Форум » Антология лучших рассказов, размещенных на форуме » Hirsent. Первая суббота в апреле » Ответить
Hirsent. Первая суббота в апреле
Forum: Первая суббота в апреле Апрельским субботним днем Светлана спешила домой. Жмурясь от яркого весеннего солнца, собирающегося двигаться на закат, девушка легко перепрыгивала редкие лужи, настроение у нее явно было хорошее, и вскоре она уже открывала дверь своим ключом. Ее мама, Людмила Николаевна, явно ждала дочь раньше, и, встречая дочь, смотрит с укоризной: - Светланка! На часы давно смотрела? Где ты бегаешь в субботу вечером? Опоздать хочешь? Или забыла, где мы должны быть через полчаса? - Мама, все вовремя, не волнуйся. Мы всегда в это время ходим, я сейчас мигом переодеваюсь выходим! Людмила Николаевна качает головой, вздыхает, но ничего не говорит. Светлана быстро переодевается, и женщины выходят. Дорога не занимает у них много времени, но в дороге Людмила Николаевна задумчива, поглядывает на дочь и вспоминает все, что было на неделе, были ли у Светланки какие-то провинности, но - нет, кроме вот этого опоздания в последний момент, которое, впрочем, спорно – они еще никуда в результате не опоздали, Светлана вела себя хорошо. Людмила Николаевна гордится дочерью: дочь Светлана умница, красавица, работает учительницей в школе, на работе пользуется уважением. Но на всякий случай мама спрашивает дочку: - Светланка, было что-то на неделе, о чем я должна знать? Дочь с улыбкой посмотрела на маму: - Мамочка, какая же ты у меня заботливая! Все было хорошо, не волнуйся. Но Людмила Николаевна волнуется. Она про себя думает, не стоит ли наказать дочку за ее поведение в последний момент? Опоздала Светланка или нет? Получается, что нет... Как Светланка ответила ей? Вежливо или нет? Не слишком ли надменна порой ее дочь? Вроде бы и нет, но немного мягкости ей бы не помешало... Но, конечно, больше всего Людмилу Николаевну волнует, что дочке уже 30 лет, а она не замужем... Может, и правда слишком надменна? Высокомерна? Стоит наказать? Или нет? Светланка как будто прочла мысли мамы, а может, она просто давно ее знает: - Мама, не волнуйся и не накручивай себя. Все хорошо! Людмила Николаевна бросает на дочь быстрый взгляд, но ничего не говорит... "Что это за "накручивай".. Надо же так сказать!" - думает она про себя. Но вот они пришли... Людмила Николаевна звонит в дверь, и открывает пожилой человек: высогого роста, седые слегка вьющиеся волосы, обветренное лицо геолога - это отец Людмилы Николаевны. Ему на вид лет 80, годы забрали у него жену, но он - боевой геологической закалки: давно на пенсии, но сидеть дома не может. Но по договоренности с дочерью, которая живет без мужа, он всегда дома вечером в субботу. - Здравствуй, папа... - Людмила Николаевна обнимает отца... - Люда, Светланка, девочки мои любимые! - отец и дед обнимает их в ответ - Деда... - Светланка тоже прижимается к широченной груди деда. - Заходите, заходите скорее! Женщины проходят, им тут все привычно и знакомо... И распорядок действий тоже уже несколько лет (со смерти мужа Людмилы Николаевны) один и тот же... Поэтому женщины быстро умываются с дороги и Людмила Николаевна говорит, как обычно: - Папа, давай сразу начнем с розог, чтобы не тянуть. У тебя ведь все готово? - Да, Люда, готово. Светланка, проходи в комнату! Светлана не тянет, но и не бежит бегом: ровным шагом она идет в комнату, где ей все давно известно... А дед сперва идет с Людмилой Николаевной на кухню и внимательно смотрит на дочь, спрашивая: - Как сегодня Светланку? Только воспитание? Людмила Николаевна, замешкавшись на миг, отвечает: - Только воспитание... Дед кивает головой, уходит в комнату к внучке и закрывает за собой дверь. Когда дверь закрывается, Светлана уже лежит на животе на диване, спрятав ладошки под щечку. Чулок на ней нет, трусики приспущены до середины бедер, подол легкого бежевого платьица поднят. Дед засучивает рукава, скорее по привычке, чем по необходимости, и внимательно смотрит на область предстоящего воспитания, решая сколько ударов потребуется сегодня. Область предстоящего воспитания - стройная девичья попка, плотненькая, как орешек, покрывается мурашками от ожидания, а дед чуть заметно кивает, он не первый раз будет сечь внучку и знает, как ложатся розги на ее попку. Приняв решение, он протягивает руку к розгам – розги, тонкие ивовые прутья, заранее им приготовлены и лежат на табуретке возле дивана. На мгновение повисает торжественная тишина, и на попу Светланы опускается первый воспитательный удар, прочерчивая белую полосу поперек обеих ягодиц. Нотаций дед не читает, полагая, что в них необходимости нет. Несмотря на преклонный возраст, руки у него достаточно сильные, и к середине порки Светлана начинает чуть заметно дергаться под розгами и постанывать, но возражать никак не пытается, потому что знает: еженедельное воспитание – обязательно, хоть в последнее время и ощущает, что предпочла бы получать его совсем от другого человека. Вот только признаться в этом пока не решается. Наконец дед наносит пятнадцатый удар и делает паузу, оценивая проделанную воспитательную работу. Хватит с нее, решает он и откладывает розгу. - Ну вот и все, внученька, - улыбаясь говорит он. Услышав, что воспитание окончено, Светлана аккуратно опускает подол платья, прикрывая исполосованную попку... Тайком она проводит руками по ягодицам, ощупывая припухшие полосы от розги... Затем быстренько встает, и как-то незаметно, пока встает, успевает подтянуть трусики с бедер обратно туда, где им и полагается быть. Щечки у Светланы горят, как и попка, но она слегка улыбнулась деду в ответ. - Будь умницей, Светланка! - ответил на улыбку дед, - А теперь зови маму. Светлана быстренько подхватила чулки, которые заранее сняла перед поркой, зажала в кулачок и выпорхнула из комнаты на кухню, где сидела Людмила Николаевна. - Мам! - Светлана входит на кухню, - Иди, твоя очередь! - Иду. А ты пока тут делом займись! – дает последнее указание дочери Людмила Николаевна и идет в комнату к отцу, а Светлана остается на кухне хозяйничать. Людмила Николаевна сама закрывает за собой дверь, подходит к дивану, расстегивает свои светло-голубые облегающие в бедрах, но расклешенные к низу поношенные джинсы, и медленно стягивает их с попы сразу с трусиками: попа и бедра у Людмилы Николаевны – полные, а джинсы – узкие и слезают с трудом. Наконец, джинсы стянуты до середины бедер. Пока она готовится к воспитанию, ее отец подбирает розги, выбирая более тяжелый прут для дочкиной пышной попы. - И тебе только воспитание, доченька? - спрашивает он, когда она укладывается на диван, подтягивая свитерок до поясницы. Людмила Николаевна ненадолго задумывается и говорит: - Да. Отец осматривает оголенное от поясницы до середины бедер белое тело дочери, которое, как ему кажется, с каждой неделей становится пышнее и пышнее, чтобы не сказать «полнее». Зная и характер дочери, и потребность в воспитании, оценив на глаз мягкость области приложения розги, решает, сколько ударов понадобится, а затем начинает порку. От первого же удара по попе Людмилы Николаевны прокатывается волна, похожая на круги, возникающие на воде, если бросить камень. За первым ударом следует второй, за ним - третий. Старик никогда не был настроен воспитывать своих девочек излишне строго, но порядок есть порядок, и попа его дочери снова и снова вздрагивет, покрываясь полосами от розг, а сама Людмила Николаевна тихонечко ойкает после каждого нового удара. Людмиле Николаевне приходится вытерпеть все положенные двадцать пять ударов. Наконец порка завершается. - Молодец, доченька, - подбадривает он Людмилу Николаеву, убирая розги. Пока отец убирает розги, Людмила Николаевна медленно встает с дивана и начинает натягивать джинсы, плотно сжав губы... На полную попу, припухшую после розог, узкие джинсы налезают с трудом. Людмила Николаевна предпочитает такие, хотя... после розги она периодически задумывается о том, не начать ли ность по субботам свободные юбки... А хозяйственный отец и дед убирает розги в тубус для черчения: удобно и практично. Там они будут лежать до следующей субботы. Светлана, оставшись на кухне одна, быстренько надевает чулки, которые перед поркой сняла для удобства и растирает попку - 15 розог, которые она получила, это, в общем-то, почти что минимальное ее воспитание... Меньше 15 она получала только будучи еще молоденькой девочкой, да и то всего-то несколько раз, поэтому Светлана аккуратненько начинает хозяйничать на кухне, собирает на стол. А через десять минут к ней на кухню приходят мама и дед. К их приходу на столе расставлены чашки, блюдца - все готово к семейному чаепитию, тоже уже ставшему традицией. Светлане и Людмиле Николаевне приятно провести вечер с дедом, который, кстати, неплохой рассказчик, а непоседливому деду всегда есть, о чем рассказать. Светлана бросает взгляд на Людмилу Николаевну, а затем, быстро сбегав в комнату, возвращается с мягкой подушкой и кладет на стул для мамы. Людмила Николаевна награждает дочку теплым взглядом и садится. Светлана садится рядом на обыкновенный стул, ее попка хотя и еще горит после розги, но не настолько, чтобы Светлана не могла сидеть. Последним садится за стол дед и, как обычно, улыбнувшись своим любимым девочкам, начинает рассказывать о том, что видел, а дочка и внучка с удовольствием слушают его, правда, Людмила Николаевна часто елозит сидя на стуле, и периодически встает, делая вид, что хочет что-то сделать по-хозяйству: поправить на столе, принести, налить чай, только бы поменьше сидеть... Рассказывая о том, о сем старик незаметно наблюдает за дочерью и внучкой, но виду не подает. Потом он интересуется у них, как их дела. Чаепитие постепенно подходит к концу. Как говорится в гостях хорошо, а дома лучше. И хоть Людмила Николаевна и Светлана в этой квартире почти как дома, но нужно им уходить. На прощание дед обнимает и целует обеих женщин и с ласково говорит: - Ведите себя хорошо, мои любимые! По дороге домой Людмила Николаевна как-бы невзначай несколько раз пыталась потереть попку тайком от дочери, а Светлана старательно делала вид, что это не замечает, но после очередного раза, когда ее мама перекладывала сумочку из руки в руку за спиной, не выдержала и рассмеялась: - Мам, ну вокруг никого нет, а меня-то можешь не стесняться! Людмила Николаевна оглянулась и тоже улыбнулась: - Что, я разве заметно? - Еще бы! Ты уже десятый раз сумочкой попу трешь! Мама с дочкой переглянулись и, не сговариваясь, рассмеялись, на душе было легко, и настроение у них было хорошее. Заканчивалась прекрасная апрельская суббота, и Светлана думала, что в понедельник начинается четвертая четверть в школе... Старые ученики, но новые темы... И почему-то она хитро улыбнулась. Источник
Ответов - 2
Виктория: Понравилось. Приходящий дед буднично посек "для ума" внучку и дочку. Приятный такой рассказик. А если к реалиям жизни (люблю я с реальностью проводить параллели), то ничего и нового: традиция субботней порки исконно существовала на Руси. Не в наказание посечь (главой семьи своих домочадцев), а для душевного и телесного здоровья! А потом, - душевно всей семьёй посидеть за самоваром. Можно и не "за самоваром", а главное: душевно и тепло, без обид. Это как в баню сходить: очистить душу от грязи огрехов за неделю -и вновь чист душой, перед самим собой, своей совестью и главой семьи. Причем, и это важно (!), всех домочадцев посечь, и совсем младых, и девок на выданье.
Сништ: Не, такой профилактики я не приемлю, а вот, если бы у меня был ребёнок, скрывать от него то, что меня в детстве пороли, точно не стала бы. У меня нет желания выглядеть "святой", какое было у моих родителей.
полная версия страницы