Форум » Антология лучших рассказов, размещенных на форуме » Сталкер & С.Ф. Другая правда » Ответить
Сталкер & С.Ф. Другая правда
Admin: Другая правда Удовлетворенно обозрев плоды трудов своих, отец произнес: — Ну, всё. Кончай завывать, Егор, вставай. Егор, кряхтя, выполз из под ног отца и начал медленно разгибаться. — Ты, сынок, на меня не забижайся, — почти миролюбиво хмыкнул отец, вставляя обратно в домашние брюки «домашний» же, изрядно «поношенный», верой и правдой служивший не один год (и не только по прямому назначению) «ремешок». — Получил ты за свою сегодняшнюю пятерку — два плюс три — вполне заслуженно, дык ещё и маловато, это я сегодня добрый… Сын, исподлобья взглянув на отца, шмыгая носом и морщась, последовательно натягивал трусы и треники. Отец Егора никогда сильно не свирепствовал; пацаны в классе прям иногда ужасы какие-то рассказывали, в особенности, если залеты случались серьёзные. Но, как он выражался, «потчевал сына ремешком», систематически, а зачастую и просто «для порядку, чтоб пацан не распускался». Егор к этой воспитательной методе с детства привык, на отца зла не держал, — тем более, что отец, как правило, после каждого такого педагогического мероприятия одаривал сына через часок-другой (как бы невзначай) пару сотенными, а то и (в редчайших, конечно, случаях) пятихаткой: на вот, на мороженое…а с течением времени стал прибавлять: но узнаю, что на курево или пиво извел, держись!… — Пойдём-ка, сынок, на кухню, погутарим, — и, хлопнув сына по плечу, пропустил его вперед, насмешливо глядя, как сын передвигается. «Маловато всё ж таки, — мелькнуло в голове сожаление, но тут же с чувством удовлетворения припомнилось: — Ну, да ладно… я ж сегодня добрый…» На кухне отец достал из колонки початую 0,7 «Столичной»… Мать тут же громыхнула на стол подставку со сковородкой: — Остыло всё уже! — Зинуш, — примирительно начал отец, опасаясь, как бы суровая супруга не изъяла «0,7» (это он на службе бравый и суровый прапорщик, а дома — почтительный муж и справедливый батяня). — А те пару канистр с бензином, что Ваську на неделе обещал, я ему в субботу завезу… — В полцены по блату? — ухмыльнулся Егор, подпирая дверной косяк и потирая одной рукой пострадавшее место. — От же ж язва! — хохотнул батя, снимая крышку со сковородки. «Опять дрясня-колбасня», — скривился Егор содержимому сковороды: макароны со «складской» тушенкой. — Ты, сынуля, носик-то не морщил бы, на новой машине, поди, с папаней кататься нравится, а они ж, те, которые не пахнут, на дороге-то не валяются… Не барин, чай, присоединяйся давай. Кабы те пареной репы или «дробь 16» на постном масле предложили, я б ещё понЯл…а то макарошки с тушенкой ему, вишь, не хороши… Газировку там себе в холодильнике возьми! Вытащив из холодильника бутылку Байкала, Егор стал аккуратно пристраиваться на табуретку, благо на каждой лежали хоть и тощенькие, но все же подушечки, в народе больше известные как «думки». — Посуду чтоб вымыли, — скомандовала мать, выплывая в комнату на просмотр очередного сериала. — Да что ты в самом деле там! — заметив замедленные «устроения» сына на табурете, гаркнул отец. — Эка невидаль, ремешком получил по пятой точке. Как прям красна девица, а не пацан.…О! О красных девицах! Евген Палыч свою и то шибче дерет, чем я тебя. И как ещё! Верещит так, что аж иной раз через стенку ухи закладывает… Небось, тоже слыхал? — хитровато прищурился батяня: — Да-а… девка сочная, фигуристая, всё при ней уже щас… Глаз, поди, на неё уж давно успел положить? — по-простецки поинтересовался у отпрыска, наливая «Столичную» в объемистую стопку и вожделенно крякнув. — Вижу, вижу, по твоим котячьим масляным глазкам, что положил… А главное, девка-то спокойная, покладистая — видать же ж… Эх, достанется кому такая жена… — и печально посмотрел в направлении, куда удалилась супружница... — Не за то отец сына порол, что в карты играл, а за то, что отыгрывался, — неожиданно сменил тему бывалый прапор — Бать, ты что, я их в руках не держал, — даже заерзал на своем табурете Егор; будучи пацаном прижимистым, расчетливым и совсем не азартным, он даже «в фантики» в младших классах на переменах не играл, какие карты… — Да тьфу на тебя, — наливая по второй, досадливо поморщился, мысленно обозвал сына бестолочью. — Это так, присказка у моего предшественника была. Правда, сам отыгрываться стал, а тута я… — Подсидел коллегу, что ль? — в лоб спросил догадливый сынуля и понимающе улыбнулся. — Ты это…того… — поперхнулся макаронами папаша; такой умственной прыти от сынка он, явно, не ожидал. — Подай-ка мне бушлат… аааа, сам быстрей дойду. Вытащив из висевшего в прихожей бушлата несколько мятых купюр, вернулся и протянул сыну: — На, сводишь соседку в кафешку. — Бать, да на это в кафешке и делать нечего, — нахально пошёл ва-банк прапоровский сын. — Ну-ка, брысь отсель! — разозлился родитель, и, наблюдая, как сын заковылял из кухни, успокоенно подумал: а сообразительный парниша подрастает…время быстро летит…может, и породнимся… Хотя вряд ли... Не того оно полета птица... Капитанишка выслуживается, солдат гоняет, занятия проводит, подшиву да тумбочки в казармах проверяет, лучшая рота в полку.... Какая на хрен подшива? Какие к хренам собачьим занятия? Кому оно интересно? Бредятина. Да и на хрен нам такие правильные надоть? Правильное - оно вот. На столе стоит, да на балконе под старыми бушлатами прикрыто в ящиках да канистрах. Оно вот ощутимо, да шелестит. А все те правильности.... Слышали, знаем, плавали... Он с удовольствием хряпнул ещё рюмашку и принялся наворачивать макарошки с такой вкусной тушёнкой. "А машинка-то новая - хороша! Ласточка! Не, не ласточка. Зверь! А вы все правильными будьте!" - с ухмылкой подумал прапорщик. На следующий день… — Ну, Галина, вот уж от кого, так это от тебя не ожидала такого… Неприятно ты меня удивила, девочка, — Екатерина Алексеевна укоризненно покачала головой. - Садись. Два. Неси дневник. Девочка вспыхнула, опустила голову, и, нерешительно потоптавшись на месте, прошла к своей парте и села. —Галина, ты ничего не забыла? — сухо осведомилась учительница. Галина непроизвольно вздрогнула и, взяв дневник, вернулась к учительскому столу и положила его с краю. - Екатерина Алексеевна, — тихо забормотала она, — я …можно...после звонка объясню... и дневник потом... — рука девочки продолжала придерживать дневник. - Садись, — так же сухо произнесла Екатерина Алексеевна, и кивнула в сторону парты. — Да выпорет ее батя за двойку! - ехидно выкрикнул Серёга Спицын. - Цыц! Молчал бы! Не твоего ума дело! - прикрикнула Екатерина Алексеевна. - Тебя лично это не касается! Егор, сидевший за одной партой с поникший головой Галиной, оставившей на доске совершенно нелепо написанную теорему по геометрии, повернулся и погрозил кулаком Серёге. «Ну козлина! Машет помелом! Ну мало ли что я этому козлу рассказываю на нычку! Нет! Взять и проляпать! Идиот конченный! Придурка кусок! Одна дрясня в мозгах, а не извилины, такое орать на весь класс!" - пронеслось у него в голове. Зазвенел звонок, и все торопливо заспешили из класса. Серёга - дурак - тоже вынесся вместе со всеми. Егор нарочито медленно собирал учебники и тетради, незаметно поглядывая на Галю, задержавшуюся возле учительницы. Екатерина Алексеевна уже не смотрела на нее, что-то чиркая в журнале. Неохотно Егор вышел последним из класса, удовлетворенно заметив наворачивающиеся на глазах девочки слезы. — Не выстаивай, пожалуйста, ты прекрасно знаешь, что это бесполезно, — не глядя на девочку, протянула дневник Екатерина Алексеевна: — И не забудь его показать родителям. Есть, чем похвастать. Краем глаза она отметила, как дрожат руки ее ученицы, но такие мелочи давно не смущали опытного педагогического сердца: «В конце концов, сама виновата. Хитра больно; думала, я третий урок подряд не вызову. Пофилонить она решила…пофилонишь ты у меня…» «Ладно, нужно домой» — подумала девочка, почувствовав, наконец, как пересохло во рту. «Пять часов, пять часов…» В пять отец приходит со службы. До пяти еще целых три часа, но по опыту Галина уже отлично знала, как стремительно мчится время именно тогда , когда его не подгоняют.… «Да, Галочка, будет у нас сегодня концерт по заявкам!» - почти ликующе констатировал Егор. Ощущения организма уже начали подниматься вместе с ожиданием. "Стакан приставлю к стенке! Типа фонендоскопа!" - мелькнуло в голове. На радостях мальчишка успел забыть, что сам, два урока назад, схлопотал жирное красное замечание, и дура - географичка грозилась позвонить родителям. А за это можно было нехило огрести ремня. "Ох, ёлки! Только не сегодня! Сегодня мой день!" - с этими мыслями он остановился у подоконника в коридоре, решительно дёрнул страницу дневника с красной записью, страницу на другой стороне скрепок, чтобы не было видно линии срыва, и начал заново заполнять числа и расписания предметов. "Вряд ли батя сегодня увидит, если даже приспичит посмотреть ему. А там ещё не скоро будет. Завтра. Может. А, может, и вообще сойдет. А где я, а где завтра!". Ему стало весело. "Ща Галку дождаться и домой, вместе с ней... Чтобы не прозевать действо! Папашка ее к пяти придет! И начнет!" Пока Егор второпях дописывал расписание на оставшиеся 3 дня в дневнике: "Хорошо, что сегодня четверг, а то пришлось бы даже и не знаю, как ныкать это хреново замечание", он и не заметил, как Галя вышла из класса и медленно пошла по коридору к выходу. Дописав, он заглянул было в пустой класс и, сообразив, что прозевал Галю, начал крутить головой в поисках девочки. "О! Да вон же она!" - убыстряя шаг, он пошел вслед за Галей. Почти догнав и двигаясь на пару шагов позади нее, Егор, общупав взлядом ее высокую тоненькую фигурку, и задержавшись взглядом пониже спины, ухмыльнулся, подумав: "Хороша! Работы непочатый край! Или уже початый? Да не, вряд ли... Эта недотрога, небось, только после свадьбы. Все равно хорошо бы ее... А потом пацанам в подробностях рассказать, чтобы такой недотрогой не была. Потеха была бы!". Галина и вправду была красавицей, с уже намечающей высокой грудью, длинными стройным ножками, округлой попой и тоненькой талией, так подчеркнутой подогнанной по ее фигурке школьной формой. "Ну ладно, приступим к спектаклю". Он одним рывком догнал Галю, и участливо произнес: - Давай рюкзак понесу, помогу. Тяжело же ведь тебе. Вон учебников сколько набила. Галя вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, но тем не менее послушно отдала соседу по парте и по лестничной клетке тяжелый рюкзак. Несколько шагов он прошли молча, потом Егор тихо проговорил: - Мне так жалко тебя… Если бы я только мог тебя помочь. Пороть сегодня будут за эту проклятую двойку? Галя несчастно кивнула. - Козел твой батя. Я как слышу, у меня сердце кровью обливается. Сам бы под ремень стал вместо тебя, если бы мог. Или лег. Он тебя как? - Он не козел. Я сама виновата, что не выучила - прошелестела Галя, сгорая от стыда. - Мой меня офицерским лупит. Между ног. А твой? Галя промолчала. - Ты не стесняйся, если расскажешь и выговоришься - легче будет. Ну и не так страшно. Галчонок, мы ж с тобой товарищи по несчастью, так сказать... Тебе ж наверное, тоже слышно, когда меня порют. Стенка то у нас общая, у наших комнат. Галя помотала головой. - Нет, если тебя наказывать начинают, отец сразу приказывает мне выйти из своей комнаты. На кухню. Кухня далеко - не слышно. Да я и сама сразу выскакиваю, если ты кричать начинаешь. Мне страшно слушать. - Ну да, ну да... - покивал головой Егор - Мне тоже очень страшно слышать, как ты кричишь. И жалко. Но я по себе знаю, что если кричишь погромче, вроде и не так больно кажется. Так что нет смысла сдерживаться. Это ж естественно, иначе не выходит... Галя еще ниже опустила голову, и у Егора даже мелькнула мысль, что она, не видя куда идет, сейчас споткнется, шлепнется, расквасит себе нос, а то и руку-ногу сломает и тогда порку отец уж точно отменит. А так как Галя училась хорошо, такая роскошь Егору выпадала не часто. - Выше голову, подруга дней моих суровых - бодро сказал мальчик и взял Галю за руку - "хоть бы не навернулась". - Как говорится, неприятность эту мы переживем. Верно? Галя молча кивнула с видом приговоренного, входящего на эшафот. Незаметно они подошли к дому, поднялись на лифте на свой этаж и разошлись по соседним квартирам. На прощанье Егор подмигнул Гале. - Спасибо, Егор. Ты всегда меня подбадриваешь и успокаиваешь. Ты настоящий друг. - А то, Галчонок! …Галя вошла в квартиру, и тут же вспомнила, что мама сегодня дома, — последний день на больничном. Из кухни доносились запахи готовки, но есть совершенно не хотелось; мало того, запахи раздражали, вызывая подташнивание. — Обедать будешь? — вскользь посмотрев на дочь, когда та проходила мимо кухни, спросила Инна Петровна. — Нет, мам, не хочется, спасибо… Пройдя в свою комнату, девочка села за письменный стол и несколько минут неподвижно смотрела в окно. «Надо маме сказать…» Но говорить, произносить какие-то слова…надо было собраться с духом, а неизвестность выматывала. Галя достала дневник и, выйдя из своей комнаты, увидела, что мать уже в гостиной, усаживается с журналом в кресло. Она подошла, и, протянув ей раскрытый уже дневник, сказала только одно слово: - Мама. Инна Петровна, не выпуская из рук журнала, посмотрела на открытую страницу. - Ну, молоде-ец! - язвительно протянула она, не глядя на дочь. - Докатилась! Это как же ты, интересно мне знать, умудрилась? Девочка с полминуты молча смотрела в пол: Инна Петровна возмущенно зашелестела страницами глянцевого журнала. - Ну, папа сегодня с тобой поговорит, - не отрываясь от журнала, уже язвительно-негодующее выпалила Инна Петровна. - Мам, - девочка резко подняла голову и тихо, но отчетливо произнесла: - Накажи меня, пожалуйста, ты. - Да?! И как же прикажешь тебя наказать? Поставить тебя носом в угол, как дошкольницу? Галя развернулась, почти бегом подошла к шкафу, и открыв одну из дверц, где на перекладине висели несколько поясов и ремней, достала первый попавшийся под руку ремень, вернулась к матери и положила его перед ней на журнальный столик. - И что это, интересно... - начала Инна Петровна. - Мама, пожалуйста, - сбивчиво, скороговоркой заговорила девочка, - я не могу...пожалуйста, накажи меня ты...он так больно...так стыдно...я не могу!.. Не могу, понимаешь?!. Она быстро шагнула к дивану, дрожащими руками подняла юбку, резко, одним движением сдернула вниз колготки и трусы, упала на колени и туловищем легла на диван. - Это что за концерт! - вскочила с кресла мать. - Что ты мне здесь голым задом сверкаешь! Тебе великолепно известно, что наказывает в нашей семье отец. Вот и дождись его! Невтерпёж ей! Вставай и оденься немедленно, я сказала. Умей уже отвечать за свои поступки. Молча девочка встала, отвернувшись от матери, оделась и пошла в свою комнату. Открывая дверь, услышала за спиной: - Будет она мне тут представления разыгрывать... …Противно ныло «под ложечкой», внутри было тревожно и пусто. …Не находя себе места, в тоскливом ожидании, Галина попыталась почитать на завтра историю, но быстро отложила учебник: смысл прочитанного не воспринимался. «Надо, надо сесть за уроки…»—пыталась убедить себя девочка, одновременно понимая, что из этого всё равно ничего не выйдет. «Как потом не выйдет сесть…каламбурю ещё…» — раскисая окончательно, подумала она. В 17:02 раздался звук отпираемого замка. Напряженно и тоскливо вслушивалась девочка, как отец открыл и закрыл дверь, позвякивая ключами, как переобувался в прихожей, скрипя старым пуфиком, как вешал китель в шкаф (дверца привычно пискнула)…… Евгений Павлович с удовольствием расправил на плечиках китель, смахнул пылинку, разглядывая четвертую звёздочку, уже месяц как красовавшуюся на погонах. "Пока маленькая, но потом... Будут и большие! Уже совсем близко! Что лучше - 40 раз по разу, чем ни разу 40 раз? Нееее.... Не прав он... 4 маленьких, или одна большая? Ну конечно, один раз, но так, чтобы ууух!!! Одна большая тоже будет! И не одна!..." Ему стало весело. Новая звёздочка сначала смотрелась слишком ярко с тремя уже порядком потускневшими старыми, так что, не без удовольствия, прямо на следующий день после приказа и обмывки, он докупил ещё 6 новеньких в Военторге, таких же ярких и блестящих и, лучась от гордости, наблюдал, как жена, улыбаясь, перекалывала их на погонах. И сейчас настроение было отличное! Зайдя в комнату, Евгений Павлович весело гаркнул: - Ну, гвардия! Докладывай! Школа, музыкалка? Успехи? Увал выписывать тебе в виде поощрения? Чего хочешь, Галюха? Но Галя сидела на самом кончике дивана, понурив голову, что он сразу заподозрил что то неладное. - Таааак... Что? - Па.. я двойку получила... - вымучила Галя после недолгого молчания, пока отец требовательно смотрел на нее. - Что значит "двойку"? - нахмурившись, спросил он. - Так вышло... Я нечаянно... - Что значит "нечаянно"??? Нечаянно споткнуться можно, и то, если под ноги не смотришь, или они кривые! Причина! - Па... Я учила... Но вы вчера с гостями так шумели, что... я ...не могла...сосредоточиться...ну... и так...вышло... - додавила, наконец, из себя Галя. - Что??? Хорошенький же ты сделала матери подарочек на день рождения!!! Значит, это мы с матерью виноваты, что у тебя голова дурная и учить не может??? Бестолочью хочешь остаться??? - загремел отец. Галя сжала голову в плечи и постаралась стань поменьше, сьежившись на краешке дивана. - Мы с матерью для тебя все! Музыкалка - на! Книжки - на! А ты двойки смеешь носить! В чипке лимонад хочешь продавать солдатне после школы? Не дай Бог, ты мне в институт не поступишь, из дома выставлю! - уже орал отец. - Я тебе не позволю бестолочью остаться. Не зря я рвался из всех сил, все силы положил, чтобы в люди выбиться! А родная дочь мне будет двойки носить!!! Позорить, что у меня дочь тупая идиотка!!! - Папочка, двойку я исправлю. Честное слово. Завтра же - попыталась робко оправдаться Галя. - Исправишь, а как же, прям завтра, только попробуй мне не исправить, задница и завтра тогда черная вся будет!!! Быстро животом на диван и юбку задрала!!! - Папочка, миленький, любимый, не надо ремня.... - слезы тут же покатились из глаз Гали. - Я кому сказал!!! Иначе сейчас между ног будешь стоять!!! - орал вне себя отец. Форменные брюки он снять ещё не успел, и теперь вытаскивал офицерский ремень из брюк, позвякивая пряжкой. Галя, никак за все годы так и не привыкшая, несмотря ни на что, к порке, и парализованная страхом, все не могла сдвинуться, и тогда отец схватил ее за затылок, и, перевернув спиной, силой опустил коленями на пол, а животом уложив поперек дивана. Задрав юбку школьной формы, которую Галя до сих пор так почему то и не сняла, почти до спины, и вне себя от ярости, стащив с дочери вниз трусы, прижал рукой ее спину к дивану. Примерившись, с размаху хлестанул ремнем по беззащитной коже.... - Егор, ну иди есть, наконец то, - в очередной раз позвала мама. Но Егор, не в силах выйти из своей комнаты, дабы не пропустить Действо с самого начала, - раздражённо, пользуясь тем, что отца ещё нет дома и он не услышит его хамство, не сдерживаясь, рявкнул: - Отстань, не хочу я есть! Потом! Вот. 17.00. Уже почти сейчас придет ее отец. 17.05. Наконец то! Из за стены отчётливо послышался крик Галиного отца: "Бестолочью хочешь остаться???" "Класс! Ща пороть станет!" - с возбуждением подумал Егор. - Быстро животом на диван! Раскаты крика Евгения Павловича доносились так четко и громко, будто он был в соседней комнате, а не за стеной. Егор прижал гранёный стакан, заранее прихваченный из кухни, к стене и прилип к нему ухом. "Может так лучше будет?" Так вроде лучше не показалось, а стало глуше. С досадой он отбросил стакан на покрывало дивана и снова вжался в стену. Ему четко был слышны умоляющие слова Гали, которые, наконец-то!!!!, стали звучать с жалобным плачем, а потом и со вскриками. - Папочка!!! Любимый... Я не буду!... Никогда!... - Только попробуй! Ещё! Одну! Двойку! - Прости!!! Не надо!!!! - Будешь??? Двойки??? Носить??? Будешь??? - Нет!.... Никогда!!!! Аййй!.. Больно!!!... - Шкуру спущу!!! Бестолочь!!! - Папуля!!! Любимый!!! Оооой!!! Больно!!! Прости!!! Егор в восторге стоял, прилипнув к стене, даже и не заметив, что рука его давно уже была внизу живота и жила своей жизнью. И не только рука. За стеной возникла какая то секундная пауза, крики Гали смолкли и снова превратились в жалобный умоляющий плач. Был слышен лишь грозный рык Галиного отца, который продолжал орать, обзывая дочь бестолочью, которая его позорит и будет годиться идти только в дворники, и он не позволит ей и выбьет дурь и лень из головы через задницу, и что потом она только благодарна за это будет... Егор опомнился, бросил взгляд вниз. "А вдруг мама зайдет?" Увалился на диван, укрылся покрывалом (брошенный стакан громко стукнулся об пол, но Егор не обратил а это внимания), подогнул ноги так, чтобы получилась естественная гора из его согнутых коленей, натянул покрывало до подбородка и вновь запустил руку под одеяло. Из-за стены снова послышался жалобный молящий крик Гали, постепенно переходящий в непрерывный визг. "Как он ее? Она лежит? Стоит? На коленях? Раздетая? Совсем?" Егор представил Галю сейчас и жар и дрожь охватили его. До последней клетки. Вдруг в голову ему пришла неожиданная идея. Вскочив, он метнулся к столу, схватил мобилу, включил на запись и приставил ее к стене, держа левой рукой. Правая рука его жила независимо от его воли и сознания ещё несколько таких сладких мгновений, под крики и визг Гали, пока, наконец...... Глубоко вздохнув, Егор отер пот со лба. Крик за стеной тоже стих, слышался лишь жалобный несчастный плач. "Все... Закончилось.."... Немного успокоившись, Егор проверил запись в телефоне. Норм слышно. "Если Галка - зубрилка долго двойки не будет хватать, то и это сойдет" - удовлетворённо подумал он. "А хотя... Такую клубничку и Спицын не откажется послушать. Своими ушами слышать - совсем другое дело" - вдруг мелькнуло в голове. "Но не даром же! За удовольствие нужно платить. За мое удовольствие. Кому то своей задницей, а кому и кошельком. Придется придурку Серому раскошелиться, если уж охота клубничку послушать. И другим тоже. Идиоты все! Придурки с дрясней в мозгах. Прав батя - умный тот, кто свою выгоду знает и умеет ее получить. А я умный! Я умею!" Егор удовлетворённо улыбнулся. Теперь его потянуло в сон, и не обращая внимания на горькие жалобные рыдания Гали за стеной, он натянул на голову покрывало. — Женя, может, коньячку? — спросила Инна Петровна, когда разгоряченный муж вошел на кухню. — К черту твой коньячок, водки, — ответил муж, и, налив полстакана, залпом выпил. — Есть будешь? — Да, пожалуй. — Сейчас, минутку, зайду к ней, — сказала Инна Петровна и вышла. Когда через полминуты она вернулась, Евгений Павлович спросил: — Ну, как она там? — Рыдает. Ничего, потом спасибо еще скажет. Солянку греть? Муж кивнул. Поужинав, они переместились в комнату, к телевизору. …Галя лежала в своей кровати и беззвучно плакала, уткнувшись в подушку. За дверью слышался разговор родителей. Долго говорили о делах на работе матери (она работала в департаменте образования), отец скупо что-то сказал о своем… Прошло больше двух часов, но успокоиться девочка никак не могла. …Сначала, когда отец, наконец, отпустил её, и, швырнув на диван ремень, вышел из комнаты, подошла мать, одернула на ней юбку и сухо велела «привести себя в порядок». Минут через десять девочка встала, и, тихонько всхлипывая, прошла в ванную. Там она долго пила, приникнув к крану, умылась, стараясь не смотреть на себя в отражение большого зеркала, висевшего над раковиной, и вернулась к себе в комнату. …Время шло, но успокоиться девочка никак не могла. Уснуть тоже… Дверь открылась. На пороге появилась мать. — Спишь? — Нет, — тихо ответила Галя. Мать подошла, провела рукой по плечу дочери и произнесла: — Галина, деточка, ну ты же сама виновата, и прекрасно понимаешь, что папа наказал тебя за дело. Давай, поднимайся, поужинай, если хочешь, и садись за уроки. — Мам, можно я не буду ходить в музыкалку, я ненавижу её… — не поднимая головы, спросила Галя. — Нет, — спокойным, но твёрдым тоном ответила Инна Петровна. - Музыкальное образование в жизни лишним не будет, со временем ты поймешь это, и будешь ещё благодарна нам с папой за все. Постояв ещё несколько секунд, Инна Петровна вышла, закрыв за собой дверь. Девочка обхватила обеими руками подушку и вжалась в нее лицом. …Утром, когда она вышла из квартиры и подошла к лифту, на лестнице она тут же увидела Егора. Он, явно, ждал её. «Похоже, единственный человек, которому есть до меня дело» — невесело подумала девочка. — Привет! — бодро поздоровался Егор. Галя молча кивнула. Привычным движением Егор взял рюкзак из ее рук, и сделал галантное движение, пропуская Галю вперед по лестнице. Лифт с утра не работал. - Ну ты как, Галчонок? - Нормально. - Сильно тебя вчера? - Нет, не очень. «Ну заливай, заливай», - ухмыльнулся Егор, не отводя взгляда от бедер Гали – «А то я не слышал, как ты визжала вчера. Интересно, что там сейчас у тебя сзади?» Он пристально и внимательно оглядывал фигуру Гали, стараясь найти в ее походке визуальные последствия вчерашнего. Галя двигалась как-то скованно, будто внутри сидела какая-то боль, и лишним неосторожным движением Галя боялась растревожить ее. Она шла ровно, с прямой спиной, осторожно переставляя ноги вниз по ступенькам. Егор удовлетворенно кивнул, и переложив свой рюкзак в уже занятую своим руку, улыбнувшись, нащупал в кармане мобилу… - Ты не расстраивайся, все будет хорошо… Послесловие. Через неделю Галя заметила, что почему-то некоторые мальчишки из класса как-то насмешливо поглядывают на нее и начинают хихикать ей в спину, а часть девочек перестали с ней разговаривать. Еще через некоторое время такое отношение распространилось и на другие классы. Все это вскоре стало предметом пристального внимания со стороны Екатерины Алексеевны, и она даже имела беседу с родителями Гали на предмет того, не имеет ли смысл перевести ребенка в другую школу, раз уж у детей произошел какой-то скрытый конфликт, причины которого она понять никак не может. Но сама Галя категорически отказалась переходить в другую школу, подумав, что там она лишится своего единственного верного друга Егора, который носил за ней портфель, успокаивал, сочувствовал и жалел ее, и, вообще, проявлял такое участие к ней и был так добр с ней, что ему невозможно было не доверять. И еще он все время угощал ее мороженным и приглашал в кафе. Хорошо, что у него были всегда деньги. «Наверное, ему папа дает…» - думала Галя.
Ответов - 1
Оля-Ася: Вначале чтения рассказ показался слабоватым, но когда прочитала до конца, мнение выравнялось.
полная версия страницы