Форум » Антология лучших рассказов, размещенных на форуме » Secret Road. Цена подарка » Ответить
Secret Road. Цена подарка
Forum: Цена подарка Небольшая молодая ватага высыпала на покрытое слоем свежего снега крыльцо грузного трёхэтажного здания и, шумно скатившись вниз по хрустящим белым ступеням, разразилась оглушающим потоком восклицаний: – Вот же морда крысиная! – Да эти вопросы вообще не по теме! Она совсем?.. – Светка, ты-то книжку, небось, за полгода ни разу не открыла. Даже я понял эти твои пределы. – Ты понял, а нас теперь отчислят всех. Ку-ку, вот и приехали! – Не... Не отчислят. Следующая – с комиссией, а там Дорохов будет, он даже полных овощей вытягивает, Баранка ничего не сделает уже. – Да всё равно достало оно... Спустя какое-то время, когда сошло на нет кипение этих страстей, а нервное гоготание сменилось обычным разговором ни о чём, от этой компании отделилась пара. Медленно удаляясь от университетского корпуса по обложенной сугробами аллее, она долго сохраняла полное безмолвие. – Петь, давай ко мне зайдём, я же тебе ещё не отдала подарок, – первой прервала молчание девушка. Как ни старалась она придать своему голосу обычное звучание, он всё равно отдавал серой смесью подавленности и тревоги. – Его носить не очень удобно, поэтому его и в универ не возьмешь, и потом весь вечер таскаться с ним плохо будет... – Ну, как хочешь. Так и так почти по пути, – согласился её спутник, до того пребывавший в состоянии глухонемой отрешённости. Немного погодя он прибавил: – Кать, всё грустишь из-за матана? На следующей пересдаче же намного легче будет, не стоит переживать. И мы же не одни такие, нет в этом ничего выходящего за рамки. Игорь, и тот, не сдал... – Ах, нет-нет, не этого боюсь. Просто родители же недовольны будут, они и с того раза... – закопавшись в воротник, с громким вздохом ответила девушка. – Влетит? – Угу. Как там, «наша Таня громко плачет»? Только вот скоро плакать будет Катя, – она улыбнулась и бросила взгляд на своего кавалера. – Может, твои родители в этот раз будут добрыми, и всё обойдётся более мирно? – Не-а! Мне ещё с того раза ремня пообещали, тут я не отверчусь никак. Всегда так – ты же знаешь, – опять тень улыбки пробежала по катиному лицу. Чем ближе был её дом, тем сильнее девушка замедляла свой шаг: смирившись со своей участью на словах и старясь поддерживать внешнюю видимость спокойствия и уверенности, совладать с негасимым тлением страха внутри себя ей было не под силу, и в те минуты она являлась как будто живым подтверждением того, что к некоторым вещам нельзя привыкнуть даже за многие годы. – А, Пётр! Добрый день! – радостно приветствовал молодого человека отец Кати. – Давно ты не захаживал. Катюха тебя обижает, что ли, а? – Нет, что Вы, Виктор Ильич... Времени всё в обрез... Рад, что хотя бы сейчас случай выдался наконец. – Здравствуй, Петя! Рада тебя видеть! – в дверях гостиной показалась полная противоположность рослого и сухого, активного и почти что излучающего энергию Виктора Ильича, воплощённая в его жене, приземистой и мягкой, спокойной и ровной характером женщине. – Проходи же! Расспросы и рассказы обещали быть бесконечными. Пётр, хоть и был довольно частым гостем этой семьи с очень давних времён, но от раза к разу краткости и лаконичности больше не становилось. Так и теперь темы и разговоры помчались по самым извилистым и кружным дорогам – ровно до того момента, когда более актуальный вопрос оборвал их бег: – Вспомнил: вы же с экзамена прямиком! – неожиданно, кажется, и для себя самого протянул Виктор Ильич. – С успехом ли вернулись? – Не сдали... – заунывно сказала девушка, а её взгляд в это мгновение бесшумно свалился на мягкий ворс ковра. – Да, только двое из восьми наших сегодня сдали, – продолжил за Катей Пётр, видя в какое замешательство она пришла за доли секунды. – И именно те, кто вообще ничего не делал и не учил. – Ну, «мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь»... В своё время у меня тоже были нелады по учёбе. Только с физикой. И на втором – как помню сейчас – курсе, а не на первом, – к большому удивлению молодой пары, слова главы семейства звучали совершенно расслабленно. – Я тогда только перед самым-самым экзаменом уткнулся в конспекты, чтоб понять всё это. Осилил всё же. – Ой, не учи детишек плохому, – с деланным возмущением вмешалась Елена Николаевна, его жена. – Так иногда можно, конечно, но не нужно. До добра такое не доводит. – Это да, лучше основательно и сразу... – И про наш уговор тебе, Катя, надеюсь, напоминать не нужно, – вновь обратился к девушке её отец. – Да, помню, – мрачнея, она с трудом выжала из себя ответ. Бросив быстрый взгляд на Елену Николаевну, Виктор Ильич продолжил в более строгом тоне: – Эх, если по-хорошему, то обоих вас пороть надо. Школу медалистами закончили, а теперь по пересдачам бегаете. И, уловив чувство растерянности и отрешённости, постигшее сидевшего напротив него молодого человека, добавил, смягчаясь: – Что, Петька, боишься ремня? – Да нет, не так чтобы... – Это потому что не поротый. Это Катерина тебе поведает при случае... А коли есть надобность, то исправляется это быстро. Петру хотелось тут же возразить в ответ на это предложение, явно относившееся к разряду тех, от которых невозможно отказаться всеми правдами и неправдами, ведь ничто такое совсем не входило в его планы ни на этот день, ни на целую жизнь, а уж подобное наказание в присутствии возлюбленной выглядело в его глазах чем-то совершенно диким и невозможным. Однако было и другое – страх показать себя трусом перед Катей и её родителями, тем более что она в эти минуты держалась исключительно достойно. Пётр хорошо знал, что на душе у неё был далеко не штиль. Столько раз за годы близкого общения он слышал об этих домашних наказаниях, видел тревогу и смятение в ней – а теперь такая перспектива выросла перед ним самим... – Пока подожди в другой комнате, а мы сперва с твоей невестой... побеседуем, – в чрезвычайно любезной манере попросила его Елена Николаевна. Катя осталась в гостиной наедине с родителями. Для неё не было никакого секрета в том, что должно было произойти дальше, но волнение неотвратимо брало своё, и даже расстегнуть джинсы у девушки получилось не сразу – впрочем, с приготовлениями её не торопили ни десять лет назад, ни сейчас. Пока она возилась с неподдающимися – и не желающими сползать с бёдер, выдающих в Кате как неоднократную чемпионку города и области по дзюдо в прошлом, так и большую любительницу отцовских кулинарных экспериментов в настоящем – штанами и укладывалась на широкий обитый тёмно-синей тканью диван, её мать отыскала в шкафу ремень. Наконец, всё было готово. Катя, обнажённая почти от колен до поясницы, лежала на животе, прислонив голову к подлокотнику и крепко обхватив его одной рукой. – Ну, мы тебя ещё тогда предупреждали, – проговорила Елена Николаевна, подходя к дочери и занося над ней сложенный пополам ремень. – Поехали. Несмотря на свой отнюдь не внушительный вид, с самого начала в удары женщина вкладывала почти всю свою силу, и с первого же соприкосновения ремня с катиным телом по комнате разлетелся прерывистый звон, перемежаемый сдавленными стонами девушки, с каждым разом всё сильнее вцепляющейся в подлокотник. Пётр всё это время сидел в прихожей возле двери в ту комнату, где происходило наказание. Мысли не успокаивались и не оседали, создавая ощущение готового вот-вот рассеяться сна. Когда же до него стали доноситься звуки ударов и полное сдерживаемых страданий мычание Кати, его сердце почти что замерло от внезапного осознания неопровержимой подлинности происходящего. Звуки затихли. Перестал звенеть и щёлкать ремень, а немного погодя прекратился и катин стон – всё это на несколько мгновений сменилось скрипом и шорохом. Кажущаяся зловещей дверь приоткрылась, и из-за неё вышла плачущая и растрёпанная Катя. Придерживая расстёгнутые и не до конца натянутые джинсы, она просеменила по прихожей и быстро скрылась в своей комнате. Петру снова стало не по себе, когда он краем глаза заметил плохо скрываемый кое-как натянутой одеждой багрянец катиной кожи. Следом за девушкой в дверях показалась её мать, раскрасневшаяся и запыхавшаяся. – Петя, заходи, – тихо сказала она, спуская и разглаживая рукава. На столике рядом с диваном чёрной змеёй лежал небрежно брошенный ремень. Кроме этой детали, ничто даже не давало намёка на то, что ещё минуту назад в этом помещении происходила болезненная экзекуция. – Надо же, не сбежал... Не ошиблась с тобой Катька, – оживился Виктор Ильич, когда его жена закрыла дверь за молодым человеком. – Совсем никогда не пороли тебя? – Нет... – Всё впервые бывает. Что ж, оголяйся и устраивайся поудобнее, – он указал на диван. – И не стесняйся. Трясясь от нахлынувшего страха, Пётр с большим трудом справился со штанами и занял то место, где незадолго до этого лежала его девушка. – Это больно будет? – спросил он дрожащим от нервного напряжения голосом. – Конечно, – лениво протянул Виктор Ильич, беря со стола ремень. – Вредить тебе я не буду. Только лежи ровно и не суй руки под ремень. И всё тогда будет хорошо... Для усыплённого этими спокойными речами Петра был полной неожиданностью тот момент, когда ремень с оглушительным щелчком впечатался в его тело. Боясь показать себя слишком изнеженным, изо всех сил он старался не закричать во всё горло, благо обрушивались удары не так части, и ему каждый раз удавалось взять себя в руки – до определённого момента, когда вместо сдавленного стона из его груди вырвался полноголосый вопль. – Привет соседям... – прокомментировала это Елена Николаевна. Несколько особенно сильных стежков, уложенных подряд один к другому и выбивших искры из глаз парня, оказались последними: – Думаю, хватит для первого раза... А следом пришло спокойствие. Вернуться к непринуждённой атмосфере оказалось довольно просто, и уже через какую-нибудь четверть часа всё произошедшее чуть раньше сильно скинуло в актуальности для присутствующих. Но время начинало поджимать, особенно учитывая, что этот визит изначально задумывался только для того, чтобы забрать у Кати подарок... И именно эта его цель оказалась забытой. – Петь, постой! Подожди! – кричала девушка, выбегая в подъезд с большой светло-зелёной коробкой, обмотанной широкой красной лентой с прикреплённым к ней блестящим сердцем, нёсшим имя того, кому предназначался подарок. Она летела вниз по ступенькам, внутренне ругая себя за решение сменить грубые, тесные и ежесекундно напоминающие о недавней порке джинсы на свободную, но предназначенную для чего угодно, кроме бега, юбку. – Чуть не забыла, вот. Это тебе! – А что там? – Пётр с любопытством крутил коробку в руках. – Откроешь – узнаешь. Осторожно, оно там не слишком прочное. – Эх, Катя, умеешь ты нагнать интригу на пустом месте... – А как же, – ответила она с заговорщической улыбкой на лице. – Сегодня полшестого зайдёшь за мной, как договаривались?.. Тем вечером они встретились снова, уже оставив за плечами разочарования, обиды, страхи, провалы и наказания – словом, всё то, на что оказался богат предшествующий день. – Слушай, а та фигурка, которую ты мне подарила... – поинтересовался Пётр насчёт большого плетёного лебедя, бывшего в той самой коробке. – Ты её где взяла? Выглядит здорово. Дорогая, наверное... – Ах, я же её сама сделала. Столько времени ушло, – неделя, даже больше – вот я ничего к экзамену и не выучила поэтому. Это сначала куда проще казалось, а вышло вот как... – Ну ты даёшь! – от удивления он даже будто бы раздулся. – Такова цена. И всего лишь по попе дали – разве это много?.. – Много. Очень много, Катя. Знаешь, я даже теперь и не расстроен вовсе, что ремня получил сегодня – иначе я бы и близко не мог представить, на что тебе пришлось пойти. Поэтому... Поэтому большое тебе спасибо, любимая моя, – произнёс он, глядя прямо в катины глаза, и тут же горячо поцеловал её. Источник
Ответов - 4
Сништ: Один из лучших рассказов конкурса "Валентинка" на "Белом", ИМХО.
Виктория: – Слушай, а та фигурка, которую ты мне подарила... – поинтересовался Пётр насчёт большого плетёного лебедя, бывшего в той самой коробке. – Ты её где взяла? Выглядит здорово. Дорогая, наверное... – Ах, я же её сама сделала. Столько времени ушло, – неделя, даже больше – вот я ничего к экзамену и не выучила поэтому. Это сначала куда проще казалось, а вышло вот как... – Ну ты даёшь! – от удивления он даже будто бы раздулся. – Такова цена. И всего лишь по попе дали – разве это много?.. Мило. Очень мило. Остается только порадоваться за молодого человека, что Судьба дала ему такую "половинку". P.S. А еще "зацепила" тема порки студиозов. В практическом плане. Мне и самой пришлось столкнуться с таким в пору студенчества, правда не на своей попе , а однокурсницы, и совсем недавно узким кругом обсуждали эту тему: насколько реалистичны такие случаи и кто-с-чем сталкивался Выяснилось - и другие сталкивались, в самом близком окружении! По 1-2 случаю припомнили, а одна участница так и рассказала про свою историю: в 19 лет мать с теткой разложили и высекли "по старинке" - и взялась таки девушка за ум, и пошла учеба "в гору"!
Сништ: Виктория пишет: в 19 лет мать с теткой разложили и высекли "по старинке" - и взялась таки девушка за ум, и пошла учеба "в гору"! По-разному люди взрослеют: я в девятнадцать с мужем развелась, с отцом порвала и уехала "куда глаза глядят", лишь бы подальше от них.
Agent 004: Я же говорю, что те кто не поротые все с приветом Нормальные кто знает как это не легли бы добровольно чтоб чужой мужик порол
полная версия страницы