросились на Ксюшу и за полминуты неравной борьбы буквально содрали с нее превратившееся в мятую рваную тряпку платье, оставив девочку в прозрачных колготках и легкой маечке. В руках Риты тем временем появилась невесть откуда взявшаяся кожаная плеть (как выяснилось позже, Арина занималась верховой ездой). - АА! – заорала Ксюша в надежде, что ее кто-нибудь услышит, пока Аня стаскивала с нее майку. - Пасть заткните ей, - приказала Рита, и Кристина тут же запихнула в рот сиротке довольно грязный носовой платок. – Ну что, отличница, сейчас мы тебе покажем, как надо поступать с бедными-несчастными детдомовками! Держите ее крепче, девчонки. Вот ты мне сейчас ответишь за исхлестанные ляжки! Аня и Арина мертвой хваткой вцепились в руки и ноги Ксюши, а Рита замахнулась и обрушила первый удар хлыста на обнаженную спину сиротки. Та, не имея возможности кричать, вся изогнулась от резкой боли – все ее прошлые наказания не шли с этим ни в какое сравнение. Меж тем безжалостная одноклассница размахнулась снова. И снова. Она принялась нещадно сечь Ксюшу, с удовольствием глядя на вскоре выступившую кровь и упиваясь собственной жестокостью. Давно, очень давно не позволяла она ей выплеснуться наружу. Но та копилась внутри и теперь разгулялась на славу - Детдомовка! Выродок! Убирайся, откуда приехала! Прочь из нашей школы! – кричала она, распаляя саму себя. А нагайка хлестала и хлестала, оставляя кровавые рубцы. – Будешь просить прощения? Будешь, будешь?! - Рит, может, хватит? – осторожно спросила Кристина, увидев, что Ксюша уже в полуобмороке. - Отвянь, - Рита уже впала в то состояние, когда не могла контролировать саму себя. – Получай, сука, получай! - Что здесь за шум? – раздался вдруг громовой голос, а в дверях вырос двухметровый дворник с метлой. – Что такое? Вон отсюда, вон, здание аварийное. - Бежим! – вскрикнула Рита, и девчонки пустились наутек. А Ксюша осталась лежать на вонючем полу, истекая кровью и слезами.
Forum: -25- Лиля приехала вечером и, зайдя в квартиру, почуяла аромат котлет и услышала, как Ксюша возится у плиты. Она не торопясь сняла сапоги, прошла в гостиную, бросив на пол сумку, и придирчиво огляделась по сторонам: - Люстру надо поменять, - вдруг громко заявила Лилия. – Не нравится она мне, страшненькая. Да и шкаф… - Лиля, Лиль! – сестренка тут же выскочила из кухни и кинулась обнимать вернувшуюся. – Привет, как ты? - Да ничего, - улыбнулась старшая. На лице сияла новая косметика. – Даже хорошо. Более чем. И обои поменять. Эти безвкусные какие-то. Тебе не кажется? - Лиль, ты что, ремонт хочешь сделать? - не понимала Ксения. - Вроде того. Расскажу потом. Сейчас, переоденусь. - Ой, да, - Ксюша кинулась к плите, чтобы срочно выключить газ – котлеты угрожали подгореть. Лилия замерла, вдруг увидев глубокий рубец у нее на шее – младшая девушка была в короткой футболке. Переодевшись в домашнее, она подозвала к себе сестру и аккуратно провела пальцем по царапине: - Что это у тебя? – строго спросила она. - Это? Так, царапина, - но сестра уже бесцеремонно задрала Ксюше рубашку и принялась рассматривать иссеченную нагайкой спину: - Кто же это тебя так? И за что, главное? - Лиль, это… Это… Это девочки в школе, - опустила глаза Ксюша, поняв, что сопротивление бесполезно. - Чего?! Рассказывай давай. Ты хотела скрыть, что ли? - Нет, просто не хотела расстраивать сегодня… - и девочка принялась излагать всю историю, начиная с первого конфликта с Ритой, под строгим взглядом сестры.- Потом они сбежали, - продолжила она, описав сцену в заброшенном доме. – Я какое-то время лежала, потом встала, добралась еле-еле до школы. Не могла я в таком виде никуда ехать. Там была медсестра… И завуч, пришлось рассказать все… В пятницу директор вызывает тебя и их родителей. - Сучки, - процедила сквозь зубы Лилия. – Не, ты и сама хороша, не фиг было связываться. Но будем считать, что свое получили и с лихвой. А вот с ними… Мрази. Извини, никакой злости не хватает. Гимназистки, блин, - она не кричала, не повышала голос, но вся как-то побледнела от холодной ярости. - Лиль, может не связываться? – опасливо спросила Ксюша. – Они из хороших семей… - Оно и видно, - сплюнула Лиля. – А мы что ли такие уж плохие? Ладно, хотела приберечь сюрприз, но скажу, - она слегка помедлила, успокаиваясь. – В общем, матушка моя, кажись, выкарабкается. Но остаток жизни ей нужен будет особый уход, климат и т.д. А потому они с Михал Петровичем уезжают насовсем. Он теперь тоже хочет больше времени уделять семье, и потому решил отойти от управления своей компанией. Он, конечно, оставляет за собой проценты, но большую часть передает... Да, ты угадала. Мне. - Лиль… - Ксюша выпучила глаза. - Подожди, еще не все. Ты тоже в доле. Пятая часть акций твоя. Я выбила такое условие. То есть до твоего совершеннолетия она, конечно же, моя, - усмехнулась Лилия, - а там поглядим. Не захочешь этим заниматься – продашь их мне, будут тебе средства на прожитье в первое время. Что, не верится? Да мне и самой не очень. Буду теперь часто пропадать, ты уж… Ладно, прости, - вдруг одернула она себя. – Не думай, что я забыла про этих паршивок. Уж я их… - Лиль, только не перегибай, - взмолилась девочка. - Слушай, ты, праведница хренова, - Лилия вдруг резко задрала сестре голову, схватив ее за подбородок. – Посмеешь этих сук жалеть – выдеру как сидорову козу. И точка. Такое нельзя прощать. Нельзя и все, ясно тебе? - Хорошо, Лиль… Мне просто было так страшно, больно, я не знаю, не хотела никому рассказывать, но они меня так избили, что я не могла… - Все в порядке. Так когда там меня этот старый пень ждет? - Пень? - Да директор ваш. - В пятницу, в пять часов. Очень просил не распространять информацию и… - Боится, козел, - поморщилась Лиля. – Элитная школа же. Репутация. Ладно, пойдем покамест ему навстречу. Ментов я и сама не шибко жалую. … Павел Афанасьевич был озабочен. Весьма озабочен. Очень озабочен. Крайне озабочен. Заслуженный директор гимназии, входившей в топ-десять лучших школ страны, сам не мог подобрать слов, адекватно описывавших бы его нынешнее состояние. Уже за полчаса до начала назначенного экстренного совещания он сидел во главе длинного стола в кабинете для педсоветов и нервно стучал костяшками пальцев по его поверхности. Давненько такого не было, ой, давненько. Хотя следовало ожидать… Он снова и снова судорожно просматривал лежавшие перед ним документы. Одна сирота, другая со справкой из психушки. Первое желание – выкинуть обеих к чертовой бабушке. Но нельзя, нет, поднимется скандал. Ох, скандал… Главное сейчас – избежать скандала. Но в нем не заинтересован никто. Почти никто. Сестра пострадавшей – темная лошадка. Одному Богу известно, что она может захотеть. Но Павел Афанасьевич надеялся, что приготовленное им предложение ее удовлетворит. Очень надеялся. Очень хотел надеяться. Постепенно собирался народ. Со стороны школы присутствовали главный завуч, завуч по воспитательной работе, психолог и два руководителя классов, в которых учились участницы конфликта. Из родителей первой пришла Лариса, раскрасневшаяся, со следами недавних рыданий, она, не глядя ни на кого, уселась в конце стола. От семьи Кристины явился отец, высокий бородатый мужчина в роскошной дорогой рубашке. Арину представляла мать, невысокая женщина в возрасте, в очках и явно готовая ринуться в бой за честь своего ребенка. От Ани же пришли сразу оба родителя, старавшиеся не смотреть друг другу в глаза – видимо, успели изрядно повздорить по дороге. Все ожидали Лилию. Она явилась последней, с пятиминутным опозданием, в пиджаке и брюках, и уселась прямо напротив Павла Афанасьевича, с вызовом глядя ему в глаза. - Итак, все в сборе, начнем, - заговорил директор, надеясь, что его голос не дрожит. – Мы здесь, поскольку несколько дней назад, а именно… - далее следовало число и месяц, - произошел крайне неприятный для всех нас инцидент. Я созвал вас именно здесь потому, что наша школа, к прискорбию моему, также несет долю ответственности за произошедшее. В связи с этим именно я, как директор, решил выступить в качестве посредника и предложить сторонам конфликта… - Какого, к чертовой матери, конфликта? – грубо прервала его Лилия, обратив на себя возмущенные взоры. – Мою сестру жестоко избили. Подло, напав стаей на одну. И они должны за это ответить, черт побери! Эти твари, которые учатся в вашей школе и считаются охренеть какими замечательными и талантливыми… - Спокойнее, - поднял руку директор, - мы все понимаем ваши чувства, но я попрошу вас… - Попрошу не называть мою дочь тварью, - с угрозой в голосе проговорил отец Кристины. – Прошу заметить, что до сих пор ее биография была полностью безупречна. Чего никак нельзя сказать о вашей сестре и вас… - А что не так с моей сестрой?! – рявкнула Лилия. – Она потеряла родителей? Так это с каждым может случиться, слышите, вы, с каждым! И это не повод над ней глумиться. Это не повод всяким избалованным девкам с садистскими наклонностями… - Так, хватит! – заорала вдруг и Лариса, вскочив со своего места. – Прекратите унижать мою дочь только потому, что она не такая как все. Да, она необычная, да, с проблемами, да, крупно провинилась, но не надо валить все на нее! Там были девочки старше нее, выпускницы, считай, и… - Ваша девка им мозги задурила, - перебила ее мать Арины. – Ребенок с деструктивным поведением и способностями манипулятора. Таким не место в приличной школе. Как и детдомовкам, впрочем. - Каким детдомовкам? – Лилия ударила кулаком по столу. – Моя сестра ни дня не провела в детдоме! Ни дня! - Дамы и господа, - директор возвысил голос, пресекая перепалку. – Сообщаю вам, что у нас приличная школа, в которой учатся только и исключительно способные и талантливые дети из достойных семей. А потому я не позволю никому обзывать кого-либо из них детдомовками или сумасшедшими. Мы имеем инцидент, инцидент вполне очевидный. Известно, кто агрессор, и кто жертва, и это сомнению не подлежит, - он буквально придавил взглядом отца Ани, порывавшегося что-то сказать. – Не подлежит. Однако каждый из нас в своей жизни совершал ошибки. Особенно в юности. Иногда тяжкие. Но нельзя единожды оступившегося лишать шанса все исправить. Ваше стремление привлечь к ответственности тех, кто столь отвратительно поступил с вашей сестрой, - Павел Афанасьевич посмотрел на Лилию, - вполне справедливо. Но все же, попробуйте взглянуть с другой стороны. Это дети, подростки, которые могут исправить свое поведение в будущем. Ваша сестра, к большому счастью, не понесла непоправимого ущерба здоровью. А ваш гнев способен навсегда испортить жизнь многим, включая и тех, кто не повинен в инциденте напрямую. Согласитесь, что до сих пор у вас не было причин быть недовольными нашей школой. А потому предлагаю следующий вариант. Ваша сестра понесла моральный и материальный ущерб, который может и должен быть возмещен семьями обидчиц. Сейчас предлагаю договориться о сумме возмещения и… - Нам не нужны подачки, - резко бросила Лилия. – Денег своих хватает. Они должны быть наказаны. И точка. И я сделаю для этого все возможное. - То есть вы хотите все же обратиться в правоохранительные органы? - Необязательно, - повела плечом Лиля. – Девки юные, право на ошибку имеют. Но наказание они должны понести. Мое предложение – порка розгами. - Что? – у матери Арины расширились глаза от удивления. - Вынужден сообщить, - прокашлялся директор, тщетно отыскивая глазами стакан воды, - что законы нашей страны не одобряют подобные методы воспитания. А потому, как должностное лицо, предлагаю заинтересованным сторонам решить этот вопрос в частном порядке. Лилия Сергеевна, рассчитываю на ваше благоразумие. Заседание объявляю оконченным. -26- - Лилия… Лилия, простите, можно? – Лариса догнала сестру Ксюши в школьном холле. Был вечер, и тот практически опустел. - Можно, - Лилия оглянулась. – Вы мать главной? - Да… Лариса, можно просто Лариса. Вы… - женщина говорила с трудом, ее буквально трясло, рыдания были готовы прорваться наружу. – Знаете, я сама в шоке. То есть нет, я знала, что Рита склонна к таким вещам, но… - Может, присядем? – Лилия указала на скамеечку, по иронии ту самую, с которой начался конфликт между Ксюшей и Ритой. Лариса благодарно кивнула. - Между нами говоря… - она набрала в легкие воздух и продолжила. – Я уверена, что виновата моя дочь. Больше всех. Но поверьте, я наказала ее. И накажу еще… И… Если хотите, я заплачу… У нас семья небогатая, но… Пожалуйста, я могу на колени встать… - Лариса уже буквально плакала, вцепившись в руку Лилии. Та вдруг положила ладонь ей на плечо: - Успокойтесь. Не нужны мне ваши деньги. И ваши слезы и раскаяние мне тоже не нужны. Мне нужны ее слезы и ее раскаяние. Я не считаю, что за детей всегда виноваты родители. Виноваты всегда прежде всего сами дети. Так что не плачьте. Пусть Рита поплачет под розгами. - Розгами? Вы серьезно это? - Да, - кивнула Лилия. – Я свою сестру ими частенько секу. Помогает. И вашей доченьке поможет. Только я сделаю это сама. - Хотите сами выпороть мою дочь? – голос Ларисы упал до шепота. Она дрожа смотрела на Лилию, чувствуя себя незадачливой героиней фильма ужасов. - Да, а что такого? У вас, видимо, недостает духа как следует воспитывать свою девчонку. Могу понять, материнское чувство, все такое. Уверена, строгая порка при посторонних пойдет ей на пользу. - Быть может… - задумчиво пробормотала Лариса, - быть может… И тогда больше никаких претензий? - Никаких. Выпорю – прощу, как писал классик. - А… если остальные откажутся, то… То есть, если вы… Накажете, - Лариса все еще сомневалась, - накажете только Риту, то… Они ведь не согласятся… Но это правда она виновата, и… - Не волнуйтесь, Лариса. Если выдеру Ритку, то больше по отношению к ней ничего предпринимать не буду. А на других найду управу. Хотя попробуйте все же их уговорить. Так будет справедливо. Запишите мой телефон. Когда все станет понятно, договоримся о времени и деталях. - Хорошо, а вы сильно ее… высечете? - Очень сильно, - кивнула Лилия. - Я всыпала ей позавчера. И сегодня. Скакалкой и ремнем. Заперла дома без всего. Не знаю, что делать… Лилия, пожалуйста… Это моя дочка, моя единственная дочка… И вот такая… Почему? Я все для нее делала, все… - Ой, ну не плачьте вы, - Лиле самой стало неловко. – Все образуется. Рита получит наказание, посмотрите, как следует это делать. И да, не бейте ее больше до назначенного дня. Всему есть предел. - Да мне иногда просто придушить ее хочется, - доверительно сообщила новой знакомой Лариса. – Просто взять и… Но не могу. Люблю я ее. Вот такую. Она ведь больная у меня, правда. Но я не хотела ее отдавать в коррекционную. Отдала сюда, она способная, тут учителя понимающие, и дети не злые, не травили… А она вот и разошлась на полную катушку. Я словно хорька в курятник запустила. Наверное, стоит забрать и… - Никого никуда забирать не надо, - оборвала ее Лилия. – Не драматизируйте. Я, знаете, и сама была сложным ребенком. Просто нужно сечь, сечь и сечь. Поверьте, ей нужно именно это. - Хорошо-хорошо. Слушайте, вы такая понимающая, - Лариса энергично пожала Лиле руку. – Ладно, я пойду, нужно подготовить Риту. И остальным позвоню, я их знаю. - До связи, - кивнула Лилия. … Мать Арины позвонила Лилии на следующий день и после долгих представлений и извинений сообщила следующее: «Мы поговорили с дочерью. Ей уже восемнадцать, она совершеннолетняя, в случае чего ей будет хуже всех. И она сама согласилась принять телесное наказание как меньшее зло. Только знаете, я ее никогда не била… Вы ее очень сильно отлупите?». «Очень», ответила Лилия. «Забудет о том, что значит сидеть. И вам советую начинать. Пока не поздно». Вскоре отозвалась и мать Ани, сообщившая, что после долгих споров с мужем они таки пришли к выводу, что их дочка заслужила-таки хорошую взбучку, но что отец наотрез отказывается участвовать. «Оно и к лучшему», сообщила ей Лиля. «Сделаем все в женском коллективе, все же стыд есть у девчонок». Насчет Кристины Лариса, позвонив вечером, сказала, что те наотрез отказываются от порки и готовы судиться. Но со своей стороны она уверена, что та находилась под полным влиянием Риты и что она согласна, чтобы ее дочь получила порку и за подругу тоже. Решив, что неправильно отказывать троим из-за одной, Лилия приняла предложение. Порку назначили на вечер выходного дня, в Лилиной квартире. С утра Ксюша получила задание нарезать розги для обидчиц и отправилась в парк выполнять. Срезала вперемешку березовые и ивовые, выбирая прутья подлиннее и погибче. Ей приходилось делать это уже не раз, однако сегодня следовало собрать очень большую охапку. При этом процесс не сопровождался обычными тягостными переживаниями. Напротив, девочка вдруг ощутила, что ждет – не дождется, когда Риту, наконец, выпорют при ней, и сама застеснялась этого желания. В условленное время три матери вместе с дочерьми явились в квартиру к сестрам. Лилия по предварительной договоренности пригласила себе в помощь Виолетту («Троих подряд мне одной нормально не высечь») и заказала на дом пиццу (для родителей, а не наказанных детей). - Здравствуйте, проходите, - приветствовала хозяйка гостей в прихожей. Все три семьи пришли почти одновременно – все старались не опоздать. Рита стискивала зубы и старалась не глядеть ни на мать, ни на подруг. Она твердо сказала себе: «Я вытерплю. Я покажу им. Я докажу, что я не тряпка». Две же одиннадцатиклассницы пока только испуганно озирались, толком не представляя, что их ждет. – Так, девоньки, давайте, не откладывая: снимайте с себя все и на середину комнаты. Живенько! - Совсем все? – уточнила мать Ани, проходя в гостиную и ведя за собой дочь. - Да, догола, - в комнате уже стояла кушетка, рядом с которой мокли в высоком ведре длинные розги. На отдалении стояло кресло, в которое Лиля велела сесть Ксюше, чтобы смотреть на наказание. – Побыстрее! – девочки под строгими взглядами матерей поспешно стаскивали одежку и бросали ее на тумбочку в прихожей. –Кто не разденется через минуту, получит в дополнение десять пряжек по попе. Вскоре все трое уже вышли в гостиную. Рита и Аня – в чем мать родила, Арина же осталась в красных трусах и такого же цвета лифчике. Лилия, одевшаяся в футболку и шорты, смерила рыжую старшеклассницу взглядом: - А что у нас по русскому языку в школе? – язвительно спросила она. – Не понимаем? Я кажется сказала снять все! - А можно…Их… Оставить? – указала на трусы раскрасневшаяся девушка. - Видно, что небитая. Ты на порку пришла, а не пляж! Стягивай давай! - Снимай! – прикрикнула на нее и мать, видя, что Лилия берет черный офицерский ремень. Арина смущенно сняла трусики и бросила в общую кучу. - И лиф туда же, - бросила, подходя к ней, Лиля. – Нечего стесняться, остальные голые. Итак, а теперь наклонись! – скомандовала она обнажившейся, наконец, девушке. – Коснись пальцами рук пальцев ног. И получай за нерасторопность! – ремень рассек воздух и железная пряжка обрушилась на голую попу Арины. – Не дергайся, стой и получай. Хулиганка малолетняя! – Арина дергалась, то и дело разгибалась, непроизвольно пыталась увернуться, но все же получила назначенные ей десять ударов. – Боевое крещение, - хихикнула Лиля. – Ладно, тогда с тебя и начнем. Ложись, давай, на кушетку. Лицом вниз. На всякий случай, для особо одаренных. Виола, помоги привязать, - Виолетта в спортивном костюме вышла из кухни, и они вдвоем стянули руки и ноги Арины бельевыми веревками и прикрутили их к кушетке. – Так, ты у нас наводчица? - Да, - тихо простонала девушка. - Значит, тебе сто пятьдесят розог. И ремнем еще, сколько – посмотрим по поведению. Так, вы, - она обратилась к двум другим девушкам, - стоять смирно, руки за голову. Смотрите и знайте, что вас ждет то же самое. Так, а вы проходите, - приветливо сказала она родителям. – Присаживайтесь, чайку можете попить. Ну все, начинаем, - Лилия взяла первую розгу и хлестнула ею по воздуху, стряхивая капли. – Ксюшка, а ты считай. - Пожалуйста, не надо! – вдруг взвизгнула рослая девица, разложенная на кушетке, но первый прут уже со свистом рассек ее зад. - Надо, девочка, надо! - Один! Два! Три! – Ксюша считала, не отрывая взгляда от сестры и ее жертвы, получавшей сейчас за недавнее жестокое избиение. Она чувствовала одновременно жалость, удовлетворение, стыд за это удовлетворение, отвращение к Арине и желание, чтобы все поскорее закончилось. Она видела, что Рита отвела глаза и уткнулась в пол, а Аня дрожит всем телом. Меж тем наказуемая вскоре начала дико орать, оглашая всю комнату воплями. - Чего визжишь? Большая девка, получишь по губам! Ксюша вот у меня получает и терпит, а ты трусиха и слабачка. И посмела ее тронуть! Вот тебе, вот! - Аа… Нет… Нет… Мама… Мама, помоги! - Ты сама согласилась, Ариш, - повела плечом ее мать, отводя глаза. – Терпи теперь. Я в свое время еще и не так получала… - А вы ее раньше не наказывали? – шепотом спросила у нее Лариса. - Нет, - покрутила головой женщина. – Как-то не приходилось. Может и зря… - Простите еще раз. Это моя ее втянула. - А, не переживайте. Своя голова на плечах должна быть. - Аа… ААА! - Тридцать, тридцать один, тридцать два…
Forum: -27- Лилия продолжала жестоко сечь Арину, постепенно переходя от попы к ляжкам, а та вопила и извивалась все сильнее, норовя вырваться из крепко стянутых веревок. Хозяйка то и дело стегала в оттяжкой, и тогда квартира оглашалась особо жуткими воплями, а мать девушки нервно хваталась за голову. - Что, несладко? – презрительно усмехнулась Лиля. – Это тебе не слабых бить! Перед всей школой бы тебя выпороть, трусиха. - Я не слабая! – ни с того ни с сего вдруг возмутилась Ксюша. – Просто их было много, а я одна. - Эм? – Лилия даже замерла от неожиданности. – Да, пожалуй, - согласно кивнула она. – Извини, ты действительно будешь покрепче этих слабачек. Что, самая смелая? – это уже снова относилось к Арине. – Распробуй розги, распробуй! - Пятьдесят три, пятьдесят четыре, пятьдесят пять… - Хватит! – взмолилась в очередной раз растянутая на кушетке девушка. – Я больше не буду… Простите меня… - Может, правда, хватит? – попросила ее мать. – По-моему, достаточно уже. - Ничего недостаточно, - сурово бросила Лиля. – Она получит всю назначенную порцию. Видимо, не знала раньше девка, что такое боль и унижение. Так пусть теперь узнает! Пороли бы ее раньше – не лежала бы сейчас здесь. - Я свою порола, а толку-то, - скорбно вздохнула Лариса. Наказание продолжалось. Исполосовав Арине зад и ляжки, Лилия перешла к спине, поостепенно поднимаясь снизу вверх и покрывая все тело девчонки глубокими рубцами. Та уже не вопила, а только тихо стонала и ревела. У обнаженной Риты дрожали поджилки, стоило ей представить себя на месте подруги. Ее разложат перед ними. Ее будут пороть при них. И она ведь не сможет сдержаться, не сможет… Девушка попробовала отвернуться, но Лариса подошла и дала дочери затрещину: - Смотри, сучка, - прошипела она. – Смотри, все из-за тебя! – она выкрутила дочери ухо и снова повернула ее к кушетке. - Сто тридцать пять, сто тридцать шесть… - Ксюша почувствовала, что от монотонного счета у нее пересохло горло. Следующий удар Арина получила по шее и ее голова дернулась как от электрического разряда. Лилия постоянно меняла розги, бросая использованные прутья прямо на пол. – Сто сорок один, сто сорок два… - Давай же, Рина, - подбодрила девушку мать. – Осталось немного - Сто сорок четыре, сто сорок пять… - Лиля снова секла Арину по уже исхлестанной в кровь попе. Та в последний раз напряглась и издала пронзительный визг. – Сто сорок восемь, сто сорок девять, сто пятьдесят, - Лилия отбросила прут, Ксюша перевела дух, завершив счет. Арина слабо дернулась, пытаясь высвободиться. - Подожди, еще не все, - с улыбкой шлепнула ее Лилия. – Твое поведение во время порки я нахожу отвратительным и недопустимым для такой большой девочки. Потому назначаю тебе еще тридцать ударов ремнем. Всыпать их тебе поручаю твоей маме, - она протянула матери Арины свой черный ремешок. - Мне? – недоуменно покрутила головой та. – Но я ни разу не секла никого. - Тем лучше для нее, по-моему, - Лилия потрясла правой рукой, как бы сбрасывая с нее усталость. – И потом, попрактикуйтесь. Выпускной класс, экзамены скоро – самое время для ремня. - Может, вы и правы, - кивнула женщина, принимая орудие наказания. – Моему поколению сложно их понять. Вы, пожалуй, понимаете лучше. По заднице бить? - Да. Не, не так. Сложите вдвое. Вот. И стегайте с замахом - Мамочка, не надо… Аа… - подала голос чуть пришедшая в себя Арина. - Надо, - сухо ответила мать. Ремень рассек воздух и обрушился на истерзанный девичий зад. – Отныне за каждый проступок и каждую двойку. И плевать на возраст. Лилия права. - Два, три, четыре… - снова начала считать Ксюша под страдальческий скулеж Арины. - Ну все, - после последнего, тридцатого удара Лилия ловко отвязала Арину и за ухо подняла ее с кушетки. – Наказание не окончено. Попу не трогать! – прикрикнула она на девушку, оттаскивая ее в угол и ставя на колени. – Стоять ровно, не садиться! Руки за голову! Плевать, что неудобно, стой и терпи. - Я не выдержу, - слабо простонала Арина. - Не выдержишь – получишь новую порку, - повела плечом Лиля. – Давайте следующую, - она взяла Аню за плечо и швырнула уже заранее начавшую реветь толстенькую девицу на кушетку. – Виола, выпорешь? Я передохну и поберегу силы для главной. - С удовольствием, - улыбнулась Виолетта, помогая Лилии привязать новую жертву. - А можно мою не так сильно? – взмолилась доселе молчавшая мать Ани, невысокая сорокапятилетняя женщина в легком платье. – Она не такая крепкая и не участвовала активно… - Ей сто двадцать розог. – холодно ответила Лиля. – Не меньше. А будет скандалить – станет больше. Секли раньше? - Порола пару раз ремнем. Не дошло, видимо. - Надо чаще. Девок-подростков надо пороть каждую неделю. Как я свою. Начинай, Ви. Ксюша, за тобой счет. - Один, - после первого же удара Аня дико взвизгнула, чем вызвала презрительный смех Виолетты. – Два, три… - А вы Ксюшу вот также порете? – тихо спросила у Лилии Лариса, пока Анины вопли оглашали комнату. – И часто? - Ну так много редко. Но секу по субботам, да. И за каждую провинность тоже. И за оценки. И просто иногда, для профилактики, если посчитаю нужным. И она у меня шелковая. И отличница. - И со скольки лет? – осторожно поинтересовалась мать Арины, то и дело бросая взгляд на коленопреклоненную дочь. - С тринадцати. Как у меня стало жить. Но никогда не поздно, как по мне. Пока живет с родителями, должна получать. А в выпускном я со своей просто шкуру сдирать буду. - Тридцать семь, тридцать восемь… - Виолетта порола быстрее Лилии, но не менее сильно, буквально рассекая кожу на Аниных бедрах. - А где работаете, кстати? – спросила хозяйку мать наказываемой, стараясь не смотреть на дочь. – Если уместно… - Уместно, - улыбнулась Лилия. – Со вчерашнего дня исполнительный директор …, - она произнесла название фирмы, заставив всех трех женщин переглянуться со смесью ужаса и изумления на лицах. – Да, вы не смотрите, что квартирка средненькая – я тут еще разойдусь скоро. «Вот тебе и детдомовка», подумали, не сговариваясь, все трое. Сердца женщин учащенно забились, они даже как будто перестали слышать не прекращавшиеся вопли Ани. - Хочу еще раз принести вам свои глубочайшие извинения… - начала мать Арины, первой пришедшая в себя. - Ой, оставьте, - закатила глаза Лиля. – Не место красит человека, а человек место. Мы с Ксюшей зла не держим, и не такое переносить приходилось. Просто захотелось преподать хороший урок вашим дочкам. - Сто восемнадцать, сто девятнадцать, сто двадцать! – Виолетта отбросила розгу. За крики и плохое поведение Лилия назначила выпоротой Ане еще двадцать пять ремней, которые ее мать без малейшей жалости тут же выдала своему детищу. Затем девушку поставили на колени рядом с подругой, которая уже дрожала всем телом. - А можно моей встать? – осторожно попросила мать Арины. – А то нечестно будет, если она дольше всех простоит… - Ладно, - махнула рукой Лиля, подняла рослую девушку на ноги и подвела ее к Ксюшиному креслу. – Встань на колени и проси прощения! - Ксюша, прости, - обнаженная, покрытая шрамами Арина рухнула на колени и зачем-то вцепилась в Ксюшины тапочки. – Пожалуйста. Прости меня. Я никогда больше… Я все для тебя сделаю… Я… Прости пожалуйста… - Прощаешь? – Лилия внимательно посмотрела на сестру. - Да, прощаю, - кивнула Ксения. - Ксюшка, нельзя так просто прощать, - назидательно сообщила ей Лиля. – Назначь от себя какое-нибудь наказание. Пусть запомнит, как маленьких обижать - Я не маленькая! - Ладно, не маленькая. Так что? - Ходить в шортах на физре, - бросила Ксюша первое, что пришло в голову, и тут же пожалела об этом, поймав мученический взгляд Арины. - Отлично, - кивнула Лилия. – Обеспечите? – обратилась она к матери наказанной, и та согласно кивнула. – Всем покажешь поротые ляжки, выпускница! - Думаю, в ближайшую неделю на физру она не пойдет, - рискнула вставить Аринина мама. – Но следы должны остаться надолго. - Хорошо. Целуй Ксюше руку. Вот так. И мне. Скажи: «Спасибо за наказание». - Спасибо за наказание… - Все, можешь куда-нибудь присесть. Или походить по комнате. Как тебе больше нравится. Но порку подруг ты обязана досмотреть до конца. Что же, перейдем к основному блюду? – Лилия смерила стиснувшую зубы Риту плотоядным взглядом. Та не отвела глаз и сама, сделав несколько шагов вперед, улеглась лицом вниз на уже местами окровавленную кушетку. - Итак, - начала Лилия, привязывая девушку. – Тебе назначено в общей сложности триста пятьдесят розог. За тебя и за Кристину. Все это зараз всыпать невозможно, а потому двести получишь сегодня, а еще сто пятьдесят – через неделю. Здесь же, в моей квартире. Кроме того, твоя мама назначает тебе триста резиновых скакалок и столько же пряжек. Получать их ты будешь в течение месяца по десятку в день. И еще, если Ксюша хоть раз на тебя пожалуется – я выпорю тебя в классе, и никакая в мире сила меня не остановит. - А я полностью одобрю, - кивнула Лариса. - Что же, начнем? Ксюш, сходи на кухню, выпей воды, а потом считай. Поехали! – кивнула она, когда сестра вновь заняла свое место, и первая розга рассекла воздух: - Один! -28- (Конец сезона). Рита впилась зубами в губу, как только высокая светловолосая красавица в первый раз стегнула ее розгой. Боль оказалась острой, режущей, почти как от скакалки. «Ничего, я вытерплю», сказала себе девушка. «Вытерплю. Некоторые иглы под ногти терпят», вспомнила она недавно прочитанную книгу. Лилия порола медленно, размеренно, постепенно покрывая рубцами зад девчонки. Ксюша неумолимо считала удары. Рита тихо стонала, не позволяя себе разжать челюсти. «Держись, держись. Ты не такая, как эти слабачки, завопившие после первого удара. Тебя уже секли и не раз. Терпи. Покажи им, покажи». Розги сыпались, то и дело ударяя с оттяжкой или по одному и тому же месту. Лиля секла профессиональнее Ларисы и причиняла жертве куда большие страдания. После двадцатого удара Лилия вытянула ее по ляжкам. Рита взвыла и задрала голову, по подбородку стекал ручеек крови. - Она прокусила губу! – в ужасе вскрикнула Лариса. - Ее дело, - невозмутимо повела плечом Лилия и продолжила сечь. Она постепенно начинала внутренне беситься. Терпит тварь, терпит. Хотя по виду куда хлипче своих старших подружек. Ничего, выбьем визг, выбьем! Впереди еще много… - Тридцать один, тридцать два… - Аа! – вскрикнула Рита после первого стежка по копчику, но тут же взяла себя в руки и закусила на сей раз верхнюю губу. Сколько же еще, сколько, она не выдержит… «Терпи сколько можешь, тряпка. Завтра небось всей школе разболтают, как ты вопила. Терпи!». - Сорок пять, сорок шесть… Ксюша взглянула в глаза Риты. В них боль мешалась с бешеной яростью и решимостью. Девочка испуганно перевела взгляд на сестру. Ее лицо отражало бешеное напряжение. Лилия молчала, не показывая волнения, но удары делались все более сильными и жестокими, улыбавшиеся до недавних пор губы плотно сжались. «Это дуэль», подумала про себя Ксюша. «Кто кого». Она вдруг вспомнила плеть в руках Риты и свои судорожные, позорные попытки вырваться. «Хоть бы она вытерпела», тихо прошептала самой себе сиротка. Ее странная, необъяснимая симпатия к этой жестокой испорченной девчонке не только не исчезла, но даже усилилась после недавней сцены. - Аа… Ай! АА! – Рита принялась вопить где-то после шестидесятого удара, когда уже вся, от коленей до шеи, покрылась кровавыми рубцами, а Лилия уже заходила на второй круг. Дикая боль терзала все тело, терзая ее естество, и что-то внутри не выдержало, вырвалось наружу дикими постыдными криками помимо воли девушки. - Ори, сучка, ори, - процедила сквозь зубы Лилия, снова обрушиваясь на ляжки жертвы. - Аа… Ай… - да хватит! Держись же! Девочка попробовала снова стиснуть зубы и прервать крик. Но сколько же можно, запорет ведь, дрянь, запорет! - О, как заливается, - ухмыльнулась мать Ани. – И поделом! Террористка малолетняя. - С такими точно только так, - кивнула мать Арины. – Надо на будущее запретить нашим вообще с ней общаться. - Мам, а можно одеться? – взмолилась стоявшая рядом и не находившая себе места голая Арина. – Мне холодно… - мать посмотрела на Лилию, однако та была так увлечена поркой, что не замечала ничего вокруг. Она перевела взгляд на Виолетту, и спортсменка отрицательно покачала головой: - Пусть ходит нагишом, это часть наказания. Запомнится надолго. А согреть мы тебя всегда можем! – она со смехом шлепнула Арину по попе. - Сто один, сто два, сто три… - вопли Риты, делавшиеся постепенно все пронзительнее, вдруг затихли, а голова девушки бессильно свесилась со скамьи. Нанеся еще пару ударов, Лилия остановилась и, отложив розгу, заглянула ей в глаза. - Обморок, - констатировала она. – Ксюш, нашатырь принеси из аптечки. Сейчас мы ее в чувство приведем… Еще почти сотня! - Может, перенесем? – осторожно попросила Лариса. – Раз она того… - Ерунда, получит все до конца девка. Вы ведь на машине, да? - Да, а… - Отлично. Идти она едва ли сможет. Так, хорошо, - она сунула пузырек Рите под нос, та тут же дернулась и задвигалась.- Продолжим! – розга снова обрушилась на ягодицы едва очнувшейся девчонки. - Мой муж всегда говорил, что порка отрицательно сказывается на психике, - задумчиво проговорила мать Ани, обращаясь к своим товаркам по несчастью. – Он врач, вроде разбирается. Хотя я никогда не понимала – раньше пороли ведь всех. И ничего. Не стали все психами-то. - Гуманистическая педагогика – великая вещь, - подняла палец мать Арины. – Но работает не всегда, как видим. Мне свою выпороть никогда не приходило в голову. Да и не за что было. Всегда как-то хорошо отношения строились, и в детстве, и потом. Только в последние годы какая-то стала странная. Я подумала, взросление. Наверное, неправильно будет во всем винить вас, - она посмотрела на Ларису. – Без свиты Рита ничего бы не смогла. - А вы, простите… - Лариса раньше почти не общалась с родителями подруг дочери и даже не помнила их имен. - Зинаида Львовна, - спокойно отозвалась мать Арины. - Ирина Михайловна, - присоединилась мать Ани. - Зинаида Львовна, а вы ведь ученый? - Да, кандидат наук. Историю преподаю. Хочу, чтобы и моя туда же поступала, а они ни в какую. Вбила себе в голову какой-то дизайн, художница, видите ли. Но пойдет, куда скажу. - Мам… - Не лезь, пока взрослые разговаривают. Или тебя мало выпороли? - Сто девяносто один, сто девяносто два… - Рита успела еще раз в ходе порки потерять сознание и теперь лежала, бессильно распластавшись и придя в странное полубессознательное состояние. Она уже не думала ни о чем, кроме боли, превратившейся в бесконечную пытку, застилавшей все вокруг. – Двести! - Ох, устала, - Лиля с явным облегчением отбросила последнюю розгу. – Отдадим должное – вела себя много достойнее предыдущих. Можете сами решить, - она повернулась к Ларисе, - наказывать ли ее ремнем. - Я уж накажу, - Лариса решительно взяла Лилин ремешок. – Ты, Рита, будешь теперь получать по заднице каждый день! – резкий удар по попе заставил девочку снова изогнуться и взвыть. – И развлечений у тебя никаких не будет. Только школа, домашка, порка, угол. Все! А попробуешь вены резать, так я тебя снова сюда приведу и мы с Лилией с тебя всю кожу снимем, - каждое слово сопровождалось хлестким стежком. – Может за несколько месяцев такой жизни и станешь нормальным ребенком, хотя я сомневаюсь… - Ну все, - Лилия отвязала Риту. Та попробовала встать, но тут же рухнула на пол и застонала. – Так, прошу прощения у остальных, но на коленях она стоять не сможет. Попросим Ларису обеспечить ей это дома в течение ближайших дней. Перейдем к извинениям, - она подняла Риту за ухо и бросила на колени перед Ксюшей. – Проси прощения! - Не буду, - тихо, но твердо проговорила Рита. - Чего? Не слышу! - Не буду я, - чуть громче прошипела девушка. – Убейте меня уже на хрен. Не буду. - Ах ты ж сука! – Лариса стремительно схватила ремень и, замахнувшись, ударила дочь пряжкой по щеке. Та разодрала кожу, по лицу потекла кровь. – Извиняйся, живо! - Спокойнее, - Лилия мягко отстранила Ларису и забрала у нее ремень. – Не надо так. Разобьете своей дочке единственное, что в ней есть привлекательного – смазливое личико. Сейчас мы ей мозги вправим. Почему-то я ожидала чего-то подобного. Вы ведь принесли ту чудесную нагайку? - Да, она со мной, - Зинаида Львовна протянула Лилии плетку. - Ксюша, возьми-ка хлыстик. Вот так, - она кивком подбодрила сестренку, осторожно сжавшую рукоять. – И давай, пори эту тварь, пока она не соизволит извиниться. Как она тебя. - Лиль, может не… - Не будешь слушаться – выпорю тебя. Сейчас же, здесь же. Давай, живо!- Рита дрожа смотрела на нагайку, но молчала. Неужели эта слабачка даже врезать ей не осмелится? Даже под страхом порки? Трусиха тупая, и перед ней извиняться! - Ладно, Лиль, - Ксюша размахнулась и ударила по и без того исхлестанной Ритиной спине. Та вся скорчилась в судороге, но промолчала. - Сильнее! – новый удар, попавший по шее. Стон и упавшая на бок голова. Третий, между лопаток. Четвертый. Пятый. Лопнувшая кожа, кровь, хлынувшая ручьем. Шестой. - Аа… Ксюша, прости! – заорала Рита. – Прости. Мне очень жаль, - она уронила голову на грудь и закатила глаза. - Любую можно сломать, - удовлетворенно проговорила Лилия. – Ксюш, твое наказание для нее? Тоже шорты? Или мини в школе? - Нет. Пусть дружит со мной, - прошептала Ксюша, не зная, куда деть руку с нагайкой. - Чего?? - Я не понимаю, почему она не хочет со мной общаться, - девочка отвела глаза. – А я хочу. - Ну Ксень, - Лилия подняла руку. – Даже я тебе скажу, что в таких вещах принуждение неуместно. Ладно, решим, что она получила достаточно, - бросила она после паузы. – Ну что, родители, идемте, поедим пиццу. Ксюш, ты с нами. Остальные сидите здесь и думайте о своем поведении. … После короткого ужина Аню и Арину с мамами проводили. - Еще раз спасибо вам за то, что простили их, - сказала на прощание Ирина Михайловна. – Вы очень добры. - Надеюсь, девочки хорошо усвоят урок, - улыбнулась Лиля. – И вы тоже сделаете выводы и наши красавицы будут каждые выходные спускать трусики перед всей семьей. А если что – звоните и приводите их ко мне. Проведу сеанс терапии. - Воспользуемся при случае, - кивнула Зинаида Львовна, с прищуром посмотрев на дочь. Виолетта тоже вскоре отправились домой, а Рита с матерью задержались – Лариса захотела поговорить с Лилией наедине. В итоге двух девочек отправили в Ксюшину комнату и велели сидеть там – Рите до сих пор не позволили одеться и она пребывала в полуобморочном состоянии. Ксюше отвела ее за руку к себе и уложила на свою кровать. Та тупо смотрела в потолок. Несколько минут прошли в гробовом молчании. - Знаешь, а сестричка-то твоя крутая, - вдруг довольно громким и ясным голосом сказала Рита. – Так меня отделала, что… А ты в кого ж такая тряпка? – она отвернулась к стене и погрузилась в себя. Ксюша, не зная, что ответить, села в свое кресло и закрыла лицо руками, сдерживая вдруг нахлынувшие рыдания. - Я не знаю, как мне с ней дальше, - прошептала Лариса, пригубив чашку с травяным Ксюшиным чаем. – Боюсь не выдержать. Мне сложно долго быть строгой. Она… - Просто меньше из-за нее переживай, - две женщины как-то незаметно перешли на ты. – Дело в том, что ты носишься с ней как с писаной торбой. Офигеть какое сокровище. Вот девка и думает, что она королева. А кто ей сказал, что она королева, когда ты королева? - Я? – Лариса удивленно посмотрела на нее. - Конечно. Она полностью от тебя зависит. По твоей милости родилась, по твоей милости живет. Захочешь – на улицу вышвырнешь или в детдом сдашь. Она должна это знать. Что принадлежит тебе вся, без остатка, и ты можешь делать с ней все, что тебе заблагорассудится. Дай себе волю, будь больше эгоисткой. Я со своей веду себя как стерва, а она на меня молится. Готовит, убирает, весь дом на себе держит, пока я работаю. Если что – приласкает, легче на душе станет. Никакого вреда, одна польза. Я живу для себя, она у меня в подчинении. Понимаю, конечно, что это не навсегда, но пока что пользуюсь. А ты чего? Она тебе не то что не помогает, а все нервы выматывает и деньги сосет, как пылесос. Знаю, что так и есть. Как будто она твоя хозяйка, а не ты ее. - Не знаю, она для меня много значит, - Лариса отвела глаза. – Тебе понять сложно, ты не мать. У меня кроме нее не так много чего и есть. Карьера в тупике, зависла в среднем менеджменте и не вылезу никогда. Муж есть, конечно, но… Хочу, чтобы она добилась большего. А она вот такая. Правда, прибить иногда хочется, когда узнаю, что она вытворяет, но… Наверное, я ее слишком люблю, чтобы правильно воспитывать. Сейчас вот даже. Знаю, что правильно поступила, а все равно кошки на душе скребут. Мол, отдала дочь на расправу. Не простит она меня теперь, - она вдруг разрыдалась, уронив голову на стол. - Ну что ты, что? – Лиля обняла новую подругу за плечи. – Давай, вина тебе налью. Дочка твоя не такая уж плохая, как по мне. Честно скажу – она мне даже нравится. Люблю упертых. Легче относись, правда. Ну пусть садистские наклонности. А то у меня их нет? Ну да, конечно. Просто надо задать рамки, иначе натворит дел. Это пусть учителя и психологи охают, какой ужасный ребенок. Нормальный вполне ребенок, дураков не слушай. Просто надо пороть и ставить в угол с голой задницей. И необязательно за что-то. Захотелось вдруг тебе – берешь и порешь. Тогда она тебя зауважает. А если что не так – обращайся, помогу. - Спасибо, Лилия, спасибо, - Лариса благодарно приняла бокал с вином. – Ты… Ты просто замечательный человек. Честно скажу – я даже благодарна этой паршивой истории за наше знакомство.
Sakh: Толмуд большой, но есть натянутость что ли, мысли, диалоги, поступки подростков 11-14 лет скорее уместны детям младше лет на 5 минимум ... Да и сиротство относительно, если проживает с родной сестрой ...
Admin: Sakh пишет: Толмуд большой, но есть натянутость что ли, мысли, диалоги, поступки подростков 11-14 лет скорее уместны детям младше лет на 5 минимум ... Поэтому и закрыли "проект", что исчерпал себя. Но, по началу, интерес был большой, а потом .. да, пошло на спад, начались шероховатости пр.
Serge de K: Admin пишет: Поэтому и закрыли "проект", что исчерпал себя. Я прекрасно помню всю эту историю. Аффтора тогда шибко понесло и все это стало напоминать бесконечную тематическую "Санта-Барбару" . Но ему жутко не понравилась вполне справедливая критика и он жутко расстроившись решил не только завязать со своим творчеством, но и покинуть форум навечно.
полная версия страницы