Форум » Антология лучших рассказов, размещенных на форуме » helena. Когда жизнь повернулась спиной » Ответить
helena. Когда жизнь повернулась спиной
Forum: Когда жизнь повернулась спиной Часть первая: «Терпеть и не сдаваться» Глава 1 Соня Видимо каким-то образом, несмотря на тупую боль в коленях, спине и шее, Соне всё-таки удалось задремать – сказалась прошлая почти бессонная ночь. Она сильно качнулась вправо, тут же проснулась, но было поздно. Чтобы не упасть, девушке пришлось опереться об пол правой рукой, и, хотя она тут же вернулась в прежнее положение – стоя на коленях – это не осталось незамеченным. Да и не могло остаться! Компьютер на столе ночного воспитателя, к которому была подключена небольшая, направленная на строй воспитанниц камера, издал громкий противный гудок. Соня, вздрогнув, обречённо и с испугом взглянула на воспитательницу. Сегодня в «зале для наказаний» дежурила Ирина Викторовна - стройная привлекательная женщина в возрасте около тридцати лет, невозмутимая и хладнокровная. Услышав сигнал, воспитательница нахмурилась, отложила блокнот, в котором только что делала какие-то записи, и внимательно рассмотрела возникшее на мониторе изображение проштрафившейся воспитанницы. «Вот влипла! – с отчаянием думала Соня. – Угораздило меня заснуть! Как же я так? Сейчас выпорет тростью! Ни за что не пожалеет!» Девушка ощутила, как тут же ещё сильнее заныли изрядно покрытые рубцами ягодицы. С первого дня пребывания в «Центре» Соня почти ежедневно получала строгие наказания от своего ответственного воспитателя – безжалостную порку специальным резиновым ремнём. Это было ужасно больно! А вот тростью Соню ещё не били ни разу. Однако нетрудно догадаться, что приятного в подобной экзекуции будет мало. Ирина Викторовна, не торопясь, встала из-за стола, и так же неторопливо, слегка раскачивающейся походкой подошла к Соне. Сердце провинившейся застучало так, что готово было выскочить из груди. «А, может, всё-таки на первый раз простит?» Соня заметила, что Ирина Викторовна не взяла трость со стола. «На самый первый раз? Ведь я же всё-таки новенькая! И ей ничего плохого не сделала! В отличие от Елены!» Соня и сама понимала, что тщетно пытается обнадёжить сама себя. - Левченко! - строго и одновременно злорадно произнесла воспитатель. – Ты нарушила режим «смирно». Тебя поставили на колени, чтобы ты задумалась над своим поступком, а ты что - умудрилась уснуть? - Да. Простите, пожалуйста, - побелевшие от страха губы еле двигались. - Вставай и раздевайся! Быстро! – последовал приказ. – Одежду аккуратно кладешь вот сюда. Ирина Викторовна указала на специальную деревянную скамейку неподалёку от стола воспитателя. - Шевелись! Соня быстро и четко ответила: - Слушаюсь. В том, что так надо отвечать немедленно на любой приказ, она уже убедилась за 12 дней пребывания в «Центре». Так предписывали «Правила поведения», за малейшее нарушение которых можно было очень здорово поплатиться. «Надо поторопиться! Юлька говорила – с ней шутки плохи!» Девушка быстро сняла с себя серое форменное платье на молнии, расстегнула белый лифчик, одним ловким, уже отточенным за 12 дней движением, стянула трусики, по очереди освободилась от носков, аккуратно сложила всё это на указанное место и повернулась к воспитателю – смущённая и онемевшая от страха. Соня едва нашла в себе силы, чтобы сдержаться и не прикрыться руками. Стоять перед воспитательницей голой было очень стыдно. Окинув воспитанницу холодно-насмешливым взглядом, Ирина Викторовна неторопливо взяла со стола длинную гибкую трость с закруглённой рукояткой. Ночные воспитатели использовали для телесных наказаний исключительно ротанговые трости. - Принимай стойку! Воспитательница похлопала тростью по кожаному верху специального станка для порки, который угрожающе возвышался в центре зала, прямо напротив наказанных воспитанниц. Соня невольно вздрогнула. «Опять это адское устройство!» Девушке уже пришлось познакомиться со станком в своей группе не далее, чем сегодня вечером, и сейчас ей страшно не хотелось вновь ложиться на это жуткое приспособление. Но выбора не было. - Слушаюсь! – Соня повиновалась немедленно. Приказы лучше выполнять сразу, какими бы неприятными они не были, иначе будет ещё хуже; это новенькая тоже уже поняла. Собрав всё мужество, она подошла к воспитательнице. Та убрала трость с поверхности станка и сделала ею приглашающий жест. - Прошу! В «зале для наказаний» станок был установлен в позиции «кОзлы». Соня неловко легла животом на его кожаную поверхность и невольно поморщилась: прикосновение к голому телу холодной кожи было неприятным. Руки и ноги вытянула вдоль четырёх специальных панелей, тоже обитых кожей, которые отходили от основной части станка вниз под острым углом и немного в стороны. Теперь ягодицы и бёдра воспитанницы представляли собой великолепную мишень для порки. «Хорошо, хоть ноги сейчас на полу стоят! – подумала девушка. – Может быть, хоть чуть-чуть будет полегче? А то… как сегодня в группе – это было ужасно!» Ирина Викторовна подошла поближе к приговорённой, держа трость наготове. Соня напряглась. Было страшно! К тому же, находиться в этой унизительной позе, будучи выставленной напоказ перед остальными воспитанницами - очень стыдно и некомфортно. Воспитательница прекрасно это понимала, и не спешила начинать порку. - Тебя предупреждали, - услышала Соня голос Ирины Викторовны, - что наказание «на коленях» следует отбывать, находясь в положении «смирно» - не шевелиться, не покачиваться, не размахивать руками. За нарушение получишь 10 ударов, и будешь стоять на коленях на час дольше. - Слушаюсь. Соня постаралась ответить почтительно, как предписывали «Правила», хотя внутри уже закипала злость. И на себя, за то, что задремала невовремя, и на жестокие порядки в «Центре», и на воспитательницу, которая вынуждает девушку дрожать от страха и торчать в этой унизительной позе. Прямо перед глазами Сони маячили широкий металлический стержень и массивное крестообразное основание, на которых крепился станок. «Специально в такой весёленький салатный цвет выкрасили! – мелькнуло у девушки. – Издевательство! Чтобы контраст подчеркнуть!» - Поскольку, Левченко, ты у нас новенькая, я напомню свои требования. Ирина Викторовна обошла станок и оказалась спереди от воспитанницы. Соня тут же, следуя «Правилам», оторвала взгляд от основания станка и посмотрела на воспитателя. - Ты не имеешь права во время порки снимать руки и ноги с панелей, и уж, тем более – вскакивать. Десять ударов вполне можно вытерпеть без фиксации, - усмехнулась воспитательница. – Если всё же попытаешься – мне придётся тебя привязать. Ирина Викторовна ткнула кончиком трости в одно из прочных ременных креплений с массивной металлической пряжкой. Такие крепления имелись на каждой панели. - Услуга не бесплатная, - в голосе воспитателя послышалось ехидство. – Расплачиваться придётся задницей. Фиксация обойдётся тебе в дополнительные 10 ударов. Поняла? - Да. Это Соня уже знала. Она стояла на коленях в этом зале второй вечер подряд. Такое за это время случалось с другими воспитанницами несколько раз. Плохо владеющим собой девушкам Ирина Викторовна действительно фиксировала руки и ноги к панелям и выдавала им двойную порцию. Порола безжалостно, не обращая внимания на слёзы и мольбы. Так регламентированные инструкцией 10 ударов превращались в 20. Соня знала от своих одноклассниц, что ночные воспитатели вполне имеют право сразу привязать воспитанницу к станку для наказания. А могут и вообще не укладывать девушек на станок, а приказать встать лицом к стене. Другие часто так и поступают. Но . . . не Ирина Викторовна. - Очень хорошо! Воспитательница шагнула вперёд и встала сбоку от распростёртой на станке воспитанницы. От неё не ускользнуло, что удобно подставленные ягодицы девушки были уже основательно разукрашены рубцами и гематомами. «Да… Лена её не жалеет. Каждый день ремня красавица получает. А последняя порка была совсем недавно, и очень строгая. Разряд шестой – не меньше. Интересно… На Лену это не похоже. Она вообще – либералка, а уж на новеньких никогда обычно так не набрасывалась. Значит, заслуживает!» Ирина Викторовна усмехнулась. - Я вижу, ты и в группе не отличаешься дисциплинированностью. Вынуждаешь Елену Сергеевну проявлять строгость. А ещё бывший лидер! Что же, это твой выбор! На последнем слове воспитатель коротко взмахнула рукой и резко хлестнула Соню тростью по ягодицам. У девушки перехватило дыхание. Соня имела некоторое время, чтобы подготовиться к удару, но такого она не ожидала! Боль взорвалась по всему телу, похоже было, что даже из глаз брызнули искры. Раньше Соня полагала, что такое возможно только при ударе головой. Однако обдумать это она не успела, потому что тут же последовал второй удар, затем третий. Соня крепко стиснула зубы и сдержала усилием воли готовый вырваться крик. «Нет уж, не дождетесь!» - со злостью думала она. И молчала, хотя терпеть было невыносимо. Боль нарастала снежным комом. Ирина Викторовна методично и с достаточной силой опускала трость на ягодицы наказываемой. На теле тут же почти параллельно друг другу вспухали красные рубцы. Каждый последующий удар многократно усиливал боль от предыдущего! После пятого стало совсем плохо. Однако Соня терпела, не позволяя себе ни крикнуть, ни шевельнуться. Гордости и упрямства в её характере было достаточно. Руки и ноги девушка изо всех сил прижимала к панелям. Соне совсем не хотелось предоставить Ирине Викторовне приятную возможность привязать её к станку и выдать штрафные удары. Самое плохое, что, когда порка закончилась, легче почти не стало. Правда боль, наконец, локализовалась в одном месте, по которому били, но отпускать не собиралась. Соня буквально задыхалась от боли, унижения, отчаяния и ощущения полного бессилия. Как в тумане наказанная услышала приказ: - Возвращайся на место. У неё хватило сил ответить: «Слушаюсь», вернуться к своему месту и опять встать на колени. Одеться ей уже не дали. К этому Соня была готова. На период адаптации в группе к ней в качестве «шефа» прикрепили другую воспитанницу – Соколову Юлию. Вчера, когда Соне назначили это наказание – стоять на коленях – Юля просветила одноклассницу, как лучше себя вести. Она предупредила, что любыми способами надо стараться отбыть свой срок без замечаний. После первых десяти ударов одежду не возвращают, воспитанница деморализована, боль долго не отступает, так как после ударов тростью сразу не применяют никаких обезболивающих средств, как это чаще всего делают после наказания ремнём. Чаще всего наказанная девушка опять получает замечание, а, соответственно, ещё десять ударов и час штрафного времени. Многие «зависают» на этом наказании неделями. Получают вначале три-четыре часа, каждый день отбывают, а срок всё время увеличивается (или не уменьшается). И ничего не поделать! Правда, со слов Юли, ответственный воспитатель их группы, Елена Сергеевна, не любит это наказание и назначает его своим воспитанницам редко. Поэтому все были очень удивлены, когда Соню отправили «на колени» в первый же день после перевода её в группу из изолятора, через который проходили все вновь поступившие. Только Соня знала, что ничего удивительного в этом нет. У неё особые обстоятельства. Она попала не просто в «Центр нравственного перевоспитания студенток колледжа», она попала в персональный ад! И ей придется здесь гораздо труднее, чем другим девчонкам. Вновь оказавшись на своем месте, Соня осторожно посмотрела на часы. Чтобы не нарушать положения «смирно», безнаказанно можно было двигать только глазами, но не головой. Большие круглые часы с секундной стрелкой висели на стене прямо напротив девушек. В этом был тонкий расчет организаторов наказания. Если единственным развлечением является наблюдение за движением стрелок, то время течет очень медленно. Сейчас часы показывали без пяти одиннадцать. С удивлением Соня обнаружила, что все её неприятности заняли не более пяти минут. Боль всё ещё не отпускала, а минут через десять присоединился сильный зуд в наказанном месте. Страшно хотелось потереть попу, чтобы хоть немного его унять. Но сделать это – значит тут же отправиться снова на станок за очередное нарушение режима «смирно». «Это не наказание, а изощрённая пытка!» – Соня собрала все свои силы, чтобы стоять неподвижно. Но как это было трудно! Какое-то время девушке казалось, что она не выдержит боли, зуда и нарастающей ломоты в коленях! Но, стиснув зубы, уговаривала себя не поддаваться и потерпеть. Наконец, наступил переломный момент. Теперь Соня надеялась, что вытерпит испытание достойно, не выйдет из положения «смирно» и не будет себя вести, как её соседка. Девушку, стоящую рядом (воспитатель назвала её Елистратовой), наказали точно так же за десять минут до Сони. Во время порки она громко кричала, долго не могла успокоиться, и сейчас по её лицу текли слезы вперемешку с соплями. Вытереть слезы или хотя бы шмыгнуть носом было нельзя – это уже нарушение. Но сил перестать плакать у Сониной соседки, видимо, тоже не было. Поэтому слёзы стекали по её лицу на пол. Оставалось ждать одиннадцати часов – ещё пять минут. Соня уже поняла, что, несмотря на строгий режим, в «Центре» всё было продумано так, чтобы не причинять вреда здоровью воспитанниц. По правилам, после каждых тридцати минут стояния на коленях девушкам полагался пятиминутный перерыв. В это время они могли встать, размять ноги, даже тихонько поговорить друг с другом, ну и, конечно, вытереть слезы. Наказание тростью тоже подчинялось правилам: больше десяти-двадцати ударов сразу нельзя, а вот ещё одна порка через пятнадцать минут – пожалуйста. За вечер воспитанница могла получить не более 50 ударов тростью. Если она заслуживала больше – оставшиеся переносились на следующий день. Так же были продуманы и другие телесные наказания. При порке ремнём достигался эффект максимальных болевых ощущений, в то время, как для здоровья вреда практически не было. Существовало несколько специально разработанных методик наказания, и все воспитатели были в этой области настоящими профессионалами. Их мастерство постоянно оттачивалось; все наказания снимались на видеокамеру, выборочно проверялись, результаты обсуждались. Следы на теле после наказаний залечивались специальными заживляющими средствами – за этим строго следили воспитатели. Если наказание проводилось в учебное или рабочее время, то после него обязательно применялся дезинфицирующий спрей с добавлением сильного местного обезболивающего вещества. То есть, получив физические и моральные страдания (в чем и заключалось наказание), девушка почти сразу могла вернуться к своим обязанностям. Однако если воспитанницу наказывали в вечернее время, воспитатели могли и не применять обезболивание. Это было дополнительным и очень ощутимым наказанием: девушка сильно страдала от боли, ей трудно было сидеть; заниматься и есть приходилось за специальными стойками, что считалось в «Центре» постыдным и вызывало моральные страдания. Соня уже ощутила это на себе. Елена Сергеевна не баловала её обезболиванием не в изоляторе, ни уже в группе. И очень мало надежды, что в ближайшее время она изменит свою тактику. В одиннадцать часов девушки получили положенную им передышку. Их оставалось пятеро. - Всем сделать по пять приседаний и растереть ноги! – Ирина Викторовна властно махнула рукой. Расширенный книзу рукав её форменной чёрной блузы при этом зловеще качнулся. Ночные воспитатели носили в качестве формы брючный костюм и чёрные туфли на среднем каблуке. Блуза с широким воротником имела рукав длиной три четверти и свободный покрой в области плеч, что давало воспитательнице возможность совершать движения рукой любой амплитуды. Носилась блуза навыпуск, и в талии перехватывалась узким кожаным ремнём. Дополняли костюм чёрные прямые облегающие брюки. Ирина Викторовна невозмутимо прохаживалась вдоль строя изнемогающих от боли и стыда девушек, внимательно наблюдая за разминкой. Форма ночной дежурной очень шла воспитательнице, выгодно подчёркивая её красивую фигуру. Воспитанницы выполняли эту принудительно-унизительную зарядку с гримасами боли на лице. Приседать после суровой порки тростью – мягко говоря, очень неприятно. А Ирина Викторовна всегда порола сурово. Растерев коленки и ощутив от этого значительное облегчение, Соня слегка обернулась к своей соседке, которая пыталась привести себя в порядок, но всё ещё была сильно расстроена. - Тебя как зовут? – тихо спросила она. - Ира. Я из двести второй. А тебя? - Соня. Я только вчера пришла в двести четвёртую. - Ты новенькая?! Но как ты можешь так держаться? Ты вчера отстояла от звонка до звонка без замечаний, а сегодня тебя били, но ты и звука не проронила! – шепотом, но очень эмоционально воскликнула Ира Елистратова. - Я здорово струсила, и было очень больно, - поморщилась Соня. – А не кричу я принципиально. Не хочу ещё больше унижаться. Легче от крика не будет, а себя уважать перестанешь. Попробуй посмотреть на это под таким углом. - Да я пробовала! – Ира перешла на громкий шёпот. – Но я больше не могу! Я из этого зала уже две недели не могу вырваться! Каждый день тут мучаюсь, а конца не видно. Ну не справиться мне без замечаний! - Справишься! – Соня видела, что девушке необходима поддержка. – Сейчас перестань реветь, подумай о том, что через час мы будем уже в постелях. А послезавтра воскресенье. Насколько я поняла, мы с тобой сможем встретиться и поговорить, правильно? - Да! Правильно! – горячо поддержала Ира. – Я тебя прошу, найди меня, поговорим, пожалуйста! Соня кивнула и ободряюще улыбнулась соседке. - Всем на колени! Смирно! – раздался очередной приказ. Перерыв окончился. Осталось продержаться час. В полночь всех гарантированно отпустят в постели, таковы правила. Но многим придется вернуться сюда завтра. Соня мысленно произвела подсчет. «Вчера мне назначили три часа наказания, сегодня ещё четыре. Отстою я к полуночи в общей сложности четыре с половиной (вчера – два, сегодня - два с половиной). Час мне прибавили штрафной. Если сегодня больше не нарываться, останется три с половиной часа» «Это много! - вздохнула про себя девушка. - За один вечер с этим не покончить! Больше двух с половиной часов здесь не держат – за здоровье опасаются! Ничего, если штрафного времени больше не заработаю – за два захода управлюсь! » «Не нарываться» оказалось не так уж и легко. Соня ещё вчера убедилась, что стоять на коленях неподвижно невероятно трудно! Ноги затекли, болит тело после ударов. К тому же без одежды стало холодно, и опять норовят закрыться глаза. «Надо последовать совету Ирины Викторовны, - усмехнулась про себя Соня. – Как там она мне сказала: «Надо задуматься над своим поступком, а не спать!» А что над ним думать?» Вчера новенькую наказали за то, что она в первый свой вечер в группе по ошибке надела не ту ночную рубашку. - Левченко, тебе объясняли, что на этой неделе надеваем голубые рубашки, а ты нацепила желтую! Надо внимательнее слушать указания. Получишь тридцать ремней и три часа «коленей»! Соня опять мысленно усмехнулась, вспомнив, как после этих слов Елены Сергеевны вся группа в буквальном смысле раскрыла рты. Тридцать ремней – это много. Очень. Особенно за такой незначительный проступок. Ведь в «Центре» воспитательницы пороли провинившихся не обычным брючным кожаным ремнём. Нет, использовался толстый ремень из специальной резины, для удобства экзекуторов снабжённый рукояткой. Воспитанницам давали понять, что с ними, нарушившими нравственные законы общества, здесь шутить не намерены. С первого удара таким инструментом наказываемая девушка испытывала сильнейшую боль! Даже минимальное наказание – 10 ударов – перенести стойко было трудно. А после строгой порки этим ремнём воспитанница реально не могла сидеть несколько дней, особенно, если воспитательница не применяла обезболивание. Неудивительно, что, услышав про 30 ремней за незначительное нарушение, да ещё совершённое новенькой, девчонки пришли в изумление. Однако дежурный воспитатель Инна Владимировна осталась невозмутимой. Очевидно, она была в курсе событий. Спасибо, хоть пороть не стали на ночь – перенесли на следующий день. Но «на колени» Соня отправилась вчера сразу, прямо в пресловутой желтой ночной рубашке. Для пущего стыда. Переодеться в форму Елена Сергеевна ей не позволила.
Forum: Перед самым построением Юля сунула Соне в руки новую повесть Лукьяненко со словами: - Возьми! Почитаешь на физкультуре. Вещь классная! Я только что закончила. Соня, секунду поколебавшись, взяла. Она страстно любила читать, а все произведения Лукьяненко проглатывала запоем. Но в “Центре” у неё ещё не было возможности взять в руки книгу. В изоляторе художественное чтение запрещалось: там надо было учить “Правила”. А за несколько дней пребывания в группе девушка всё свободное время проводила в зале для наказаний. От занятия физкультурой у Сони на сегодня имелось медицинское освобождение. Однако освобождённые воспитанницы вместе со всей группой приходили в физкультурный зал и в специальной комнате занимались своими делами (чаще – уроками) под наблюдением дежурных воспитателей. Физкультура в учебном расписании стояла у второго отделения четыре раза в неделю. Дважды в неделю воспитанницы занимались шейпингом и в тренажёрном зале. Один раз играли в спортивные игры (волейбол или баскетбол), и ещё один раз в неделю плавали в бассейне. 204-ая группа занималась в бассейне в обязательном порядке по вторникам, сразу после работы в овощехранилище. В бассейне было два отделения – для воспитанниц и сотрудников. Девушки имели возможность и в другое время, как в будни, так и в воскресенье, посещать бассейн с разрешения своих воспитателей. Бассейн все очень любили, и всегда стремились попасть на такие дополнительные занятия, но воспитатели, зная об этом, использовали бассейн как поощрение, и разрешали не всегда. Сейчас у 204-ой и 205-ой групп по расписанию должны были проходить спортивные игры. Сегодня девушки играли в волейбол. На каждом отделении имелись специально оборудованные помещения для занятий физкультурой: зал для шейпинга с мягким покрытием и станком, тренажёрный зал и обычный зал для общей физической подготовки и спортивных игр. Занятия обычно проводили для двух групп сразу два преподавателя. Один занимался с основной группой воспитанниц, а второй вёл специальное занятие для тех девушек, которые недавно перенесли заболевание или не могли заниматься полноценно после телесных наказаний. Такие обязательно находились практически каждый раз. Соня занималась физкультурой ещё только два раза, и именно в этой вспомогательной группе. После строгих наказаний Елены о другом можно было и не мечтать. В этот раз из двух групп кроме Сони от физкультуры оказалась освобождена только Карпова Даша, которая недавно перенесла ангину. Инна Владимировна отвела девушек в небольшую комнату, где располагались стол, несколько стульев, 2 кресла, полка с разными канцелярскими принадлежностями и неизменная кушетка для наказаний. Воспитательница уселась за стол, указала Даше на стул рядом с собой и велела: - Садись. Будешь отвечать мне немецкий. То, что сегодня должна сдать Елизавете Вадимовне. У Даши сегодня в шесть двадцать был назначен очередной индивидуальный урок по немецкому языку. Соня устроилась в большом жёлто-коричневом кресле, оказавшемся довольно удобным, и углубилась в чтение принесённых с собой инструкций, невольно прислушиваясь и к ответам Даши. Инна Владимировна сидела с хмурым видом, вопросы Даше задавала сухо и как-то отстранённо. - Не блестяще! - заметила она, закончив опрос. - Могла бы и лучше подготовиться. Уверенности нет! Сейчас сиди и повторяй всё ещё раз! - Слушаюсь. - А письменное задание, говоришь, ещё вчера сделала? - Да. - А Мария Александровна проверяла? Даша смущённо призналась: - Нет, Инна Владимировна! Я ей не показывала. Честно говоря, забыла. - Забыла? - удивилась Инна. - Ты не дала ей проверить работу перед распечатыванием? Там же грамматика, а у тебя с ней проблемы! Ты так в себе уверена? И мне сегодня не показала! Ну-ка, доставай! Даша послушно выложила на стол распечатанные листы с выполненным заданием по немецкой грамматике. У девушек в классе на рабочих столах находились компьютеры, объединённые в единую сеть. Многие задания ученицы выполняли прямо в программе. На уроках преподаватели проверяли заданное со своих компьютеров, а домашние задания обычно распечатывались. Инна Владимировна быстро просмотрела листы и возмущённо воскликнула: - Так и есть! Почти всё неправильно! Ты совершенно этой темой не владеешь! Карпова, что за легкомыслие? Ты мне предъявляешь эту халтуру за 2 часа до урока! И то по моему требованию! Инна потрясла листами. - Как ты собираешься всё это исправлять? Тебе нужно заново проработать тему, исправить все ошибки в программе и заново распечатать! Хорошо, вчера ты забыла! Но мне-то могла с утра показать! Инна Владимировна явно очень рассердилась, говорила эмоционально и громко. Даша вся сжалась от страха: - Инна Владимировна, простите! Инна резко встала, с грохотом отодвинула стул, в руках молниеносно появился ремень. Соня, которая сидела в кресле тихо, как мышка, и уже давно не сводила с воспитателя и Даши глаз, даже не заметила, как Инна вытащила его из чехла. Уже совершенно другим голосом – холодным и твёрдым, воспитательница сообщила Даше: - Сейчас за своё растяпство и легкомыслие получишь 20 ремней! Раздевайся – и на кушетку! Быстро! - Слушаюсь! - Даша тут же выполнила распоряжение. Девушка находилась в учреждениях “Системы” уже три года, с девятого класса школы, отлично знала все порядки и представляла, чем грозит промедление в выполнении приказа. Усугублять ситуацию она не хотела. Инна Владимировна хладнокровно и добросовестно выпорола провинившуюся, затем заявила девушке, которая ещё вертелась на кушетке и стонала от боли: - Между прочим, в мои обязанности вообще не входит такая углублённая проверка ваших знаний перед индивидуальными уроками. И уж тем более я не собираюсь уговаривать тебя делать всё правильно и вовремя, если ты сама об этом не думаешь! Выкручивайся теперь сама! Возьмёшь этот свой “детский лепет”, - Инна указала на листы. - И отнесёшь Елизавете Вадимовне! Объяснишь ей, что тебе лень было подойти к воспитателям и всё проверить! И посмотришь, что она тебе на это скажет! И сделает! И как Елена Сергеевна отреагирует, когда придёшь с индивидуального занятия с двойкой! Можешь вставать! Высказавшись, воспитательница вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Соня изумлённо посмотрела ей вслед, затем быстро вскочила с места, подбежала к кушетке и потянула Дашу за руку. - Даша, вставай быстрее! Времени не так много! Нужно всё исправить, хотя бы вручную! Потом покажешь Инне Владимировне, упросишь позволить тебе всё правильно распечатать, когда в группу придём! Даша, всхлипывая, возразила: - Это бесполезно! Если там всё неправильно, значит, я совсем эту тему не понимаю. А разобраться сейчас не успею! И, тем более, всё правильно вручную переписать! Однако Соня продолжала настаивать: - Да вставай же! Я тебе сейчас всё объясню, и вместе сделаем! Не сдавайся! Даже и думать нельзя неправильную распечатку отдать Елизавете Вадимовне! Ты, что, её не знаешь? Даша с трудом, морщась, поднялась и недоверчиво посмотрела на Соню: - А ты... хорошо сечёшь немецкий? - Во всяком случае, с грамматикой у меня проблем нет. Любую тему могу объяснить. - Но ты же занята своим делом, - Даша показала на оставленные Соней в кресле инструкции и книгу. - Ты будешь мне помогать, тратить своё время? - Нет! - сердито рявкнула Соня. - Сейчас я усядусь обратно в кресло, и буду читать Лукьяненко! И спокойно допущу, чтобы тебя Елизавета Вадимовна и Елена Сергеевна потом в порошок стёрли! Она возмущённо продолжала: - Разве в вашей группе так принято? Вам настолько наплевать друг на друга, раз ты так думаешь? Но даже если это и так – мне не всё равно! Сейчас мы с тобой займёмся твоим заданием! И сделаем всё, что в наших силах! И не возражай! Поняла? Соня говорила жёстко и твёрдо. Даша, ошеломлённая таким напором, машинально ответила: - Да! Затем энергично потрясла головой, как будто отгоняя наваждение, и растерянно произнесла: - Сонь, ты меня даже напугала. Мне на секунду показалось, что я с воспитателем разговариваю! Если бы ты сказала: “Садись за стол!”, я бы, наверное, ответила: “Слушаюсь”. Соня усмехнулась: - Я этого и добивалась. Чтобы тебя немного в чувство привести. - Спасибо, - благодарно отозвалась Даша. - Если можешь, помоги мне, пожалуйста! А в группе у нас в этом плане всё в порядке, ты не думай. Извини! Это я после порки ещё плохо соображала. Больно было ужасно! Инна Владимировна обычно так не зверствует! Девушки занялись немецким. Соня действительно хорошо разбиралась в немецкой грамматике, и, главное, умела чётко и доходчиво объяснять. В школе и колледже её “поднадзорные” обычно резко повышали свою успеваемость. И не только за счёт строгих наказаний, а больше благодаря грамотным объяснениям их лидера. Талант педагога у Сони был, несомненно! Девушка долго сомневалась, кем ей всё-таки стать: врачом или педагогом. Медицину она тоже очень любила и интересовалась ею. Одно время она даже почти склонилась в сторону медицины – когда не прошла тест “Системы перевоспитания”. Окончательное решение они с мамой приняли только после прохождения второй ступени теста для поступающих в колледж. Соне было настоятельно рекомендовано избрать педагогическую деятельность по гуманитарно-лингвистическому направлению. Девушка так и поступила, хотя баллов у неё было достаточно, чтобы пойти учиться и в естественнонаучный колледж.
Forum: Сейчас Соня разъяснила Даше все непонятные моменты, и та довольно быстро сама исправила свои ошибки. На полочке с канцелярскими принадлежностями они обнаружили замазку для чернил, закрасили неправильный текст, и Даша аккуратно чёрной пастой вписала верные ответы. - Ну вот! - в голосе Сони прозвучало удовлетворение. - Теперь в группе подойдёшь к Инне Владимировне, только с очень виноватым видом, даже глаз не поднимай, поняла? И скромно попросишь разрешения распечатать правильный вариант. Время-то будет! Ведь отчёт сегодня только в шесть! По средам с 17-ти до 18-ти у Лены было время беседы с заведующей отделением и экспертом “Центра” о её работе, поэтому на отчёт она в эти дни приходила позже. - Соня, Инна Владимировна не разрешит, - покачала головой Даша. - Ты же видела! Они с Марией Александровной уже сговорились нас наказать! Теперь будут действовать заодно! - Ты думаешь, она из-за Марии Александровны так себя вела? - удивилась Соня. - Конечно! Да Инна Владимировна иначе никогда бы так не поступила! - уверенно заявила Даша. - Нет, я, конечно, виновата, и она в любом случае могла бы меня так же выпороть. Но на “съедение” Елизавете Вадимовне она бы меня не отдала, это точно! После наказания села бы со мной, вот, как ты – и помогла бы сделать задание. Они с Марией Александровной знаешь, как всегда следят, чтобы мы на индивидуальных уроках хорошо отвечали! Всё по нескольку раз спросят и проверят! Это для них – дело чести! И вдруг: “Выкручивайся, как хочешь!” и “Это не входит в мои обязанности”! Да я впервые от Инны Владимировны такую фразу вообще услышала, где она про свои обязанности упоминает! Нет, Соня, они решили вместе нас проучить! - “Холодная война”? - вспомнила Соня слова Гали. - Вот-вот, именно, - закивала Даша. - Ничего, Даша! Если даже распечатать не получится – отдашь Елизавете Вадимовне так, как есть. У тебя же всё правильно! Объяснишь ей ситуацию. В восторге она, конечно, не будет, но и двойку не поставит! Но, я думаю, Инна Владимировна всё же разрешит. Даша, а в чём ещё эта “холодная война” может выражаться? - Ну... - задумалась девушка. - Они могут действительно начать работать только в пределах своих обязанностей: ни шагу нам навстречу, никаких поблажек. За малейшую ерунду – строго наказывать, даже в случае сомнительной вины. Ты знаешь, что это такое? Соня кивнула. - Чихнуть безнаказанно нельзя будет, - продолжала Даша. - Разговаривать с нами будут сухо, называть только по фамилиям, постоянно придираться, одёргивать, покрикивать. Даже просто так, для профилактики! При таком отношении мы, конечно, нервничаем, и нарушений ещё больше. Всегда будут проводить предварительные наказания, причём, строгие! За что раньше бы нам дали 10 ремней, или предупреждение, теперь не меньше 20-30-ти ударов получим. А потом ведь и Елена Сергеевна добавляет, ты знаешь. Дальше. Помощь никакую сами не предложат, только, если попросишь. Проверками на аккуратность просто замучают! Специально будут ловить! Из туалета выйдешь, а тут тебя “хвать” - и на осмотр. И наказание. “Почему биде не воспользовалась?” Ну, или что-нибудь в таком духе! Телевизора и художественных книг сразу под каким-нибудь предлогом лишат, причём, надолго. В общем, жуть! Влипли мы капитально! - Слушай, Даш! - Соня выглядела потрясённой. - Инна Владимировна не сможет так с нами поступать! Девушку такая перспектива просто испугала. Ей хватало сурового отношения Елены. Даша задумалась. - Ты знаешь, она-то как раз так ещё и не поступала раньше. Нам такое Мария Александровна ещё до неё устроила. А Инна Владимировна сама вряд ли этого хочет. Но из солидарности – сделает! Сонь, она уже начала! Как будто в подтверждение Дашиных слов, дверь резко распахнулась. Девушки вскочили. Появившаяся на пороге Инна резко велела им: - Выходите! Идём в спальню! Соня с Дашей, подхватив свои вещи, поспешно вышли в физкультурный зал. Занятие закончилось. Спортивные игры воспитанницы любили. Это была вполне законная возможность побегать, пошуметь, покричать, в общем, хоть как-то снять напряжение. Ведь этого нельзя было делать больше нигде! Сегодня 204-ая группа играла против 205-ой и выиграла с небольшим разрывом в счёте. Игра и победа развеселили девушек, они оживлённо обсуждали матч, смеялись, делились впечатлениями. Однако по приказу воспитателей, обе группы тотчас выстроились у выхода. Вика и Наташа Пономарёва встали в строй буквально на какую-то секунду позже остальных. Инна Владимировна смерила их гневным взглядом: - Приказы надо выполнять сразу, а не когда вам захочется! Или у вас со слухом плохо? Сейчас в группе получите по 20 ремней плюс замечание в карточку! И на неделю, включая воскресенье, лишаетесь телевизора, фильмов в кинотеатре и художественного чтения! Все девушки, в том числе и из 205-ой группы, практически вытаращили глаза от удивления. Такое наказание за секундное опоздание – это было сурово! Соня и Даша обменялись понимающими взглядами. “Надо срочно принимать меры”, - подумала Соня. План был уже полностью продуман, оставалось предложить его девчонкам. Это удалось сделать в санблоке, куда все отправились принять душ после физкультуры. Воспитанницы были озадачены и напуганы внезапно изменившимся поведением Инны Владимировны. Девушки прекрасно осознавали, что Мария Александровна будет поступать с ними наверняка ещё более жёстко. Соня рассказала о своих предложениях очень быстро, пока одноклассницы ещё раздевались. Устраивать длительную дискуссию в санблоке было нельзя – воспитатели беспощадно с этим боролись. Они не разрешали воспитанницам превращать санитарный блок в место для общения. Выслушав Соню, девушки посмотрели на неё озадаченно. - А, ты думаешь, получится? – с сомнением спросила Наташа, которой и предстояло взять на себя во всём этом действии основную миссию. - Почти уверена! - твёрдо заявила Соня. - Во всяком случае, это единственный шанс. Попытаться надо! И мы должны сделать это сегодня! До завтра Мария Александровна так себя накрутит, что никакие извинения не помогут! Она нас даже слушать не станет! - Девчонки, а может, не надо. Лучше потерпим, чем на такие жертвы идти, - засомневалась Зоя. - Молчи лучше! - набросилась на неё Лиза. - Потерпим! Знаешь, сколько ты за это время лишних наказаний заработаешь! Тебе столько и не снилось! Тебя ещё в группе не было, когда мы от Марии Александровны такой бойкот переносили! Ты не знаешь, что это такое! Нет, девочки, Соня абсолютно права! Чтобы это предотвратить, ничего жалеть нельзя! - А если Елена Сергеевна не согласится? - спросила Юля. - Ведь без неё ничего не получится? - Тогда всё! - вздохнула Соня. - Но она, скорее всего, согласится. Мне кажется, Елене Сергеевне это всё тоже не понравится. Она будет рада завершить конфликт быстро. - Ну да, она не любит таких затянутых ситуаций, - согласилась Наташа. - И сама долго обычно ни на кого не сердится. “Ага! Не сердится долго!” - промелькнуло у Сони. Выражение её лица, видимо, изменилось, потому что Наташа быстро добавила: - Сонь, ну не расстраивайся! По отношению к тебе Елена Сергеевна тоже скоро смягчится! Вот увидишь! Соня кивнула: - Со мной всё в порядке. Девчонки, решайтесь! Иначе “холодная война” нам обеспечена. Не меньше, чем на месяц, уверяю! - Все согласны? - Наташа обвела девушек глазами. - Зоя? Девушка кивнула. - Ладно. Так и сделаем. А сейчас быстро моемся, пока Инна Владимировна сюда не пришла. Соня с Дашей вышли из санблока. Инна Владимировна сидела в спальне за своим столом и работала за компьютером, подготавливая документы к отчету. - Бери свое задание, и к ней! Быстро! - шепнула Соня. Даша побледнела. - Давай, пока она свободна, - настаивала Соня. - Другого времени не будет. И помни – очень виноватый вид. Даша кивнула. За три года пребывания в “Центре” она, конечно, уже закалилась. За это время ей пришлось пережить много разных мелких и крупных неприятностей, но сейчас ситуация была не совсем обычная. Девушка испытывала одновременно стыд, робость и смущение. С замирающим сердцем она подошла к столу воспитателя и дрожащим голосом спросила: - Инна Владимировна, извините! Можно к вам обратиться? - Я тебя слушаю, - Инна и не подумала оторваться от работы, голос её прозвучал холодно. - Я ещё раз прошу прощения за свой поступок, - тихо начала Даша. - Не утруждайся! Дальше! - отрывисто велела воспитательница. - Инна Владимировна! Я всё исправила. Даша положила на стол свои листочки с заданием. - Пожалуйста, разрешите мне распечатать правильный вариант! Инна, наконец, оторвалась от компьютера и сердито посмотрела на девушку. - Я потратила на тебя сегодня уже достаточно времени и в очередной раз проверять твоё задание не собираюсь! А распечатывать новые ошибки нет никакого смысла. Отдашь Елизавете Вадимовне так, как есть. - Инна Владимировна! - взмолилась Даша. - Понимаете, в этот раз у меня всё правильно! Мне Соня помогла! Вам не надо проверять! Можно, я просто исправлю всё в программе и распечатаю? Пожалуйста! Инна Владимировна взглянула на Соню, которая больше для виду копалась в своём шкафу: - Левченко! Подойди ко мне! Соня быстро выполнила распоряжение. Сердце колотилось: девушка переживала за Дашу, однако в душе чувствовала, что Инна Владимировна пойдёт ей навстречу. - Ты помогала Карповой с немецким? - строго спросила Соню воспитательница. - Да, - кивнула Соня. - Инна Владимировна, у неё всё правильно. Я ручаюсь! - Ручаешься? - усмехнулась Инна. - Ты у нас специалист по немецкой грамматике? - Думаю, да, - осторожно ответила Соня. - И ты, наверное, сама всё за неё сделала? - Нет! Я только объяснила тему. Ошибки Даша сама исправляла! Но я всё проверила. - Хорошо! - проговорила Инна Владимировна, обращаясь к Даше. - Иди распечатывай! Считай, что тебе повезло! - Спасибо, - благодарно выдохнула та и почти бегом направилась в класс. - Инструкцию мне сейчас ответишь? - с усмешкой спросила Инна у Сони. Девушка на секунду задумалась. Инструкцию она выучила, но не хотела рассказывать её Инне Владимировне до отчёта. Несомненно, воспитателя удивит Сонин выбор первой инструкции для ответа. - Если можно, после самоподготовки, - попросила Соня. Инна молча кивнула и вернулась к работе. * Лена, конечно, ещё днём узнала обо всём, что произошло в группе. Мария Александровна позвонила ей сразу после разговора с воспитанницами, они встретились и определились с тактикой дальнейшего поведения. Маша, естественно, была страшно возмущена поступком девушек, и Лена её понимала и поддерживала. Однако в душе она в этот раз сочувствовала своим девчонкам, была уверена, что они сделали это не со зла и в действительности не хотели обидеть воспитательницу. Кроме того, наверняка они и сами сильно переживают и чувствуют себя виноватыми. Впрочем, это не имело никакого значения. Лена просто обязана была полностью встать на сторону своего дежурного воспитателя и не должна была подсказывать девушкам, как им лучше вести себя в данной ситуации. Маша была настроена решительно. Она уже заручилась поддержкой Инны, и “дежурные” решили вместе хорошенько проучить воспитанниц, изменив к ним на какое-то время отношение. - Для начала – на месяц, а там – как вести себя будут! – возмущённо говорила Маша. Лена понимала, что она права. Ведь воспитанницы формально даже не допустили нарушения «Правил». К ним всё равно можно было применить любые меры взыскания, но разовое наказание не оказало бы должного эффекта. А вот длительное холодное отношение будет для девушек весьма ощутимым и болезненным. - Не волнуйся, Маша! – твёрдо заявила Лена. – Я полностью на твоей стороне! Сегодня на отчёте поговорю с ними соответствующим образом. «Холодную войну» вашу тоже поддержу, и можешь им любые дополнительные наказания придумать – я на всё дам «добро». - Спасибо! – Маша была тронута, хотя другого и не ожидала. – Лен, я, конечно, понимаю, что это сурово, и в целом группе повредит. Они только с таким трудом на второе место вышли… - Не беспокойся! Второе место им, безусловно, без вашей поддержки не сохранить. Но ничего! Это будет им дополнительным уроком. Пусть учатся ценить хорошее отношение своих воспитателей. Лена видела, что Маша все-таки колеблется, и знала – небольшой шанс смягчить её у воспитанниц есть, но на этот счёт она особо не обольщалась. Группа была сильной, но в данном случае от девушек требовались чёткие, быстрые, решительные действия, а самое главное – какой-то очень оригинальный ход. Не так-то просто будет уговорить Машу отказаться от своего плана. А быстро придумать что-то особенное, и ещё подвигнуть на это всю группу – на это, пожалуй, не способна ни одна из её воспитанниц. “Им бы пригласить её сегодня в группу, и упасть на колени всем вместе! – думала Лена. – Завтра они уже ничего не добьются, время будет упущено. Но, кто до такого додумается? Разве что Соня? Да, она смогла бы, возможно. Но она сама новенькая, Машу ещё плохо знает, да и пришла сегодня в группу только после обеда. За какие-то 3 часа оценить ситуацию, придумать план, довести его до девчонок и убедить их – нет, с этим и Сонька не справится! Тем более, почти всё это время они сегодня были заняты. Им и пообщаться-то как следует наверняка не удалось”. В общем, на отчёт Лена пришла с твёрдым убеждением, что группу ожидает тяжёлое время. Она сразу заявила воспитанницам, что знает о конфликте, и вызвала их на очень эмоциональный разговор. Лена не ругала девушек, не повышала голоса. Она просто попыталась доступно и образно объяснить им, что чувствует Мария Александровна, и почему она обиделась. Но девушки и сами это понимали. Разговор получился общим, очень насыщенным, доверительным. У многих воспитанниц в глазах стояли слёзы. - Что же, - заявила, наконец, Лена. – Я рада, что вы всё понимаете, но мне очень жаль. Мария Александровна намерена отнестись к вам строго, и это, конечно, будет справедливо. - Инна Владимировна, мы у вас тоже просим прощения. Особенно я, - виновато произнесла Юля. – Вы на нас очень сердитесь? Инна во время разговора практически всё время молчала и сидела с невозмутимым видом. Сейчас она ответила: - Тогда сразу – очень рассердилась. Сейчас уже немного пар выпустила. Она слегка улыбнулась. - Рада, что вы раскаиваетесь. Но это ничего не меняет. Мария Александровна попросила меня её поддержать, и я, конечно, это сделаю. Даже не сомневайтесь! Хотя признаюсь – мне этого не хочется и удовольствия никакого не доставит. - Инна Владимировна! – Лиза взволнованно подалась вперёд. – А если Мария Александровна нас простит, то можем мы рассчитывать, что и вы тоже не будете на нас сердиться? - Можете, - усмехнулась Инна. – Но она вас не простит. В этот раз Мария Александровна настроена очень серьёзно. Наташа глубоко вздохнула и подобралась. Начиналось самое главное. - Елена Сергеевна, - проникновенно начала она. – Мы очень просим вас об одном одолжении. – О каком? “Очень интересно, что же они придумали?” - Не могли бы вы позвонить Марии Александровне и попросить её придти к нам в группу. Сейчас. Пожалуйста! Скажите ей, что мы хотим сегодня перед ней извиниться, что не можем ждать до завтра! Мы просто не уснём сегодня, если не поговорим с ней! Это общая просьба, от всей группы! Елена Сергеевна, не откажите нам, пожалуйста! Лена быстро взглянула на Инну, но та едва заметно пожала плечами. “Ничего себе! – мелькнуло у Лены. – Неужели я ошибалась? А девчонки молодцы, решили не сдаваться” Она, не отвечая, с задумчивым видом смотрела на девушек. Пауза затягивалась. - Елена Сергеевна, - не выдержала Лиза. – Если вы считаете, что это неудобно… - Нет! – резко перебила Наташа. – И уже мягче сказала: - Извини, Лиза. Елена Сергеевна, пожалуйста, помогите нам! Для нас это очень важно! “Молодец, Наташка!” – восторженно подумала Соня. Наташа Леонова не всегда могла найти правильное решение, но если перед ней уже стояла задача, то к цели девушка шла неуклонно, и обычно добивалась своего. Подобные переговоры она тоже вела довольно умело. Всё-таки бывший лидер! - Можно узнать, чья это идея? – подала голос Лена. Воспитанницы растерянно переглянулись. Соня быстро встала. - Моя, Елена Сергеевна! – на Лену она не смотрела. - А! Ну, конечно! Коллега! Можно было и не спрашивать! – Лена явно насмехалась, однако Соня уловила в её голосе и нотки растерянности. - А у вас есть и дальнейший план? – обеспокоено спросила Инна Владимировна. - Да, - кивнула Соня, по-прежнему не отрывая взгляда от стола. - Не поделитесь? – продолжала Инна. - Нет, Инна Владимировна! Не спрашивайте! Они должны сами разобраться! – решительно заявила Лена. - План тоже « коллега» придумала? Лена спросила это у Наташи, начисто игнорируя Соню. Староста кивнула. - В таком случае, мы тем более можем не вмешиваться! Всё сработает! На 100 процентов! Лена говорила вроде бы серьёзно и убеждённо. Все девушки, включая Соню, да и Инна Владимировна, смотрели на неё удивлённо. - Елена Сергеевна! – попыталась пояснить Инна. – Марию Александровну очень трудно будет смягчить! - О! Догадываюсь! Но они очень постараются, правда, девочки? А вы, Инна Владимировна, ещё не знаете, какие гениальные планы наша Соня в состоянии придумать! Она настоящий стратег! Я уже имела возможность в этом убедиться! Соня сильно покраснела. Она-то знала, что Лена имеет в виду! - Садись, - велела ей Лена и достала телефон. - Я попробую, - обратилась она к девушкам. – Мария Александровна сегодня здесь, в «Центре». Но не факт, что она согласится. Лена набрала номер. - Мария Александровна! – с улыбкой проговорила она. – Добрый вечер! Чем занимаетесь? Отлично! А у меня к вам поручение от наших воспитанниц. Мария Александровна, девочки очень просят вас подойти сейчас к нам в группу. Ненадолго! Они мне заявили, что хотят непременно сегодня перед вами извиниться, а то спать спокойно не смогут! Может быть, вы согласитесь сегодня их выслушать? Все воспитанницы не отрывали от Лены глаз. У Сони буквально замерло сердце: этот пункт был самым уязвимым в её плане.
Forum: Да, Лена, к счастью, согласилась передать Марии Александровне их просьбу. Но ведь та вполне может отказаться! Если бы Соня или Наташа сами могли поговорить с воспитателем! А так сейчас ни они, ни другие девушки не могут повлиять на ход разговора. Но вот от Лены зависит очень многое! Очевидно, Мария Александровна не соглашалась. Лена довольно долго слушала её ответ, и, в свою очередь, произнесла: - Мы сейчас с ними очень серьёзно поговорили. Они всё понимают и, действительно, страшно сожалеют! Послушав ещё немного, Лена вздохнула: - Да, я понимаю. Но они очень просят. И… знаешь, Маша! Я присоединяюсь к их просьбе! Инна тронула Лену за плечо, чтобы обратить на себя внимание, и легонько постучала большим пальцем правой руки себя по груди. - И Инна Владимировна тоже! – добавила Лена. – Давай, ты придёшь и просто их выслушаешь, ладно? - Спасибо! Ждём! Лена закрыла телефон и сообщила девушкам: - Мария Александровна придёт. - Спасибо! – раздались взволнованные голоса сразу нескольких воспитанниц. - А теперь давайте, наконец, приступим к отчёту. Лена знала, что Мария Александровна появится в группе не раньше, чем через 15 минут. Маша сказала ей, что только что вышла из бассейна. Ей надо вернуться в свою квартиру, переодеться в свою форму воспитателя и дойти до отделения. Сотрудникам на отделении разрешалось посещать в свободной одежде только свою столовую. Во всех остальных помещениях они обязаны были находиться только в форме, даже если сегодня и не работали. - Елена Сергеевна, - сказала Инна. - У Карповой в 18.20. индивидуальное занятие по немецкому. Давайте начнём с неё и отпустим на урок. Лена кивнула. Инна коротко, без эмоций, рассказала о Дашиных проблемах с заданием по немецкому и о предпринятых по отношению к девушке воспитательных мерах. Лена строго сообщила смутившейся воспитаннице: - Вечером будешь иметь со мной серьёзный разговор. Будь готова объяснить своё поведение. А теперь – иди на урок! - Слушаюсь, - ответила Даша. И добавила: - Елена Сергеевна! Пожалуйста, передайте Марии Александровне, что всё, о чём девочки с ней будут говорить, я полностью поддерживаю! Отправив Дашу, Инна Владимировна быстро завершила отчёт. Вскоре появилась Мария Александровна. Она неторопливо подошла к столу, нахмурившись, оглядела воспитанниц, вытянувшихся по стойке «смирно». Её прямые полудлинные тёмные волосы ещё не до конца просохли после плавания и были свободно распущены. В отношении причёсок к воспитателям никаких строгих требований не предъявлялось, и они активно этим пользовались. - Я вас слушаю! Ради чего вы меня вытащили прямо из бассейна? – сурово спросила воспитательница. - Мария Александровна! – взволнованно начала Наташа. – Я буду говорить от имени всех девушек группы. Мы очень перед вами виноваты и просто умоляем о прощении! Мы вас сейчас потревожили, потому что не сможем дожить до завтра с таким чувством вины! Мы хотели, чтобы вы тоже сейчас узнали, что мы очень ценим ваше хорошее к нам отношение! Мы ни в коей мере не хотели вас обидеть или расстроить! Поверьте нам, пожалуйста! Вы всегда с нами поступаете честно, и всё нам рассказываете! И у нас действительно не было никаких причин сомневаться в ваших словах! Мария Александровна, мы не можем логически объяснить то, что произошло! Это было какое-то общее помрачнение сознания! Да, мы очень волновались и переживали за Соню! И мы решили, что вы нам всего не сказали, чтобы нас не расстраивать! Но, конечно, это было глупо! Теперь мы понимаем, что не имели никаких оснований такое предположить! Пожалуйста, не думайте, что мы вам не доверяем! Это не так! Честное слово! Пожалуйста, не сердитесь! Хотя бы попробуйте нас простить, умоляем! Внезапно все девушки, как по команде, вышли из-за стола и упали на колени, прямо перед Марией Александровной. – Простите нас! Не сердитесь! - вразнобой заговорили они. “И до этого “коллега” додумалась! - растерянно думала Лена, изо всех сил пытаясь сохранить невозмутимость. - Интересно, что будет дальше?” – Очень трогательно! - Мария Александровна оставалась хладнокровной. Было непонятно, говорит она с насмешкой или действительно так думает. – Вы можете подняться и сесть на свои места, - разрешила она. Воспитанницы быстро расселись. Мария Александровна тоже подошла к столу. Лена и Инна подвинулись в разные стороны и дали ей сесть между собой. – Что же, - Маша как бы думала вслух. - Предположим, я вам поверила. Я допускаю, что вы раскаиваетесь, что на самом деле мне доверяете и не хотели меня обидеть. Так? Девушки закивали. – Вы ещё чего-то от меня хотите? - воспитатель насмешливо оглядела воспитанниц. – Мария Александровна! - взволнованно произнесла Наташа. - Мы понимаем, что заслужили строгое наказание, и мы просим вас и Елену Сергеевну наказать нас, по своему усмотрению! Но, Мария Александровна, - в глазах у Наташи появились слёзы. - Пожалуйста, не надо изменять к нам отношение! Не сердитесь на нас, умоляем! – То есть, не устраивать вам бойкот! - усмехнулась воспитатель. – Да! - горячо подтвердила Наташа. – А что мне остаётся? - возмутилась Мария Александровна. - На колени, что ли, всю группу отправить – людей смешить? Или сладкого лишить – как дошкольников? Соколовой я обещала строгую порку – и она её получит! А остальные формально вообще ни в чём не виноваты! Пороть каждую из вас мы с Еленой Сергеевной не собираемся. Делать нам больше нечего! Это, между прочим, труд – и нелёгкий! Да и не устроит меня одна порка! И что вы предлагаете? – Мария Александровна, - голос Наташи немного дрожал. - Мы всей группой приняли решение, что в любом случае дополнительно сами себя накажем. Сделаем то, что в нашей компетенции. Может быть, это вас устроит? – “Ещё интересней! - теперь Лена была уже просто заинтригована. - Не так-то много находится в их компетенции! Что они могут? Только, как Соня, лишить себя фильмов и сладостей”. Однако она ошибалась. – Так изложите, - предложила Маша. Наташа перевела дух и вынула из пластиковой папки 3 листа размером А-4, исписанных вручную. – Мы в прошлом отчётном периоде заняли второе место, - начала она. - Но после этого случая мы решили, что недостойны его. Группа, которая позволила себе так поступить по отношению к своему воспитателю, не может считаться одной из лучших! Мы обращаемся к педсовету нашего отделения с просьбой лишить нас всех привилегий, которыми нас наградили, и передать их в более достойную группу. Наташа протянула заявления Марии Александровне. Воспитатели взяли по листочку, просмотрели, затем передали листы друг другу. В итоге, каждая прочитала всё. Такого они никак не ожидали! – Вы отказываетесь от своих призов? На все 3 месяца? - недоверчиво переспросила Инна. – Да! - теперь голос старосты был твёрдым. – И сертификаты отдаёте? - уточнила Мария Александровна, дочитывая последнее заявление. Наташа положила на стол стопку сертификатов и обратилась к Лене: – Елена Сергеевна! Мы заявления составили по инструкции. А вот что написать на сертификатах – в инструкции этого нет. Вы нам скажите, как правильно, мы сейчас допишем. Лена была просто поражена. В самое сердце! “Это как раз то, что надо! Тот самый оригинальный ход! Прямо в точку! - потрясённо думала она. - Но как Сонька их уговорила за такое короткое время?” Она пристально посмотрела на Соню, но девушка старательно избегала её взгляда. Смотрела в стол, прямо перед собой. – Ничего не надо на них писать, - спокойно ответила Лена вслух. - Сертификаты просто прилагаются к заявлению. – Только... - засомневалась Наташа. - Мария Александровна, трёх сертификатов у нас уже нет. Девочки их использовали. Но следующие, которые нам в положены в январе, мы уже просим нам не выдавать. – Да уж! - протянула Мария Александровна. - Вот это поступок! Не буду скрывать, вы меня просто поразили. Несомненно, это меня устроит! По группе пронёсся вздох облегчения. – Но, девочки, у меня возникает один вопрос. Соня Левченко в этой ситуации совершенно ни при чём. Она невиновна. Совсем. За что вы и её всего этого лишаете? Соня быстро встала. - Мария Александровна! Но я же этих призов и не заслужила! Меня ещё не было в группе, когда девочки их зарабатывали! Так что я и не могу ни на что претендовать! А тортов я всё равно не ем! И на спектакль восемнадцатого тоже не хотела ехать! Так что всё правильно! - Да. Правильно, - согласилась Мария Александровна. – Но не совсем! Она помолчала. - Признаюсь, девочки, меня очень впечатлило ваше поведение. Во-первых, я пришла к выводу, что у вас с самого начала были смягчающие обстоятельства. Надо учитывать, что вы переживали за свою подругу. Действительно, так всё совпало! Вы могли волноваться! Во-вторых! Мне понравилось, что вы меня пригласили сегодня и настояли на этом. И в-третьих. Ваше решение отказаться от призов подтверждает, что вы всё осознали и сожалеете о своём поступке. Мне действительно нет смысла наказывать вас холодным отношением, раз вы уже всё поняли, тем более что удовольствия мне это не доставит. Так же, как и Инне Владимировне! Инна согласно кивнула. - Елена Сергеевна! – обратилась Маша к Лене. – А как всё это организационно будет проходить? Вот эта передача призов другой группе? Она улыбнулась. - Шестой год работаю в этом «Центре»! И ничего подобного за это время не видела! Мария Александровна пришла на работу в этот «Центр» студенткой первого курса колледжа, так же, как Лена и Инна, а сейчас она училась заочно на втором курсе педагогического института. До третьего курса место работы можно было не менять, а вот на будущий год ей однозначно придётся перевестись работать в «Центр» для студенток ВУЗа. - Я тоже не видела! И даже не слышала о таком! – усмехнулась Лена. – Но девочки всё сделали грамотно. Заявления составлены чётко по инструкции, подписаны всеми воспитанницами. Я предъявлю их на педсовете. Возможно, пригласят старосту – лично всё подтвердить. Скорее всего, призы разделят между группами, у которых четвёртое и пятое места, но окончательно всё решится голосованием. Мария Александровна посмотрела на Наташу Леонову. - Наталья! А ты ведь уже третий год мечтаешь побывать в Большом Оперном! А теперь «Дон-Кихота» не посмотришь! Наташа была ярой любительницей оперы и балета. Здесь, в «Центре», ей приходилось довольствоваться дисками с записью. Воспитатели, зная об этой её страсти, периодически привозили Наташе записи её любимых произведений хорошего качества, и иногда позволяли девушке смотреть их в своём кабинете. Времени на просмотр телевизора или дисков у воспитанниц было немного, и, когда такое время выпадало – не всем хотелось смотреть, например, оперу. Сейчас Наташа быстро ответила: - Мне не жалко, Мария Александровна! Для нас гораздо важнее сохранить ваше хорошее отношение! - Не жалко? – возмущённо воскликнула воспитатель. – А мне вот жалко! Девочки, я с вами работаю с момента вашего поступления в наш «Центр» - с первого курса! Сколько времени мы с вами добивались этого второго места? Полтора года! Вы долго к этому шли, очень старались! А последние 6 месяцев особенно! И Елена Сергеевна, и Инна Владимировна столько труда вложили, чтобы вы добились этого результата! Разве не так? - Так! – ответили сразу несколько девушек. - А теперь предполагается отдать всё это другим группам! А вы успели только один раз торт к ужину получить! И на спектакли другие за вас поедут! Я уже не говорю о сертификатах! - Мария Александровна, но мы это заслужили! – убеждённо проговорила Лиза. - Но это не только ваши награды! – взволнованно продолжала Мария Александровна. – Но и наши тоже! Она обвела рукой себя, Лену и Инну. Мы их вместе кровью и потом заработали, и очень за вас были рады, когда вы их получили! И теперь отдать всё это другим? - Маша, а к чему ты всё это говоришь, собственно? – обеспокоено спросила Инна. – Ты же уже обещала принять их жертву, и за это не устраивать им бойкот. Ты передумала? Девушки были очень взволнованы. Никто не обратил внимания, что Инна обратилась к коллеге по имени в присутствии воспитанниц, что было, конечно, не по инструкции. - Да! Передумала! – уверенно заявила Маша. – Я этого не принимаю, девочки! Она решительно взяла заявления и согнула их пополам. Пачку сертификатов подвинула к Наташе. - Сертификаты свои разбирайте обратно! И не переживайте. «Холодную войну» я вам тоже устраивать не буду. Я вас прощаю без всяких ваших жертв! Живите спокойно! Девушки возбуждённо зашумели. - Но обращаюсь к вам с одной просьбой, - продолжала Мария Александровна. Воспитанницы замерли. Лена с Инной, впрочем, тоже. Ситуация разрешилась неожиданно, и им тоже было очень интересно, что же за просьба. - В этом периоде вы должны сохранить второе место! – чётко произнесла Мария Александровна. Девушки вышли из ступора. - Мы постараемся, Мария Александровна! – в глазах Наташи блестели слёзы. – Но мы не можем согласиться с вашим решением! Мы должны понести наказание! Обязательно! Вы с нами поступаете чересчур великодушно! - Великодушия «чересчур» не бывает, - усмехнулась Мария Александровна. – Ещё раз повторяю: сохраните второе место. Этого будет достаточно! И не просто «постарайтесь», а сохраните обязательно! Пока девочки все вместе горячо благодарили воспитателя, Лена пристально смотрела на Соню. Перехватив на секунду взгляд девушки, и понаблюдав за выражением её лица, Лена поняла – Соня знала, что так всё и будет. Более того – она именно так всё и задумала. Лена испытывала сейчас смешанные чувства. Она была очень рада, что конфликт так удачно разрешился. Всё-таки это была её группа! Лена относилась к воспитанницам сочувственно и не хотела для них лишних неприятностей. То, как Соня придумала такой гениальный план и не менее гениально воплотила его в жизнь, восхитило Лену, но в какой-то мере ударило по её самолюбию. Ведь она до последнего момента не могла предположить, какой решающий аргумент выдвинут девушки! И ещё. Уже несколько месяцев она была близко знакома с Машей, но не представляла, что та может так поступить. Это было совершенно не в её характере! Лена полагала, что от бойкота Маша откажется, но и призов воспитанницы всё-таки лишатся. А Соня, познакомившись с Марией Александровной всего несколько дней назад, уже смогла всё просчитать! “И моё поведение предугадала! Она знала, что я помогу девчонкам и уговорю Машу прийти! Ну и комбинатор!» – думала Лена про Соню. – Хотя, в принципе, она сделала всё правильно! И девчонкам помогла, да и себе тоже. А то, вдобавок к моему жестокому к ней отношению, ещё «холодная война» со стороны дежурных воспитателей – это уже слишком!” - У меня есть встречное предложение! – твёрдо заявила Лена. Наступила тишина. - Сегодняшний случай ещё раз показал, что даже за последний месяц группа сильно продвинулась вперёд. Вы стали более дружными, дисциплинированными и организованными. Коллеги со мной, вероятно, согласятся, - Лена посмотрела на Инну и Машу. – Провернуть такое дело за столь короткое время, причём, успешно – это о чём-то говорит! Обычная группа с этим бы не справилась! Пусть у вас есть два сильных лидера, которые взяли на себя самое трудное, но без вашей слаженности и взаимопонимания всё равно ничего бы не вышло! Так вот! Я уверена, что вы вполне можете уже в этом периоде сделать рывок на первое место! Зачем останавливаться на втором? Надо двигаться дальше! Вы не согласны? Девушки пока молчали, но по их глазам Лена видела, что предложение им понравилось. Наверняка многие и сами уже об этом задумывались. - Я полностью поддерживаю Елену Сергеевну! – твёрдо сказала Инна. – Действительно, девчонки, вы сможете! Глаза Марии Александровны заблестели. - Отличное предложение! – проговорила она. – Что, дорогие мои, принимаете? - Можно попробовать, - не очень уверенно произнесла Наташа. – Просто… Елена Сергеевна, ведь 205-ую группу ещё никому не удавалось подвинуть! Они безусловные лидеры! С первого курса! - А 206-ую тоже! – отпарировала Инна. – А вы смогли! И не надо мыслить стереотипами! Ничего особенного в 205-ой группе нет! Тем более, Елена Сергеевна там уже давно не работает! Все - и воспитатели, и девушки, дружно рассмеялись. - Нечего смеяться! – почти сердито сказала Инна – Представьте! Эту группу вели вместе Светлана Петровна и Елена Сергеевна! Долго! Почти год! Конечно, как они могли не брать первое место! А потом Елена Сергеевна ушла к вам – и вы за два периода с 9-го места прыгнули на 2-е! Да вы для них сейчас – главные конкуренты! Да, они остаются сильными! И придётся потрудиться. Но вы не слабее! И вполне сможете! Девушки были взволнованы. - Девчонки, а давайте правда попробуем! – возбуждённо предложила Юля. – Мне тоже кажется, что мы сможем! Ну, а если не получится первое, то второе-то уж точно удержим! - Нет! – вырвалось у Сони. Выпалив это, она тут же покраснела. “Ну вот, опять вылезла! Сейчас Елена снова будет насмехаться. Скажет: «Что ещё «коллега» придумала?» Однако Лена на этот раз промолчала, а вот Инна доброжелательно сказала: - Давай, Соня! Выскажи свои соображения. Соня глубоко вздохнула. - Если мы целенаправленно сразу не настроимся именно на первое место, то мы его и не завоюем! - Совершенно согласна, - кивнула Инна. - У тебя есть конкретные предложения? – спросила Мария Александровна. - В общих чертах. - Так поделись с нами! - Нам надо составить план действий, - начала Соня. – Для начала каждая из нас должна продумать для себя, какие у неё трудности: в учёбе или в других областях жизни. За что она чаще получает замечания, и как можно с этим бороться! Затем хорошо бы нам всем вместе это обсудить. Решить, что мы можем сделать друг для друга, и чем нам могут помочь воспитатели. И работать над этим постоянно! - Всё очень логично, - Лена взглянула на часы. – Сейчас уже пора готовиться к ужину. Я предлагаю всем до завтра подумать над своими проблемами. Так, как предложила Соня. И начнём потихоньку обсуждать. - Уважаемые коллеги, - обратилась она к своим дежурным воспитателям. – Попрошу вас ненадолго пройти в кабинет. А вы, девочки, в семь часов должны стоять в строю, как всегда! Девушки остались в спальне одни. - Девочки! – начала Юля. – Мы должны поблагодарить Соню и Наташу! Они нас просто всех спасли! Воспитанницы одобрительно зашумели. - Я ни при чём, - покачала головой Наташа. – Это всё Соня. Она наш «мозговой центр». - Девчонки, перестаньте, - смутилась Соня. - Нет, ты себе даже не представляешь, от чего ты нас избавила! – воскликнула Лиза. – Мы все у тебя в долгу! - Соня, а я у тебя в двойном долгу! – горячо произнесла Даша, которая недавно вернулась с урока немецкого. – У Елизаветы Вадимовны сегодня настроение было – отпад! Хуже некуда! Если бы я пришла к ней с той неправильной распечаткой – живой бы не вышла! Это точно! А так – с трудом, но четвёрку заработала! - Я рада, - улыбнулась Соня. – Девочки, извините, мне надо выйти. Она быстро ушла в санитарный блок. - Девчонки, сядьте на минутку, - обратилась Юля к подругам, которые тоже начали вставать из-за стола. – Есть разговор! Вы слышали сегодня на отчёте, какое положение у Сони? Девушки помрачнели. - Да уж, - протянула Наташа Леонова. – Только розог – сто! И на коленях ей до Нового Года стоять, не иначе! А то и дольше! - Девчонки, а за что всё-таки Елена Сергеевна с ней так? – спросила Зоя. – Вы, двое, наверняка знаете! Она жестом указала на Юлю с Галей. - Знаем, - подтвердила Юля. – Но вам она пусть сама расскажет, если захочет. Я могу только в двух словах. - Юля, она же просила молчать! – одёрнула подругу Галя. - Нет, Галя, я должна! У меня серьёзное предложение, и девчонкам надо это знать. Все внимательно смотрели на Юлю. - В общем, они с Еленой Сергеевной давно знакомы. Девушки вытаращили глаза, некоторые ахнули. - У них, во-первых, давний конфликт. А во-вторых, совсем недавно Сонька поступила по отношению к Елене Сергеевне очень некрасиво. Она перед ней здорово виновата, это точно! Тогда она понятия не имела, что Елена Сергеевна – воспитатель «Центра». А здесь попала как раз в её группу! Как назло! Прямо как «кур в ощип»! Юля расстроено махнула рукой. - Ну, вот в этом всё и дело! Соня очень раскаивается, свою вину признаёт, у Елены Сергеевны сразу просила прощения, ещё в изоляторе! Но всё бесполезно! А вчера утром она ещё раз попробовала – и теперь совсем дело плохо! Елена Сергеевна только разозлилась, велела ей больше об этом не заикаться и обещала устроить «трудную жизнь». Для начала – пороть с утра до вечера! - Ничего себе! Да что же Сонька такого ей сделала? – изумлённо спросила Вика. - Девчонки, это только она сама может рассказать! Ей очень стыдно! А мы слово дали! - Хорошо, Юля! А что ты предлагаешь? Как мы можем помочь?- разволновалась Наташа. – Всей группой Елену Сергеевну попросить? Так это чревато! Она ведь запрещает нам такие групповые просьбы друг за друга! - Нет! Просить нельзя! Я предлагаю поддержать Соню именно сейчас, когда у неё столько «зависших» наказаний! Давайте перепишем на неё свои сертификаты! Нас эти 20 единиц не спасут! А Соньку от этих жутких розог избавят! Вы представляете, что значит 100 розог вытерпеть! Девушки представляли, но теоретически. Никого из них Лена такому испытанию не подвергала. - Юлька, ты гений! – выдохнула Наташа. – Мне даже в голову не пришло! Конечно! Я – за! - Я тоже! – практически одновременно сказали Галя, Даша и Вика. - И я не против! – проговорила Наташа Пономарёва. – Тем более, психологически мы с этими сертификатами уже расстались! Когда согласились их Марии Александровне отдать. - А нам-то отдать нечего, - смутилась Лиза. - Про вас никто и не говорит, - отмахнулась Юля. – Этого хватит. Хотя бы розги с неё снимем! - Юля, есть одно «но», - вспомнила Наташа. – По инструкции Соня должна дать на это согласие. Ты думаешь, она примет? - Примет! Уговорим! – уверенно заявила Юля. – Девчонки, поговорим с ней после самоподготовки, ладно? А сейчас нам уже строиться пора. Сегодня 204-ую группу ожидала ещё и приятная новость. Перед ужином, когда всё отделение собиралось в столовой, к воспитанницам обычно обращалась Галина Алексеевна. Она кратко делала необходимые объявления и доводила до сведения воспитанниц основные решения, принятые накануне на педсовете. Сегодня заведующая сообщила, что в итоге вчерашней углублённой проверки, без предупреждения проведённой в 204-ой группе, группа получила высший балл. У девушек оказалось всё в абсолютном порядке и во внешнем виде, и в помещении группы. Хотя проверка была действительно углублённой. В ней участвовали сама Галина Алексеевна, дежурный ответственный воспитатель отделения и ещё один независимо привлекаемый в таких случаях воспитатель (вчера – Светлана Петровна). Во время таких внезапных проверок практически всегда выявлялись недостатки. Чаще всего группа получала штрафные очки, а иногда - и какое-нибудь очень неприятное наказание. Высший балл выставлялся очень редко. Но в 204-ой вчера случилось именно так! И это несмотря на то, что Елена Сергеевна дежурила по всему «Центру» и вообще не имела возможности в течение дня зайти в свою группу. Решением педсовета группе было назначено 500 плюсовых баллов. Всё отделение, услышав это, дружно зааплодировало. Галина Алексеевна подошла к столу 205-ой группы: - Лидеры! Обратите внимание! У вас выявляются серьёзные конкуренты! Не упустите первое место! Остаток вечера прошёл для Сони просто восхитительно. Девушка спокойно, не ожидая сегодня уже никаких неприятностей благодаря своей «белой метке», выполнила все домашние задания, в том числе и те, которые задолжала за вчерашний день. Елена Сергеевна и Инна Владимировна всё время самоподготовки тоже сидели в классе, проверяли у воспитанниц выполненные задания и активно им помогали в случае каких-то неясностей. С «воспитательными мерами» Лена сегодня разобралась быстро – нарушений было немного. В конце самоподготовки она вызвала в кабинет Соню – индивидуально позаниматься французским, разговаривала с ней прохладно, но не придиралась, и за урок выставила пятёрку. Правда, Соня была отлично готова, и «Слушаюсь» сегодня где не надо, не говорила. - Поздравляю с успешной реализацией твоего плана, - заявила Лена в конце занятия, протягивая Соне учётную карточку. - Спасибо. Соня решилась поднять на воспитателя глаза. - Вы на меня не сердитесь? За всё это? - Нет, - Лена отвечала серьёзно, без всякой иронии. – Мне тоже не хотелось для группы таких осложнений. И ты ведь это знала, правда? Соня кивнула. - И знала, что Мария Александровна не заберёт ваши призы, ведь так? - Я на это рассчитывала, - призналась Соня. – Но до конца не была уверена. - Ладно. Даже если бы я и сердилась - ты в другом лагере, и должна поступать так, как лучше группе. Кроме тебя, никто бы такого не придумал! А теперь иди! И раз уж у тебя сегодня «белая метка» - наслаждайся жизнью! Уже около десяти часов вечера воспитанницы остались в спальне одни. Наташа тут же собрала всех за столом и заявила: - Соня! Выслушай нас, пожалуйста! И предупреждаю – мы всей группой приняли решение! И ты обязана ему подчиниться! - Вы меня заинтриговали, - улыбнулась Соня. Наташа уже второй раз за сегодняшний день выложила на стол сертификаты. - Мы передаём тебе свои сертификаты. Шесть штук – по 20 единиц. Всё уже оформлено. Ты можешь отдать их Елене Сергеевне и избавиться от розог! Соня побледнела и растерянно смотрела на подруг. - И не возражай! Поняла? – грозно предупредила Даша. Она специально употребила те же слова, что и Соня днём, по отношению к ней. - Понимаешь, Соня, - Юля приобняла подругу за плечи. – Ты сама сегодня предложила, как нам выйти на первое место: подумать, как мы можем помочь себе и друг другу. Мы решили таким образом помочь тебе! Тогда тебе будет намного легче справляться дальше. И не забывай, что ты нас всех выручила сегодня! А я, Зойка и Даша тоже благодаря тебе от серьёзных наказаний избавились, так что ты эти сертификаты уже отработала! - Девочки! – Соня была невероятно расстрогана. – Спасибо! Я этого не ожидала! И не надо меня уговаривать! В её глазах появились слёзы. - Я так боюсь этих розог, что и не собираюсь отказываться! Это для меня просто спасение! Но… я обязательно вам их верну! Всем! Двоим – в январе и феврале, когда призовые получим. А потом - и остальным! Мы обязательно первого места добьёмся! Вот увидите! И я смогу всё вам отдать! Я же понимаю – это ценная вещь! - Даже и не думай! – решительно возразила Даша. - Нет, обещайте, что примете! – настаивала Соня. - Соня. Не переживай. Если захочешь – отдашь! Давай сначала до этого доживём! – примирительно произнесла Наташа. - Девчонки, - улыбнулась Галя. – А Елену Сергеевну… - она опасливо оглянулась на дверь кабинета и продолжила шёпотом: … «кондратий» не хватит? - Если даже теперь она решит нам бойкот устроить – ну и пусть! - рассердилась Юля. - Нет! – побледнев, воскликнула Соня. – Вот этого не надо! - Не устроит! – Наташа покачала головой. – Оснований нет. Мы имеем право это сделать! И Елена Сергеевна не будет нас преследовать, я уверена, хотя, в восторг, конечно, не придёт. Соня, скажем Елене Сергеевне завтра на отчёте. Я сама сделаю заявление и отдам ей документы, а ты только подтвердишь согласие. Уже лёжа в своей кровати, Соня мысленно разговаривала с мамой. «Вот видишь, мамочка, как всё получается! Я тебе вчера правду сказала: всё не так плохо! Ну, должно у меня здесь всё наладиться! Я верю в это! И Марина поправится! А Елена… она же на самом деле не жестокая! Сможет меня всё-таки простить!» Олеся Игоревна тоже верила, что у Сони всё наладится. Тем более что и она, и её муж – Леонид Викторович, не сидели, сложа руки, а настойчиво предпринимали для этого все возможные меры. Предпринимали уже давно, с самого начала, как только случилась вся эта трагедия. Как раз сейчас уже начали вырисовываться первые, и очень неплохие результаты. На воскресное свидание Олеся Игоревна возлагала очень большие надежды. Но до него оставалось ещё целых три дня!
Forum: Часть вторая: «Проблески надежды» Глава 1 Четверг - Итак, отметки за урок, - Лена обвела воспитанниц 204-ой группы внимательно-насмешливым взглядом. 10 пар глаз смотрели не неё с явным напряжением. Получить за урок оценку ниже четвёрки, да ещё и у своего ответственного воспитателя – это грозило весьма неприятными последствиями. - Расслабьтесь, - преподаватель улыбнулась. – Логиновой и Леоновой выставляю четвёрки. Остальным – отлично. По-другому на Лениных уроках в своей группе бывало редко. К изучению французского девушки относились с особым усердием, и неудивительно. С поведением тоже проблем обычно не возникало: таких махровых мазохисток, осмеливающихся нарушать дисциплину на французском, в группе не наблюдалось. Лена никогда не позволяла себе приходить на уроки в плохом настроении, проводила занятия живо и энергично. Разумеется, это не мешало ей применять к недобросовестным ученицам строгие меры. Но сегодня урок прошёл вполне благополучно. - Отдыхайте, - воспитательница закрыла журнал, поправила стопку учётных карточек на столе. – Напоминаю, у вас расширенный перерыв. Свободны все, кроме Левченко. Соня мгновенно поднялась с места. Лена с удовольствием уловила промелькнувшее на миг в глазах воспитанницы тревожное выражение. - А ты идёшь со мной в кабинет, - спокойно приказала она. - Слушаюсь. Вслед за воспитательницей Соня зашла в кабинет прямо из класса. Она волновалась, но внешне пока оставалась невозмутимой. У девушки теплилась надежда, что всё каким-то образом обойдётся. Могла же Лена вызвать её по нейтральному поводу? Например, проверить индивидуальное задание по французскому повышенной сложности, которое дала продвинутой студентке на этом уроке? Соня, конечно, прекрасно помнила о том, что Елена обещала устроить ей трудную жизнь. “По утрам буду пороть тебя ремнём, вечером – розгами!” - эта фраза не выходила у девушки из головы. Но предыдущие два дня прошли для неё так удачно! И свидание Лена разрешила! И вчера вечером разговаривала с Соней без обычного презрения. Так хотелось верить, что она передумает, не будет создавать Соне дополнительных проблем! Их и так много! Однако надежды не оправдались. Лена холодно посмотрела на вытянувшуюся «смирно» воспитанницу и спокойно спросила: – Надеюсь, ты помнишь, что у тебя в “долгах” 60 ремней? – Да, - сердце Сони сжалось. – Тридцать получишь сейчас! - отрезала воспитательница, не сводя с девушки глаз. - Раздевайся! – Слушаюсь! Соня постаралась взять себя в руки, собраться, не показать своего страха и отчаяния. “Сейчас? - с ужасом думала она. - С ума сойти! Как же я потом учиться буду?” Девушка помнила, что после тридцати строгих ударов резиновым ремнём, полученных от Лены в субботу вечером, вынуждена была отлёживаться в постели. “Может быть, накажет не так строго? Или хотя бы обезболивание применит?” Разделась Соня моментально, хотя от предчувствия неотвратимой жестокой боли сильно застучало сердце. “Быстро привыкаешь к хорошему! – обречённо думала она. - Два дня меня не наказывали – и как же теперь трудно будет!” При одном взгляде на кушетку у Сони подступила к горлу тошнота. Страшно было ужасно! Лена подошла к ней, держа в руках ремень. Не такой, как обычно, а другой. Тоже резиновый, но более широкий и плотный, не менее сантиметра толщиной, на длинной рукоятке. Нетрудно было предположить, что и ощущения от ударов таким воспитательным инструментом будут совсем иные. - Ты помнишь наш разговор во вторник? – Лена говорила спокойно. Слишком спокойно. - Да, - с трудом выговорила воспитанница. В горле пересохло. - Всё, что обещала, я выполню, - воспитатель демонстративно похлопывала ремнём себя по ладони. – С сегодняшнего дня я намерена пороть тебя только по восьмому разряду. За рядовые проступки – ремнём. А вот за серьёзные будешь получать розги. Понятно? - Да, - Соня изо всех сил старалась держать себя в руках. Лена удовлетворённо кивнула. - Дальше, - невозмутимо продолжала она. – Для обычной порки, не «безлимитной», ремень у нас с тобой теперь будет особенный. Соня невольно перевела взгляд на ремень в руках воспитательницы. Выглядел инструмент угрожающе. - Для порки «по восьмому» я вполне имею право его использовать, - усмехнулась Лена. «Переживу! - мелькнуло у Сони. – Это не розги!» - Жаль только, что, по инструкции, я могу выдать тебе этим усовершенствованным ремнём только 20 ударов, - Лена нарочито вздохнула. – Но ничего. Я найду, чем добавить до тридцати. Она кивнула в сторону своего стола, на котором лежала сложенная вдвое резиновая скакалка. «И это переживу! - упрямо подумала Соня. – Она специально давит! Хочет деморализовать! Потерплю! Главное – не кричать, не доставить ей такого удовольствия!» Лена уловила упрямый блеск в глазах воспитанницы. - Ты с чем-то несогласна? – вкрадчиво спросила она. Соня покачала головой. - Нет, Елена Сергеевна. Согласна. Только… Соня запнулась. - Продолжай, - Лена говорила вроде бы доброжелательно. - Елена Сергеевна, я виновата, но, честное слово, я хотела только извиниться! Я не искала никакой выгоды для себя! - Никакой выгоды? – Лена нахмурилась и возмущённо продолжала. – Да ты…только для себя выгоду и искала! Ты просила меня тебя простить, потому что ТЕБЕ некомфортно от моего отношения, потому что ТЫ страдаешь от презрения! И тебе наплевать на страдания Марины! Ты думаешь, ей легко сейчас в реанимации? Лежать беспомощной, прикованной к кровати, опутанной разными трубками и проводами, без движения, и не знать, поправится она или нет? Соня побледнела. Упоминание о Марине вывело её из и так неустойчивого, с трудом обретённого равновесия. - Да ты не имеешь никакого права выпрашивать для себя какие-то снисхождения, пока Маринка между жизнью и смертью! А ты именно это и сделала! Да ты просто… Лена глубоко вздохнула и более спокойно закончила: - Просто ты заслуживаешь того, что я тебе обещала. Ясно? И меня не особо интересует, согласна ты с этим, или нет. К счастью, решаю здесь я! – Ложись! - жёстко приказала она. Смотрела Лена при этом на Соню в своей обычной манере – холодно, презрительно и немного насмешливо. Соня послушно легла. Последняя часть разговора подкосила её. Мужество потихоньку куда-то улетучивалось, от страха и чувства бессилия у воспитанницы непроизвольно выступили на глазах слёзы. Девушке страшно не хотелось, чтобы Лена их увидела, и она машинально, не осознавая, что делает, отвернулась к стене. – Поверни голову! - резко крикнула ей Лена. - Ты, что, забыла, как надо лежать во время наказания? – Нет, я помню, - тихо ответила Соня. - Простите. Во время телесных наказаний девушки обязаны были лежать, повернувшись лицом к воспитателю, и не имели права закрывать глаза. Это облегчало контроль над их состоянием. – Помнишь – и не делаешь! - возмущённо воскликнула воспитательница. - Ты ведёшь себя безобразно! Постоянно допускаешь нарушения! Не хочешь взять себя в руки! Быстро вставай! Машинально ответив: “Слушаюсь”, Соня, недоумевая, поднялась с кушетки. Она ещё не до конца осознала, что всё на самом деле очень плохо. Лена приступила к выполнению своего плана и объявила ей настоящую войну. Едва поднявшись, Соня получила от Лены звонкую увесистую пощёчину. От неё – впервые! Охнув от неожиданности, девушка схватилась рукой за щёку. – Руки вниз! - гневно крикнула Лена. Соня быстро опустила руки, не забыв сказать “Слушаюсь”, и Лена ударила её ещё раз, по другой щеке. Больно было безумно! Щёки горели от ударов, а также стыда и злости. В этот момент Соня просто ненавидела Елену! Но что она могла поделать – полностью бесправная и униженная! Хорошо, что хватило ума и выдержки покориться, вытерпеть этот ужас стойко! – Может быть, такие меры тебя немного отрезвят, - презрительно заметила Лена. - Ложись! И можешь не переживать – твои слёзы меня не волнуют. Вовсе не было надобности из-за них вертеть головой. Тут же, не давая воспитаннице опомниться, Лена начала наказание. Тяжёлый толстый ремень с силой опускался на ягодицы и, казалось, пробивал тело насквозь. Разницу между этим, особенным, ремнём, и обычным Соня почувствовала сразу! Тем не менее, вначале она терпела, не позволяя себе ни шевельнуться, ни застонать, только упорно расслабляла мышцы. Ей даже удалось не сбиться и считать удары, хотя боль была просто невыносимой! Про себя Соня рычала от боли и злости, однако внешне всё выглядело пристойно. Девушка очень разозлилась, а злость обычно мобилизовала и отрезвляла её. Лена и тут была права. “Потрясающе держится!” - подумала воспитательница, но не сделала Соне ни малейшего послабления. Она прекрасно осознавала, как трудно сейчас приходится девушке, но испытывала от наказания глубокое моральное удовлетворение. Лена была полностью уверена, что Соня всё это заслужила, и не хотела облегчать её участь. “Пусть искупает свою вину! Кровью!” И Соня искупала вину кровью буквально. Тяжёлый ремень пробивал кожу и оставлял на теле сочные кровавые рубцы. Обычно, даже при строгой порке, воспитатели старались такого не допускать. Да, всегда появлялись следы, но открытые кровавые раны после ремня - это было редко. В особых случаях. После десяти ударов Лена сделала пятисекундную паузу, а затем очередной удар обрушился уже на бёдра воспитанницы. Теперь Соне пришлось совсем плохо! Не выдержав, она отпустила перекладину и после 12-го удара прикрыла руками израненное тело. - Руки на место! – ледяным голосом приказала Лена. - Слу-ша-юсь… - голос Сони прервался от боли и досады. - Ты нарушила «Правила», - бесстрастно заметила воспитательница. – Нельзя совать руки под удары! - Простите! – Соня вновь крепко ухватилась за перекладину. «Ну, потерпи! Продержись ещё немного!» - умоляла она сама себя. - Получишь на пять ударов больше! - Слушаюсь! О-й-й! Ремень снова хлестнул по бёдрам несчастной, прочертив на них поперечную красную борозду. Бёдра – такое чувствительное место, а удар оказался настолько жестоким, что стойко перенести его Соня не смогла. Против её воли тело изогнулось дугой, а ладони опять оказались на бёдрах. - Ещё пять ударов! Что ты себе позволяешь? – Лена говорила рассерженным голосом, но в нём угадывалось и удовлетворение. От невыносимой боли Соня едва соображала. - Простите! Елена Сергеевна, пожалуйста, привяжите меня! – всхлипнула она. - И не подумаю! – холодно отозвалась Лена. – Это не входит в мои планы. Терпи так! Последующие семь ударов, тоже по бёдрам, Соня пережила, как в кошмарном сне. Боль взрывалась, пронзала насквозь, не отпускала ни на секунду! Девушка стонала, извивалась, но руками упорно цеплялась за перекладину, сосредоточив на этом все усилия. «Главное – руки! А то запорет до изолятора!» - Двадцать! – Лена опустила ремень и внимательно осмотрела ягодицы и бёдра наказанной, на которых красовались свежие красные рубцы, кое-где с капельками крови. - Сколько осталось? – спросила она у Сони, промокая раны антисептической салфеткой. - Двадцать, - прошептала девушка. - Верно. Продолжим скакалкой. Это будет для тебя в новинку, правда? - Да, - Соня закусила губу почти до крови. Ей и так было настолько больно, что впору было выть и метаться. Лена прекрасно об этом знала и не спешила продолжать наказание. Не торопясь, подошла к столу, обработала ремень, убрала его в ящик. Взяла скакалку. Собственно, это была уже не скакалка, а специально созданный для наказания инструмент: сложенная вдвое резиновая основа идеальной длины, скреплённая внизу удобной рукояткой. Соня вытерла ладонью пот со лба и глубоко вздохнула. Боль ещё не отпустила. Было плохо…страшно…тоскливо… Осознание того, что она полностью находится во власти своего недруга и бесполезно рассчитывать на какое-то снисхождение, было ужасным и наполняло девушку отчаянием. «Соберись! Надо вытерпеть!» У воспитанницы хватило сил не сдаться и хотя бы попытаться продолжать борьбу. Резиновая скакалка хлёстко вытягивала девушку по израненным ягодицам, оставляя на свободных участках кожи характерные петлеобразные следы. От острой пронзительной боли не было спасения! «Почти как розги…блин!» Соня сосредоточилась на том, чтобы прочно держаться за перекладину, и старалась нарастающую мучительным потоком боль молча пропускать через себя и растворять где-то внутри. Получалось! Во время первых десяти ударов скакалкой наказываемая не издала ни звука и почти не шевелилась. Однако в планы Лены, видимо, не входило позволить воспитаннице гордиться своим мужеством. А, может быть, она решила, что ягодицам уже достаточно на сегодня. Одиннадцатый удар скакалкой по спине оказался настолько болезненно-шокирующим, что у Сони сразу перехватило дыхание. Порка продолжалась, скакалка хлестала девушку по спине поперёк, и наискосок, вырисовывая на теле красивые петли, похожие на крылья бабочки. «Это жестоко!» Соня, даже, если и хотела бы закричать – не могла. Дышать было трудно, спазм сжал горло. Оставалось молча терпеть. Закончив наказание, Лена тут же велела Соне озвучить свои выводы, но наказанная не могла этого сделать. Дыхание понемногу восстанавливалось, но от невыносимой боли в горле ещё стоял комок. Соня обернулась к Лене, чтобы попытаться объяснить это хотя бы жестами, но воспитательница не стала ждать. Молча взмахнула скакалкой и продолжила порку. В этот раз она дала Соне дополнительно не пять, а все десять ударов: опять по спине, по ягодицам, по бёдрам. Это было сурово, Лена и сама это понимала, но, тем не менее, опять никакого снисхождения воспитаннице не сделала. Соня извивалась на кушетке, из глаз текли слёзы, кричать не было сил. Наконец, штрафные удары закончились. – Теперь я жду от тебя вразумительного ответа, - Лена держала скакалку наготове. Соня с ужасом подумала, что будет, если она опять не сможет ответить! Она нисколько не сомневалась, что Лена без всякой жалости продолжит её пороть! Однако судьба в этот раз сжалилась над наказанной. – Елена Сергеевна! Простите! - срывающимся голосом проговорила девушка. - Я больше не буду забывать отвечать “Слушаюсь” в ответ на любой приказ. Извините, я не смогла сразу ответить – у меня какие-то спазмы были в горле! – Я видела, - усмехнулась Лена. - Но 10 дополнительных ударов оказались великолепным лечебным средством, правда? Соня чуть не задохнулась от возмущения. “Так она знала, что я не могу говорить! - мысленно завопила она. - И всё равно выпорола дополнительно, да ещё так жестоко! Вот сволочь!!! Да я чуть концы не отдала!” Наказание в этот раз просто потрясло Соню. Боль была жуткая! И такой жестокости даже от Лены девушка не ожидала. Тем временем воспитательница применила спрей с обезболиванием. Обрабатывать пришлось почти всё тело. “Неужели?” - Соня облегчённо вздохнула. Боль начала немного отступать. Совсем чуть-чуть, но можно уже было её хоть как-то терпеть. Лена тут же велела наказанной встать. На этот раз Соня чётко и без задержки произнесла: “Слушаюсь”. Урок она усвоила. Ведь формально наказывали девушку сейчас именно за то, что она не сказала: “Слушаюсь” в субботу в такой же ситуации, получив приказ встать с кушетки после порки. Лена удовлетворённо хмыкнула, но продолжала смотреть на Соню сурово и даже гневно. “Что же ей ещё не нравится? - испугалась Соня. - Такое мне устроила, и всё равно чем-то недовольна!” Она покорно стояла перед Еленой – голая, потрясённая жестоким наказанием, и не знала, чего ей ещё ожидать от своей мучительницы! А Лена жёстко проговорила: – Если уж ты осмеливаешься допускать такие мысли, то я тебе советую в следующий раз хотя бы думать потише! – Простите, Елена Сергеевна, я не поняла, - растерялась Соня. – Не поняла? - усмехнулась Лена - А что ты сейчас про меня подумала? Перед тем, как встала? Нет! Смотри мне в глаза! Встретившись с Леной взглядом, Соня моментально покраснела. “Вот это да! - потрясённо подумала она. - Ну, теперь мне точно конец!” – И не соврёшь! - удовлетворенно произнесла Лена, заметив страх и смущение воспитанницы. - Не посмеешь! Говори! Я, конечно, не прочитала твои мысли полностью, но почувствовала мощный негативный поток в свой адрес. Так что это было? Соня стояла ни жива, ни мертва. Страх парализовал её. – Елена Сергеевна! Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом! Прошу вас! - взмолилась девушка. – Почему? Ты нарушила “Правила”. Ты помнишь, что воспитанницам запрещается не только оскорбительно, а даже неуважительно думать о воспитателях? – Да. Помню, - обречённо кивнула Соня. Такое правило действительно существовало. Девушкам внушали, что во всех своих неприятностях виноваты они сами. Воспитатели строгими наказаниями только приучают их к дисциплине и искореняют дурные наклонности. Так что злиться можно только на себя! Не позволяется допускать никаких негативных мыслей по отношению к сотрудникам, а уж, тем более – дерзких взглядов и других внешних проявлений непокорности. И всё это прописано в “Правилах поведения в “Центре”! А, значит, за нарушение придётся отвечать по всей строгости! – Если ты допускаешь нарушения, то обвинять можешь только себя! - возмущенно говорила Лена. - В том, что ты попала в “Центр”, тоже нет моей вины. Согласна? Соня кивнула. – А строго тебя наказывать я имею полное право! По своему усмотрению! И ты не смеешь обо мне плохо думать! Ты должна смиряться и делать выводы! А сейчас ты мне расскажешь, что про меня подумала! Я вытрясу из тебя признание! Никуда не денешься! И, как ты думаешь, что будет потом? Соня молчала. Она закусила губу и едва сдерживала слёзы. – А потом – вечером пойдём вместе на педсовет, - продолжала Лена. - И ты объяснишь это уже всем воспитателям. Срок тебе за мысли, может быть, и не продлят, но пару дней карцера получишь точно! Особенно, если я буду настаивать. Лена насмешливо улыбнулась: – И тогда, кроме всего прочего, твоё свидание совершенно по официальной причине не состоится! Потому что в воскресенье ты будешь в изоляторе раны залечивать! С примочками лежать! Что же ты? С таким трудом вы с мамой буквально выбили из меня это свидание! А теперь ты сама всё портишь! Соня, измученная болью и страхом, едва стояла. Теперь она, наоборот, сильно побледнела. Так страшно за всё время пребывания в “Центре” ей ещё не было ни разу. Девушка ясно представила, как стоит на педсовете перед всеми воспитателями отделения, и все на неё смотрят осуждающе. И Светлана Петровна! И Инна Владимировна! И Соня должна им объяснять, почему обозвала своего ответственного воспитателя «сволочью»! Пусть и мысленно! Такого позора ей не пережить! Конечно, её отправят в карцер! Можно не сомневаться! И мама вместо, действительно, с таким трудом добытого свидания получит очередной жестокий удар! Она всё знает про карцер, Сама Соне перед её отъездом объясняла. Соня готова была завыть от отчаяния и бессилия. После всего, что Лена ей сегодня устроила, девушка уже не сомневалась, что так всё и будет. Лена смотрела на свою воспитанницу и была очень довольна произведённым эффектом. Она не собиралась отправлять Соню на педсовет и подвергать угрозе её свидание. Сейчас это не входило в планы воспитательницы, но сообщать об этом Соне Лена не спешила. “Нет! Этого нельзя допустить! - думала Соня. - Надо хотя бы попытаться что-то сделать!” – Елена Сергеевна! - проговорила она с мольбой. - Пожалуйста, позвольте мне всё объяснить! – Объясняй! - воскликнула Лена. - Именно этого я от тебя и жду! Соня глубоко вздохнула. – Елена Сергеевна! Честное слово, то, что произошло сегодня – это в первый раз! Всё это время, начиная с изолятора, я ничего подобного себе не позволяла. Вела себя так, как и предписывается “Правилами”. Обвиняла во всём только себя! И ни разу о вас плохо не подумала! – Да неужели? - усмехнулась Лена. – Я вас уверяю! - горячо воскликнула Соня. - Я, конечно, думала, что вы ко мне… слишком сурово относитесь, что наказания очень строгие, что у вас надо мной полная власть! Даже когда вы мне объявили про розги, я подумала только... Соня ненадолго замолчала. – Ну... буквально: “Как же она меня ненавидит, раз такое придумала!” И всё! Поверьте мне, пожалуйста! Ничего оскорбительного не было! Соня посмотрела на Лену и с облегчением заметила, что её пылкая речь произвела впечатление. Лена ей поверила и была явно удивлена. – В самом деле? - с усмешкой переспросила она. - И даже “гадиной” ни разу не обозвала? Соня отрицательно покачала головой. – Нет. Я действительно считаю, что виновата, всё это заслужила, и вы имеете полное право со мной так поступать! – Однако всё когда-то случается в первый раз, - заметила Лена. - Сейчас-то ты это сделала! – Елена Сергеевна! Простите! Мне было так больно и плохо! Я старалась держаться! Но... эти дополнительные 10 ударов меня просто доконали! И когда вы сказали, что знаете, что у меня были спазмы, я просто не выдержала! Мне это показалось таким жестоким – ведь я действительно не могла говорить! Я не сдержалась, извините! – Зато теперь ты знаешь, что для меня никакие спазмы оправданием не являются. Не отвечаешь сразу на вопрос – получаешь дополнительно 10 ударов. Я тебя уверяю – в следующий раз никаких спазмов не будет! – Простите! Вы правы! И я так никогда больше не поступлю! Для меня это потрясающий урок! Честное слово! – И ты считаешь, что я должна тебе это спустить? - холодно осведомилась Лена. – Нет! – Соня взмахнула руками, но тут же, опомнившись, снова встала смирно. - Вы должны меня наказать! И очень строго! Но, умоляю, не выставляйте меня на педсовет! Пожалуйста! Я там со стыда сгорю! И, опять же, из-за мамы! Ведь свидание... У Сони прервался голос. Она не выдержала напряжения и разрыдалась. – Успокойся! Быстро! - резко приказала Лена. – Слушаюсь, - Соня изо всех сил пыталась справиться с собой. “Ладно, откатим немного”, - подумала Лена, а вслух задумчиво произнесла: – Знаешь, Соня! Если бы это произошло после свидания – я бы ни секунды не сомневалась! Тебя бы я не пожалела! Это точно! Но... твоя мама будет очень разочарована. В том, что сегодня произошло, моей вины нет! Но свидание-то я ей обещала! И я опять перед выбором. Педсовет – это однозначно карцер и отмена свидания. Однако я имею право наказать тебя и сама. И мне придётся так и поступить – опять из-за твоей мамы! Но ты поняла, как легко на самом деле угодить в карцер? – Да. Спасибо, - всхлипнула Соня. Слёзы стекали у неё по лицу на грудь, но девушка не решалась их вытереть. – Но, если до воскресенья ещё что-нибудь вытворишь – больше я навстречу не пойду! Ясно? Воспитанница с облегчением кивнула. – Сделаем так! - по-деловому произнесла Лена. - Тогда я тебя ни о чём не расспрашиваю. Лучше мне не знать, что ты там про меня намыслила, а то ещё рассержусь и передумаю. А ты мысленно поставь себя на моё место и сама назначь себе наказание. Представь, как бы я поступила, если бы решила разобраться с тобой сама, без педсовета. – Елена Сергеевна, но я не знаю! - растерянно проговорила Соня. – Всё ты знаешь! - резко возразила Лена. - Думаешь, я не вижу! Ты прекрасно меня чувствуешь! Вполне можешь предугадать мои поступки и решения. Это просто в глаза бросается! Как вчера, например. Лена усмехнулась: – А когда мы с Инной отчёты проводим, у меня создаётся впечатление, что ты у нас в мыслях третьей незримо присутствуешь! Сложись ситуация по-другому, ты вполне могла бы с нами работать. «Работать! – мысленно воскликнула Соня. - После того, что я сделала! Кто бы мне дал здесь работать?» – Думай! - продолжала Лена. - У нас с тобой ещё вечером встреча – вот тогда и поговорим. А если не придумаешь – тебе придётся всё мне рассказать. Тогда я сама решу. Она посмотрела на часы: – Быстро одевайся! Умыться можешь тут, - Лена указала Соне на раковину у входа. - Через три минуты у тебя начинается немецкий.
Forum: Соня только-только успела выложить на стойку тетради и учебник и шепнуть: «Всё нормально!» подскочившей Юле, когда в класс стремительно влетела преподаватель немецкого Елизавета Вадимовна. На уроках немецкого языка воспитанницы всегда находились в напряжении: у Елизаветы Вадимовны легко менялось настроение, она обладала бурным темпераментом и была малопредсказуемой. Преподаватель сразу приступила к проверке слов, которые студентки должны были выучить к сегодняшнему уроку. Делала она это энергично, по отработанной методике. Каждой ученице приходилось отвечать в быстром темпе все заданные на сегодня 10 слов и ещё 5-6, пройденных ранее. Обычно словарная проверка всей группы занимала 5-7 минут. Соня чувствовала себя ужасно! Только что перенесённая жестокая порка и нервное потрясение выбили её из колеи, как и предупреждала Инна Владимировна. Когда до неё дошла очередь, девушка благополучно ответила 5 слов, а перед шестым ответом, вспоминая, глубоко вздохнула - и не уложилась во время. Отвечать предписывалось незамедлительно! Пока Соня вздыхала, Елизавета Вадимовна назвала уже седьмое слово. Соня заторопилась, ответила сначала неверно, но тут же исправилась. - Стоп! – крикнула Елизавета Вадимовна. – Зачёт не принят! Лентяйка! Быстро раздевайся! Снимай с себя всё! - Слушаюсь! – упавшим голосом произнесла Соня. Терпеть сейчас ещё одну порку не представлялось ей возможным! Елизавета Вадимовна взяла Сонину карточку, прочитала, затем хмыкнула. - 50 ударов по восьмому разряду перед уроком – это, конечно, впечатляет! Но! Если бы ты твёрдо вчера выучила слова, а утром - ещё повторила, ты бы их всё равно не забыла. Согласна? - Да, - тихо ответила Соня. Услышав про 50 ударов, воспитанницы переглянулись. Юля побледнела и закусила губу. Она очень переживала за подругу! Конечно, Сониному «всё нормально» девушка не поверила. Соня тем временем уже разделась. - Иди на место! – приказала воспитатель. – Одеться сможешь после обеда! - Слушаюсь. Соня вернулась к своей парте, положила форму на стул и встала у стойки. Несмотря на применение обезболивания, после такого сурового наказания сесть всё равно было невозможно. Соня знала, что существует такое наказание – отобрать у воспитанницы одежду на какое-то время. Лена его не применяла, но другие воспитатели не так уж и редко использовали. Девушка, конечно, была рада, что сейчас ей не придётся выносить новую порку. Но до обеда у студенток 204-ой группы, кроме уроков, была по плану ещё одна лекция. Значит, и на лекцию, и на сам обед Соне придётся идти в таком виде! «Ужас! Сговорились они с Еленой, что ли?» Воспитанница постаралась собраться и внимательно слушать. Елизавета Вадимовна до конца урока не оставляла Соню в покое: постоянно спрашивала её и один раз вызвала к доске вместе с Лизой Быстровой – отработать диалог. Однако Соня к уроку вчера готовилась, и ошибок больше не допускала. Почему произошла осечка с этими словами – она и сама не понимала! Но стыдно Соне было ужасно! Она не ожидала, что морально это так тяжело – находиться голой в присутствии всей группы и воспитателей, да ещё и демонстрировать всем следы от порки. - Кстати, Левченко, - обратилась к ней в конце урока Елизавета Вадимовна. – Ты мне должна слова и задание за вчерашний день. Готова ответить сегодня? - Да! – Соня постаралась ответить твёрдо. Вчера она пропустила немецкий – урок был утром, когда воспитанница ещё не вернулась из изолятора. Однако это не освобождало её от необходимости всё выучить и сдать преподавателю лично, так же, как и по другим пропущенным предметам. Долг по немецкому Соня вчера подготовила. - Тогда сегодня в шесть часов жду тебя на индивидуальное занятие. Ответишь вчерашнее задание и сегодняшние слова заодно. - Слушаюсь, - кивнула Соня. Елизавета Вадимовна внимательно на неё посмотрела, без всякой насмешки, каким-то изучающим взглядом – и отошла. К концу утренних уроков девушка измучилась совершенно. Преподаватели, заходя в класс, естественно, сразу обращали на Соню внимание, заставляли рассказывать, за что она наказана, строго спрашивали и вызывали к доске. Некоторые читали провинившейся нотации. К счастью, больше память Соню не подводила. Исключением оказалась только Светлана Петровна. Она во время урока не придиралась к Соне, наоборот, похвалила за чёткие и правильные ответы, и ни о чём, кроме своего предмета, не спрашивала. Однако Соня заметила, что в её учётную карточку воспитатель все-таки заглянула. После урока Светлана Петровна приказала: - Всем выйти из класса! Левченко остаётся. Мария Александровна тут же добавила: - Девочки, сразу берите конспекты по французской истории. Сейчас группа должна была идти на лекцию по французской истории и культуре. Когда они с Соней остались в классе одни, Светлана Петровна подошла поближе к воспитаннице и доброжелательно спросила: - Наверное, не можешь понять, в чём дело? Почему Елена Сергеевна так вчера на тебя ополчилась? - Я думаю, времени ещё мало прошло, - Соня не решалась посмотреть на Светлану Петровну, стесняясь своего вида. – Вы же мне советовали подождать – а я вылезла. - Не только, - покачала головой воспитатель. – У Марины в понедельник вечером был очередной тяжёлый приступ в реанимации. Елена Сергеевна об этом узнала уже после педсовета. Это её потрясло. А тут с утра во вторник ты подвернулась… - Понятно, - потрясённо пробормотала Соня. – А сейчас Марине лучше? - Ненамного. Поэтому хочу предупредить – Елена к тебе настроена сейчас крайне негативно! Она только тебя во всём обвиняет. Я тебе даже больше скажу. Светлана Петровна немного помолчала. Соня видела, что она колеблется. - Вчера она советовалась со мной и Галиной Алексеевной, не перевести ли тебя в другую группу. - Как? – ахнула Соня. - А вот так! Дословно Лена сказала: «Наверное, будет лучше, если вы Левченко переведёте в одну из тех групп, где я не преподаю. Я видеть её больше не могу! Она меня из душевного равновесия выводит. Боюсь, что скоро не смогу к ней относиться объективно» Но ничего не вышло! Заведующая против категорически! А Елене сказала… - Светлана усмехнулась. – Впрочем, это неважно. Теперь ты понимаешь её состояние? Она переживает ужасно! Представь, как она себя чувствует, если даже тебя согласна отдать в другую группу! - Да… - протянула Соня. – Но я не хочу этого! – воскликнула она, вспомнив всё, что произошло вчера в группе. – Девчонки у нас отличные! У меня тут уже подруги. И дежурные воспитатели неплохо ко мне относятся. Светлана покачала головой. - Я знаю, что у Лены отличная группа! Но ваш с ней конфликт все преимущества сводит на нет. - Но ведь не будет же так всегда, Светлана Петровна! – возбуждённо заговорила Соня. – Что же такое с Мариной происходит? Почему врачи ничего сделать не могут? И неужели действительно я во всём виновата, как Елена Сергеевна считает? Светлана Петровна, но ведь когда-нибудь она всё-таки сможет меня простить? Особенно, если с Мариной всё будет в порядке! - Надеюсь, - с сомнением протянула Светлана. – Но вот сейчас тебе в другой группе было бы лучше. Подруги – это хорошо, но основное – отношение ответственного воспитателя. Он – Царь и Бог в группе. А дежурные воспитатели особенно ничем не помогут, только морально могут немного поддержать. Елена тебя как будто гипнотизирует: ты её боишься и продолжаешь допускать нарушения! Надо как-то разорвать этот порочный круг! Раз другая группа тебе не светит, старайся выжить в этой! Не допускай ошибок! - Я их уже столько допустила, что долго не рассчитаться, - в глазах воспитанницы блеснули слёзы. - Соня, - воспитательница положила руку девушке на плечо и вынудила ту посмотреть ей в глаза. – Понимаешь… у тебя в мозгу что-то должно щёлкнуть! - Светлана Петровна! Я же очень стараюсь! Только и думаю, как не допускать нарушений! Но не получается! Мне не собраться! Елена Сергеевна тоже от меня этого требует! А я… Она… - Соня запнулась и всхлипнула. Светлана задумчиво смотрела на воспитанницу. - Неужели у тебя мотивации не хватает? – она недоумённо пожала плечами. – Ведь Елена сейчас настроена выполнить данное тебе обещание! Тебе очень хочется по нескольку раз в день выносить наказания, подобные сегодняшнему? И, насколько я знаю, вы решили за первое место бороться! Да ты должна держаться так, чтобы к тебе в принципе невозможно было придраться! Ни в чём! Соня, я знаю точно, это вполне возможно! Светлана посмотрела на часы. - Всё! Бери конспект – и выходи. Скоро лекция начнётся! Кстати, - она усмехнулась. – Насчёт своего «костюма» особо не переживай! Это наказание для лидера твоего уровня несущественно! Просто правильно отнесись: выше голову – и не обращай ни на кого внимания. - Спасибо. Постараюсь, - Соня была благодарна воспитательнице за поддержку. Вместе они вышли в спальню, где девушки уже строились, чтобы идти на лекцию. Соня сразу воспользовалась советом Светланы Петровны, почувствовала себя увереннее, и лекция прошла более-менее благополучно. Но позже, когда группа шла на обед, ей опять не повезло! Около дверей столовой своих воспитанниц ожидала Елена Сергеевна. «Ну, как назло! – отчаяние и нехорошие предчувствия накрыли Соню с головой. – И что ей здесь надо? Раньше никогда не встречала нас у дверей. Может быть, уже знает про меня?» Однако, перехватив взгляд Елены, Соня поняла, что та ничего не знала! Внешне Лена осталась совершенно спокойной и невозмутимой, но Соня чётко почувствовала её удивление и негодование, причём почувствовала так явно, что даже встревожилась. «Что же за ментальная связь у нас с ней образовалась?» Соня инстинктивно сжалась и опустила глаза, как будто это могло сделать её более незаметной. Мария Александровна остановила группу. Они с Еленой быстро о чём-то переговорили, и Лена передала Маше небольшой пакет. Затем сказала Марии Александровне: - Идите обедайте! А Левченко я задержу ненадолго. Они с Соней остались одни в холле перед столовой. Елена гневно посмотрела на девушку и практически прошипела: - Это что ещё за позорище! Соня совсем не к месту подумала, что Лена опять изменила причёску. Она делала это часто, иногда – несколько раз за день. У воспитательницы были великолепные густые волосы тёмно-каштанового оттенка длиной немного ниже плеч. Сейчас они свободно распущены и перехвачены сверху оригинальным обручем, очень изящным и блестящим. А на урок с утра Лена приходила с высокой причёской. - Простите! Меня наказала Елизавета Вадимовна! Я не ответила два слова на проверке, - виновато ответила Соня. У Лены появилось такое выражение на лице, что Соня всерьёз испугалась. - Ах, вот как! – голос воспитательницы звенел. – Теперь ты позволяешь себе ещё и к домашним заданиям безответственно относиться! Хотя вчера у тебя был полностью свободный вечер! Тебя никто не наказывал! И на коленях ты не стояла! Могла заниматься, сколько хочешь! Какое же следующее нарушение будет в твоём списке? - Простите, - ещё раз повторила Соня, так и не решившись поднять глаза. - И когда же тебе разрешено одеться? – гневно спросила Лена. - После обеда. - Ничего подобного! Скажи Марии Александровне, что я запретила тебе одеваться до семи часов! А сейчас после обеда, весь перерыв вместо прогулки будешь стоять на коленях в кабинете воспитателей! Понятно? - Да! - Тогда иди, питайся! Поговорим вечером, на отчёте! Лена распахнула дверь столовой. Соня произнесла: «Слушаюсь», подошла к дверям и нерешительно остановилась. Все группы уже обедали. Соне предстояло пройти к столу своей группы почти через всё помещение под взглядами всего отделения – и девушек, и воспитателей! Из одежды на Соне присутствовали только почти незаметные трусики-стринги телесного цвета: их позволялось оставлять при подобных наказаниях и во время порки только на период «критических дней». «Это наказание несущественно!» - вспомнила Соня слова Светланы Петровны. – Может быть – и так, но всё равно ужасно!» Лена смотрела на Соню с явной насмешкой. Это здорово взбесило девушку. Она распрямила плечи, подняла голову, решительно вошла в столовую и спокойно, не изменившись в лице, проследовала к своему месту. Лена проследила, как Соня невозмутимо поговорила с Марией Александровной, не торопясь, налила себе суп и встала к стойке. - Отпад! – пробормотала она. – Десять очков в её пользу! Лена вернулась в столовую для воспитателей, откуда выходила, прервав свой обед, чтобы встретиться с Марией Александровной. Там за сервированным столиком её ждали Светлана, Инна и Елизавета. Днём, с 13.30-ти до 15-ти часов, у воспитанниц по режиму был перерыв для обеда и прогулки. Соответственно, преподаватели тоже могли отдохнуть. У них являлось традицией собираться в это время в своей столовой, вместе обедать и общаться. В это же время старались приходить на обед и свободные дежурные воспитатели, если они не уезжали в свой выходной из «Центра». Сейчас, войдя в столовую, Лена увидела, что коллеги, отставив тарелки с супом, дружно хохочут, причём, делают это от всей души, просто покатываются со смеху! Инна достала платок и вытирала выступившие от смеха на глазах слёзы. Лена подошла к ним и строго выговорила: - Безобразие! Нарушаете дисциплину в столовой! Немедленно говорите, что у нас смешного! - А вот не скажем! Почему опаздываешь? Сказала – на минутку отойдёшь, а у нас уже суп остыл! – воскликнула Светлана. - Да я хотела только Маше диск передать! – улыбнувшись, Лена уселась на своё место. – Он ей сейчас, в перерыве нужен. А когда мои подошли, вижу – Левченко в костюме Евы вышагивает! Я и не сдержалась, сказала ей пару «ласковых»! - Да ну! – изумилась Инна. – И кто же это её так? - Да вот, Лиза, оказывается! – усмехнулась Лена, кивая на Елизавету. – Левченко умудрилась ей зачёт по словам завалить, представляешь? Елизавета, улыбаясь, невозмутимо доедала суп. - Ничего себе! – протянула Инна. – Да я как раз вчера у них у каждой все слова проверила! По всем трём языкам! Никого из класса не выпускала, пока не ответят! - А они все остальные были прекрасно готовы, - сообщила Лиза. - Значит, Арбелина ответила, а Левченко – завалила! – недоумевала Инна. – Чудеса какие-то! - Значит, не повторила утром, - без особой уверенности в голосе предположила Лена. Елизавета отставила пустую тарелку, энергично тряхнула головой, отчего её тёмные сильно вьющиеся волосы разлетелись в разные стороны, и шутливо щёлкнула Лену по макушке. - Ладно, не прибедняйся! – «Утром не повторила!» - насмешливо передразнила она. - А кто ей 20 спецремней и 30 скакалок перед самым моим уроком всыпал? И не просто по строгому, да ещё и по восьмому разряду! До кровавых рубцов! Ты хоть обезболивание-то применила? Она стояла совсем обалдевшая! Удивительно, что остальные слова в голове остались! Инна изумлённо посмотрела на Лену. - Это её проблемы! – жёстко произнесла Лена. – Обезболивание я как раз ей сделала! Пусть привыкает, и выкручивается, как хочет! Теперь будет регулярно и по утрам получать порку, пока за ум не возьмётся! Всё это Лена выпалила на едином дыхании. Закончив свою тираду, она немного расслабилась и улыбнулась: - Прости, Лиза, я не буду это делать всё время перед твоими уроками. Придётся чередовать! Инна, всё ещё изумлённая, толкнула подругу локтем под бок: - Лен, про спецремень и скакалку – это что, правда? - Нет, это мы шуточки тут шутим! – фыркнула Елизавета. Лена молча кивнула. Инна присвистнула. Некоторое время подруги молчали. - Лен, а как Соня держалась, входя в столовую? – Светлана смотрела с интересом. Лена с досадой махнула рукой: - Да ну её! Прошла голая через столовую, полную народу, как английская королева! - Как это? – не унималась Света. - Гордой походкой! С поднятой головой! Да ещё и после моего строгого внушения! Света улыбнулась и уткнулась в свою тарелку. Лена подозрительно посмотрела на неё. - Опять твоя работа? - А я здесь при чём? Её Лиза наказала! – смеясь, ответила та. - У них сегодня был и твой урок! Наверняка опять какую-нибудь беседу провела! - Между прочим, имею право! Ты забыла, что я ещё штатный психолог? Я ей просто сказала, что подобное наказание для лидера такого уровня несущественно, и посоветовала, как лучше держаться. - Свет, что-то я не понимаю, - вступила в разговор Елизавета. – Я ведь Соню специально так наказала! Лена через все кары практически её уже провела, а вот раздеть эту красавицу догола до сих пор не решается. Носится со своими принципами! А ей через это надо пройти, чтобы ощущения запомнить! Соня же на 100% стажёр! Так зачем ты ей помогаешь? Она сама должна знать, как себя вести, и как во время наказаний держаться! За столом повисло неловкое молчание. Елизавета недоумённо оглядела подруг. - Что это с вами? - удивилась она. Лена от изумления, похоже, потеряла дар речи. - Лиза! Да она вовсе не стажёр! – возмущённо воскликнула, наконец, она. – Вот ещё придумала! - Лена, - Елизавета снисходительно качнула головой. – Я понимаю, что точно мы узнаем только через три месяца! Но в данном случае это и ежу понятно! Да ты ведь и сама так думаешь! Иначе, почему так строго к ней относишься? Понятно, что проверяешь на стойкость! Мы же всегда так делаем, когда в лидере - “ненравственнике” стажёра подозреваем! Держится она как? Сами видите! А как с девчонками работает? Да она сама как штатный психолог! Вы знаете, что она с моей Елистратовой сделала? Причём, за одну беседу? - Что? – заинтересовалась Светлана. - Соня с ней в воскресенье полтора часа беседовала в гостиной. О чём – не знаю! Очень жаль, что эта их гостиная не прослушивается! – эмоционально начала Елизавета. – Так вот. Мою Ирину сейчас не узнать! Она повеселела, ходит, распрямив плечи, стала увереннее и решительнее. Вся меланхолия и комплексы куда-то делись! Наказания старается терпеть мужественно! Ещё не очень получается, но она не сдаётся! Не кричит теперь вообще, только стонет, стиснув зубы. Но для неё это уже большой прогресс! Света, да я её уже год пытаюсь в чувство привести! И не только я! И психолог, и врачи! А тут после одного разговора – потрясающий эффект! - Я очень рада за Иру, - вздохнула Лена. – Но три месяца ждать не придётся! Лиза! Она не стажёр! Я точно знаю! Лена ещё раз вздохнула и достаточно подробно объяснила Елизавете, в чём дело. На лице Лизы появилось жёсткое выражение. - А вы знали? – обратилась она к Светлане и Инне. Коллеги молча кивнули. - Тогда я вообще ничего не понимаю! – Лиза гневно стукнула кулаком по столу. – Ни тебя, Лена, ни вас, девочки! Лена! Она сознательно жестоко, даже с садизмом, отнеслась к твоей подруге! Просто из мести! А ты с ней либеральничаешь! Да с ней с самого первого дня надо было обращаться совсем не так, а раза в три суровее! - А вы, девочки! – почти кричала Лиза на Светлану и Инну. – Вы – лучшие подруги Лены! И как вы себя ведёте? – Лиза! – попыталась вставить слово Лена. – Подожди! - отмахнулась Елизавета. - Лена пытается эту Левченко проучить, а вы ей сочувствуете! Утешаете, советы даёте! Девчонки, вы что, обалдели совсем? Да мы должны все быть заодно! Если бы Левченко поступила так с посторонним человеком – это одно дело! Но она-то причинила боль нашей коллеге, нашей подруге! Мы должны окружить её всеобщим презрением, не давать ей даже вздохнуть, сделать так, чтобы она не вылезла вообще из наказаний! А то, что получается? Вы, наоборот, лазейки ей открываете! Жизнь этой мерзавке облегчаете! Елизавета была вне себя от гнева. – Лиза, - тихо сказала Лена. - Спасибо тебе. Но если мы все на неё ополчимся – это будет уже слишком! Я ведь с ней очень строго поступаю! Она и так вздохнуть не может! А с сегодняшнего дня - так и выдыхать будет через раз! А на девчонок я ворчу больше для порядка. – Лена права, - твёрдо сказала Светлана. - Лиза, у нас не гестапо! Соня – такая же воспитанница, как и все! Мы обязаны думать об её психологическом здоровье. Всеобщим презрением и жестокостью мы Соню просто сломаем, а мы не имеем на это права!
Forum: Да, она поступила подло, ужасно! Но она живой человек, и мы за неё отвечаем! Тем более, Лиза, Соня и сама старается. Раскаивается полностью, за Марину очень переживает. Этого даже Лена не отрицает! Ты знаешь, что она сладкого не ест и фильмы не смотрит? Сама себя наказала! Лиза, она меняется на глазах! Да, мы с Инной взяли Соню под свою опёку. Лене трудно индивидуально с ней работать, особенно поддерживать, и мы пока делаем это вместо неё. Елизавета помолчала. – Да, вы, наверное, всё-таки правы! - неохотно признала она. - Но я просто потрясена! Очень расстроилась за Лену! И девочку эту, твою, Лена, подругу, ужасно жалко! Нет, какая эта Соня всё-таки зараза! А ведь так мне понравилась сначала! Елизавета, действительно, очень расстроилась. Она была довольно темпераментной и воспринимала всё близко к сердцу. – Лиза, - мягко сказала ей Инна. - Ты пойми, даже то, что уже произошло, это для Сони ужасное наказание! Теперь ты знаешь, что она не стажёр! Попробуй поставить себя на её место! Внезапно оказаться в “Центре”! Увидеть в качестве своего воспитателя Елену! Да только от осознания того, что она у Лены в полной власти, можно уже рехнуться! Соня в постоянном страхе и напряжении находится! На Лену глаз поднять не смеет! А Лена ведь её вовсе не щадит! Посмотри в компьютере её карту, убедишься! Да одни розги чего стоят! – Да, розги – это серьёзно! - согласилась Елизавета. - Я-то думала, что Лена стажёра готовит! Лен, всё равно, хотя бы для неё – отступи ты от своей методики! Пощёчину залепи, хотя бы уж! Эту красавицу одной поркой не проймёшь, раз она такое сделала! – Сегодня две залепила, - мрачно сообщила Лена. – Да ты что? А я-то думала, с чего это вдруг град пошёл? - рассмеялась Лиза. – Хорошо. Вы меня убедили, - уже серьёзно продолжала она. - Но предупреждаю – я её утешать не собираюсь! Даже наоборот! Защитников этой Левченко и так уже хватает, как я понимаю. Лена, а почему ты это скрываешь от других воспитателей? Лена развела руками. – Да именно поэтому! Защитников Соне хватает, а новых угнетателей ей тоже не надо! Лиза, ты тоже, пожалуйста, не распространяйся! – Хорошо! Елизавета отошла приготовить себе кофе. Она была страстной кофеманкой и, когда позволяло время, делала кофе такой, как любила: из только что смолотых зёрен, сваренный в турке по специальной методике. Кроме неё, за обедом кофе обычно никто не пил. Елизавету поразил поступок Сони. Она не понимала, как в принципе можно было совершить такое! Конечно, в больнице Марина могла оказаться и не по вине Сони. То, что Соня не заметила плохого самочувствия поднадзорной и не сразу остановила наказание, это просто ошибка, которую, в принципе, мог совершить каждый. Елизавету возмутило другое. Отнестись так жестоко к беззащитной девушке, находящейся в полной её власти, только для того, чтобы отомстить Лене – это казалось Лизе подлостью! Она представила, что кто-нибудь подобным образом поступил бы с Вероникой – и просто задохнулась от возмущения! «Если Марина Лене так же дорога, как мне Вероника – я представляю, как она себя сейчас чувствует! - думала Лиза. - С другой стороны, чтобы совершить такое, Соня должна быть жестокой, мстительной и безжалостной! Но это никак не вяжется с её поведением в “Центре”! Это её раскаяние, о котором говорили девчонки, скромность, покорность, готовность помочь своим подругам – Соня должна была вести себя совсем не так!» Лиза подошла обратно к столику с чашкой свежесваренного кофе. Подруги пили чай, негромко беседуя. Елизавета устроилась на своём месте, дождалась паузы и спросила у Светы: – Я хочу вернуться к Левченко. Послушай, штатный психолог, а ты не интересовалась у Сони, почему она так поступила с Мариной? О чём она думала? Ведь она не выглядит такой законченной мерзавкой! – Интересовалась, - кивнула Светлана. - Она говорит одно: “Не знаю! Тогда мне казалось, что это правильно! А теперь я в ужасе от того, что смогла такое допустить!” – Наверное, наша система перевоспитания срабатывает, - улыбнулась Света. – Что-то я сомневаюсь, что такое поддаётся перевоспитанию, - пробормотала Лиза. – Да прекрасно поддаётся! - решительно возразила Инна. - Метод “шоковой терапии”! Строгие наказания, плюс осознание того, что она всё это заслужила! Да ещё беседы, которые мы с ней проводим! Будет совсем другой человек, вот увидишь! Может быть, даже Лена сможет её простить, когда Марина поправится! Лена пожала плечами. – Не знаю! Пока я даже минимальное сочувствие перестала к ней испытывать! Мне это и самой не нравится. Просто видеть её не хочется, правда, девчонки! Елизавета взглянула на часы и довольным голосом с ехидной улыбочкой сказала: – Так, дорогие студентки! Отставили чашки, и, будьте добры, следуйте за мной! – Подумаешь, - проворчала Лена, поднимаясь с места. Инна молча улыбалась. Сейчас им вместе с другими воспитателями, которые одновременно с работой обучались на втором курсе колледжа, предстояло сдавать сложный срезовый тест-зачёт по немецкому языку. Принимать его должны были Елизавета и старший преподаватель по этой дисциплине – Маргарита Евдокимовна, воспитатель с третьего курса. Всего на втором отделении работали, кроме Лены и Инны, ещё шесть таких сотрудников, все они выполняли обязанности дежурных воспитателей. Их всегда ставили работать в одну смену, чтобы в выходные дни девушки могли посещать групповые занятия и сдавать подобные зачёты. Светлана шутливо помахала Лене с Инной рукой. – Удачи! Вечером обмоем! За ужином! Соне предстояло почти час отстоять на коленях в кабинете воспитателей под наблюдением Марии Александровны. По сравнению с перенесённой утром жестокой поркой, это, конечно, казалось не таким страшным. Но вот лишиться прогулки было обидно! Прогулку воспитанницы очень любили и воспринимали как полноценную передышку среди трудного напряжённого дня. В будние дни девушки гуляли после обеда обычно около сорока минут либо в парке “Центра”, либо на территории овощебазы, если в этот день работали. В отличие от воскресений, у них не было по будням полной свободы передвижений. В пределах “Центра” дозволялось гулять на определённой чётко отграниченной для каждого отделения территории. С девушками выходили те дежурные воспитатели, у которых шли на прогулку все воспитанницы (иногда некоторые оставались в группе по разным причинам – например, после болезни или в наказание). Воспитателей, вынужденных остаться в группе, замещали сотрудницы охраны. Но, всё равно, воспитанницы могли передвигаться по довольно большой территории, беспрепятственно общаться со своими подругами, в том числе, и из других групп, а в тёплое время – играть в спортивные игры. На прогулку разрешалось брать плееры и книги, и это являлось отдушиной для страстных любителей чтения и музыки. На прогулках девочки могли свободно разговаривать друг с другом на разные темы, не опасаясь того, что их беседа будет услышана воспитателями, или записана на плёнку, и прослушана позже. От воспитанниц не скрывали, что всё происходящее почти во всех помещениях “Центра” записывается и выборочно просматривается. Сегодня днём Мария Александровна осталась в группе не только из-за Сони. Карпова Даша недавно перенесла лакунарную ангину, 10 дней находилась в изоляторе (кстати, одновременно с Соней), и пока ей были ещё запрещены прогулки, и, более того, назначен обязательный дневной сон. После обеда Даша приходила в спальню, ложилась в кровать и спала до окончания перерыва. Девушка была этим очень довольна – лишний час сна её действительно поддерживал. На работу Даша тоже пока ещё не ходила. На то время, когда группа уезжала в овощехранилище, воспитанницу отводили в изолятор, и она посвящала день самостоятельным занятиям. Несмотря на некоторые возникающие преимущества и послабления в режиме – девушки обычно не хотели попадать в изолятор, и даже панически боялись этого. Дело в том, что после пребывания в изоляторе (по любой причине), воспитанницам практически всегда продляли срок пребывания в “Центре”. Считалось, что в изоляторе они не отбывают наказание должным образом, и, так оно, собственно, и было. Кроме того, такой мерой руководство предупреждало возможные попытки довести себя до болезни специально. Никто из воспитанниц, естественно, не хотел продления срока заключения даже на несколько дней, поэтому периодически случались другие нарушения. Уже почувствовав себя заболевшими, девушки скрывали это в надежде на то, что всё пройдёт, и в изолятор идти не придётся. На этот счёт существовали очень строгие правила. Воспитанницы обязаны были немедленно доложить воспитателям о своём плохом самочувствии, даже о самых незначительных симптомах. Если девушки этого не делали (а это чаще всего всё равно обнаруживалось), то после выздоровления с ними поступали очень строго. Болели воспитанницы в “Центре” редко. Это достигалось и чёткой работой врачей, и в результате психологического настроя девчонок – они категорически не хотели болеть! В изоляторе они часто со слезами умоляли врачей отпустить их в группу пораньше, утверждали, что у них уже всё хорошо. Естественно, доктора руководствовались не подобными просьбами, а состоянием здоровья и соображениями безопасности для других воспитанниц. После выписки выздоровевшей из изолятора всегда проводилось основательное расследование, где уточнялись причины болезни, выяснялось, не могла ли воспитанница прямо или косвенно (в том числе, безответственным отношением к своему здоровью) сама спровоцировать заболевание; сразу ли заявила о плохом самочувствии. Имело значение и поведение больной в изоляторе. Решение о сроке продления наказания принималось по каждому случаю индивидуально. Самым благоприятным для воспитанницы вариантом считался тот, когда срок продляли один на один, то есть, точно на количество проведённых в изоляторе дней. Меньший срок назначался крайне редко, а вот больший – сколько угодно! Иногда, в очень редких случаях, с одобрения директора “Центра”, девушкам не назначался дополнительный срок наказания. Это происходило в тех случаях, когда воспитанница даже теоретически не могла предотвратить своё заболевание, например, если у неё случался приступ аппендицита. Соня, когда выписывалась из изолятора, спросила у Натальи Александровны, как этот вопрос будет решаться в отношении неё, и получила неутешительный ответ – продления срока не избежать! Врач объяснила, что в её заболевании присутствуют психологические моменты. Теоретически, у Сони, при наличии серьёзной мотивации, возникает шанс смягчить течение болезни и не попадать в изолятор. Ну, а если не получится, то за 4 года набежит почти два месяца штрафного срока! А ведь за это время можно ещё чем-то заболеть, хотя бы гриппом! Перспектива невесёлая!
Forum: Мария Александровна сегодня была сдержанной и немногословной. Утром, после подъёма, она ещё раз заявила девушкам, которые смотрели на неё смущённо и виновато, что инцидент исчерпан, и никаких претензий она к своим воспитанницам не имеет. – Соколова, ты тоже можешь расслабиться, - сказала она Юле. - Инна Владимировна, оказывается, тебя вчера уже достаточно строго наказала. Меня это вполне устроит! Дополнительной порки с моей стороны не будет! Ни Юля, ни остальные девушки, и даже Соня – никто такого не ожидал! Юля вспыхнула и горячо воскликнула: – Спасибо! Но я этого не заслужила! – Ладно. Пусть великодушие будет полным, - махнула рукой воспитательница. День пошёл своим чередом, и, в принципе, в сдержанности Марии Александровны ничего сверхординарного не было. Она и раньше, в отличие от Лены и Инны, не в каждое дежурство вела себя одинаково, а иногда настроение Марии Александровны менялось и в течение дня. Сейчас, после обеда, отправив Дашу в кровать, воспитатель указала Соне, куда встать на колени – около кушетки для наказаний, и предупредила, что за каждое нарушение режима “смирно” запишет ей в карточку 10 ремней. – Постараюсь этого не допустить, - тихо сказала Соня. – А ты вообще могла этого наказания не допустить, - ровным голосом произнесла Мария Александровна. Она пристально посмотрела на Соню и продолжила: – С тем, что Елена Сергеевна выпорола тебя перед уроком, ты действительно ничего не могла поделать. Но! Когда ты вошла в класс, до прихода Елизаветы Вадимовны оставалось ещё около минуты. Тебе нужно было быстро повторить слова, несмотря на боль и угнетённое состояние! Ты должна была предвидеть, что так может получиться! А ты – я специально посмотрела – перебирала какие-то бумажки и с Юлей успела поболтать! Непрофессионально! Ты же лидер! Вполне естественно, что Елена Сергеевна рассердилась! Она не терпит, когда наши воспитанницы зачёт по словам не сдают, да ещё и голые по коридорам разгуливают! Соня покраснела. Мария Александровна была права. Больше воспитательница не сказала девушке ни слова. Сидела за компьютером, работала с какой-то программой, но за Соней внимательно наблюдала, и на Дашу периодически поглядывала. За 15 минут до начала вечерних занятий Мария Александровна освободила Соню. Девушка помчалась в санитарный блок, успела быстро принять душ (Соне совсем не хотелось, чтобы Елена поймала её сегодня ещё и на неаккуратности), затем занялась лицом: протёрла его косметическим молочком, наложила тональный крем. Одноклассницы уже вернулись с прогулки, многие занимались тем же. – Соня, а к семинару ты готова? - поинтересовалась Наташа Леонова. Сейчас 204-й группе предстоял двухчасовой семинар по литературе. Соня изумлённо посмотрела на Наташу. – Конечно! – Не обижайся, - улыбнулась староста. - Просто Рената Львовна спрашивает очень строго и... ну как бы тебе это сказать, легка на расправу. А ты ещё в таком виде! Обязательно прикопается! Вот я и переживаю! Не хочется для тебя новых неприятностей. – Спасибо, что предупредила, - обречённо вздохнула Соня. Ренату Львовну она ещё не знала. Литература была вчера утром, когда Соня ещё не вернулась из изолятора, но все задания девушка тщательно подготовила. Литературы она не боялась, чувствовала себя уверенно, и до предупреждения Наташи ничего плохого от семинара не ждала. Рената Львовна, ответственный воспитатель 211-ой группы, оказалась яркой решительной высокой брюнеткой в возрасте “немного за 30”. Она, действительно, сразу вызвала Соню к доске и велела ей начать освещать одну из заданных тем. Но по мере выступления студентки на лице преподавателя появилось одобрительное выражение. Соня отвечала свободно, раскованно, смело и толково. Литературу она очень любила, рассуждать умела. По мере ответа она и сама увлеклась, даже забыла, что стоит у доски практически голая. – Молодец! - похвалила Рената Львовна, отправила Соню на место, и затем организовала общую дискуссию по предмету. Семинар пролетел незаметно, ни у кого из учениц неприятностей не возникло. В итоге этого трудного учебного дня у Сони, кроме несданного зачёта по словам, по всем предметам оказались пятёрки. Однако Соню это мало радовало. Она предполагала, что для Елены это вряд ли будет оправданием, и опять, как и в понедельник, ждала отчёта с замирающим сердцем. *** Лена пришла на отчёт ровно в пять часов. Воспитанницы были уже готовы, быстро расселись за столом. Соня, по-прежнему без одежды, стояла около своего места. Лена отметила, что все девочки какие-то напряжённые и смотрят на неё странно. «Опять какой-нибудь сюрприз?» – усмехнулась она про себя. Мария Александровна приступила к отчёту. - Елена Сергеевна! Сегодня у нас не совсем обычная ситуация. По всей группе – нарушение только у одной Левченко! У остальных – всё идеально! Никаких замечаний, и все отметки хорошие. Лена улыбнулась. - Приятно слышать! Начали бороться за первое место? Девушки смущённо заулыбались. - Значит, будем разбираться с Левченко! – продолжала Лена. - Она на уроке немецкого языка не сдала зачёт по словам, - сообщила Мария Александровна. – Но, Елена Сергеевна, у неё «смягчающие» были. - Да? – Лена вскинула брови. – И какие же? - Оба слова она знала. Первое не успела сказать вовремя, а второе – ответила неверно, но тут же исправилась. - Нет, Мария Александровна! – твёрдо заявила Лена. – Не принимается! Знала нетвёрдо – вот и всё! Никаких «смягчающих»! Будет отвечать по всей строгости! Соня совсем струсила. Она, конечно, и не ожидала, что отделается лишением одежды и часовым стоянием на коленях вместо прогулки. Но это «будет отвечать по всей строгости» прозвучало очень уж жутко! - Левченко! – уже обращалась к ней Лена. - Да, Елена Сергеевна, - хрипловато отозвалась Соня. - Объясни мне! Как… ты… могла… такое… допустить! – холодно, медленно и раздельно выговорила Лена. – Только не пытайся оправдываться тем, что прямо перед уроком получила порку! В «Центре» никакие наказания оправданием для плохих ответов не являются, и ты об этом знаешь! - Да, знаю, - голос Сони срывался от волнения. Впервые девушке приходилось объясняться прямо на отчёте, перед всеми! Было очень страшно! - Простите меня, - продолжала она. – Очевидно, я нетвёрдо всё выучила. Теперь буду учить слова старательнее! Но Лена смотрела прямо на Соню, и взгляд её из просто холодного быстро превратился в гневный. - Я разве об этом спрашиваю? – возмущённо воскликнула она. – Ты чётко ответила мне на поставленный вопрос? Это была засада! Конечно, Соня опять дала маху! - Простите, нет! – только и смогла ответить девушка. - Это всем понятно, что выучила нетвёрдо! А я спрашивала, как ты это допустила! Почему такое себе позволила? Ты совсем поглупела? Вопросов не понимаешь? Подойди ко мне! Лена выглядела очень рассерженной. - Слушаюсь! - на негнущихся ногах Соня подошла к воспитателю. Она уже знала, что сейчас будет! Пощёчина! При всей группе! И хорошо, если одна! Естественно, так и оказалось. Соня сделала над собой усилие и после удара не схватилась за щёку, стояла неподвижно. Только слёзы не смогла сдержать, они потекли непроизвольно. А вот девушки ничего подобного не ожидали, и были шокированы. Некоторые ахнули. - На кушетку! – гневно приказала Лена. – Сейчас получишь 20 ремней за то, что позволяешь себе нечётко отвечать на вопрос воспитателя! Через пять секунд Соня уже лежала на кушетке. - Во время наказания думай! – велела Лена. – Если опять ответишь не по существу – получишь дополнительно 10 ударов! А потом и ещё, если понадобится! Она ловким движением вынула ремень из чехла, прикреплённого к поясу, и приблизилась к приговорённой. «За спецремнём не пошла! – мелькнуло у Сони. – Наверное, им только 20 ударов в течение дня можно выдать! Слава Богу» После утренней порки Соне до сих пор, несмотря на обезболивание, даже двигаться было больно. Мария Александровна днём сделала ей дополнительную обработку, и сейчас раны на ягодицах и бёдрах только-только начали подживать. Радовалась Соня напрасно. Сейчас переносить новое наказание оказалось невероятно трудно! Обычным ремнём – но по восьмому разряду, да по свежим рубцам… Соня терпела из последних сил, не выпуская из рук перекладину и покрываясь липким потом от боли и напряжения. Ей показалось, что прошла целая вечность до того момента, когда Лена остановила порку. - Теперь я тебя слушаю! Соня глубоко вздохнула. - Елена Сергеевна! Я вчера выучила эти слова так же, как и обычно – старательно! Несколько раз повторила! И Инна Владимировна проверила – всё было в порядке! – наказанная едва могла говорить от боли. – Наверное, я недостаточно повторила их утром! И ещё перед самым уроком! Простите! Я исправлюсь! - Я не понимаю! – не унималась Лена. – А что тебе все-таки помешало это сделать? Ты опять не отвечаешь на вопрос, а просто выдаёшь факты! Воспитательный инструмент опять поднялся в воздух. - Елена Сергеевна! Не надо! – это вырвалось у Сони непроизвольно, она тут же покраснела от досады, но продолжила упрашивать. – Пожалуйста! - Это мне решать, - холодно сказала Лена. – Думай ещё. На ягодицы и бёдра воспитанницы снова посыпались удары. Десять, как и было обещано! Соня уже не верила, что вообще выберется сегодня с этой кушетки. - Отвечай! – услышала она требовательный голос воспитателя. - Елена Сергеевна! – взмолилась девушка. – Мне ничего не мешало повторить слова утром! Я думала, что знаю их твёрдо, поэтому повторила только один раз! Видимо, этого оказалось недостаточно! А после утреннего наказания я чувствовала себя плохо, и не нашла в себе сил ещё раз их просмотреть перед уроком. Но я сделала выводы! Чтобы отвечать хорошо, невзирая на любые обстоятельства, моих обычных усилий мало! Я буду тщательнее работать над словами – особенно по утрам и перед уроками! - Так вот изволь так и поступать! – твёрдо приказала Лена. – В нашей группе это позор – не сдать зачёт по словам! Никто себе такого не позволяет! Все стараются! - Я тоже буду стараться! Простите! - Надеюсь! Воспитательница применила обезболивающий спрей и вернулась к столу. - Так, девочки! – обратилась она к группе. – Давайте пока с вами решим. Раз у вас сегодня нет замечаний и наказаний, а время ещё только пять двадцать – вы можете выбрать себе какое-нибудь интересное занятие до ужина. Например, дополнительную прогулку или бассейн. - Бассейн! Можно, бассейн! – проговорили сразу несколько воспитанниц. - Если Мария Александровна не возражает, то – пожалуйста! - Нисколько не возражаю! – ответила та. – Но, кроме Карповой – у неё до субботы медицинское освобождение. Лена кивнула, достала телефон и быстро договорилась с администратором бассейна. - Вас ждут через полчаса, - сообщила она девушкам. Затем приказала Соне: - Левченко! Вставай и подходи сюда! - Слушаюсь! - наказанная с трудом поднялась с кушетки и вернулась на своё место. - Сейчас ты получала наказание за нечёткие ответы на вопросы воспитателя, - напомнила Лена. – А за несданный вовремя зачёт я назначаю тебе порку на «станке» - завтра, плюс шесть «напоминаний». - Слушаюсь, - Соня совсем упала духом. «Опять станок!» Воспоминания о прошлом наказании на станке ещё были сильны. - «Напоминания» будут состоять в следующем, - продолжала Лена. – Поскольку ты признаёшь, что плохо повторила слова утром – перед учебными днями мы будем поднимать тебя в шесть пятнадцать и наказывать специальным ремнем. Твоим персональным. Лена усмехнулась. Соня от досады опять покраснела. – 20 ударов, по восьмому разряду, - услышала она. - После этого будешь сразу повторять слова по всем предметам и ещё до подъёма сдавать воспитателю. С завтрашнего дня! Всё поняла? - Да, - Соня примерно чего-нибудь подобного и ожидала. - Если и этого окажется недостаточно, - грозно произнесла Лена, - и ты ещё раз себе такое позволишь – пеняй на себя! - На вечер у Левченко индивидуальный урок с Елизаветой Вадимовной – в шесть часов, - сообщила Мария Александровна. – Я ещё не проверяла. - Я проверю, - пообещала Лена. – И отправлю её на занятие. Плавайте спокойно! Она строго посмотрела на Соню. - Одеться сможешь непосредственно перед ужином. После самоподготовки у тебя очередная «приятная» встреча с розгами. Ну, а потом - отправишься к Марине Олеговне! - Слушаюсь, - Соня заставила себя ответить чётко. «Ну и перспектива!» - Елена Сергеевна! – решительно произнесла Наташа. – У нас имеется заявление! - Выкладывайте! – кивнула Лена. - Мы переписали на Соню свои сертификаты. Шесть штук – по 20 единиц. Мы просим вас это принять и освободить Соню от наказания розгами! У неё 100 розог осталось. Тут хватит! Наташа передала воспитательнице стопку документов. Мария Александровна беззвучно прыснула и, закрыв рот рукой, отвернулась в сторону. Лена подозрительно посмотрела на неё. - На меня не смотрите! – быстро сказала Маша. – Я тут ни при чём! В первый раз об этом слышу! - А почему смеётесь? - Так ведь идея-то замечательная! – улыбнулась Мария Александровна. – Такого я тоже в своей практике ещё не встречала! Вот и радуюсь – какие у нас девочки дружные и сознательные! Лена покачала головой. - Да уж! А кто автор этой «замечательной» идеи? – она окинула взглядом притихших девушек. - Елена Сергеевна! – быстро, со смешком проговорила Маша. Она явно очень веселилась. – Вы лучше сразу скажите, что этому автору светит! Тогда ему интереснее будет признаваться! - Что светит! – проворчала Лена. – Бастилия! Срок заключения – лет сто! Соня перевела дух. Она уже поняла, что всё будет в порядке, и девчонкам ничего не грозит. Но девушки явно так не думали и, похоже, испугались. Лена и Маша, посмотрев на вытянувшиеся физиономии воспитанниц, дружно рассмеялись. - Нет, шуток они явно не понимают! – улыбнулась Лена Марии Александровне. - Девочки, расслабьтесь! – обратилась она к группе. – Ничего плохого никому не светит! Я просто из интереса спрашиваю. - Предложила я, - встала Юля. – Понятно! А все поддержали! Левченко! И ты это принимаешь? - Да, - тихо ответила Соня. - Ещё бы! Конечно, принимает! Что же она – совсем глупая! – весело воскликнула Мария Александровна. - Хорошо, - Лена подвинула к себе сертификаты. – Выбора у меня всё равно нет! Я обязана по инструкции это принять. Левченко! Ты будешь мне их каждый раз по штучке предъявлять? - Если можно, снимите меня сразу все розги, - попросила Соня. - Снимаю! 100 штук! Довольны? Наташа немного смущённо ответила: - Елена Сергеевна! Мы же не просто так! Мы вчера решили, что подумаем, как можем друг другу помочь, чтобы добиться первого места! Поэтому и хотим Соню поддержать, ведь с таким грузом очень трудно! - Согласна, - кивнула Лена. – Только специально вашу Соню никто не «грузил»! Она сама виновата! Но вы поступили очень щедро! Не переживайте, я не в претензии! - Елена Сергеевна, - продолжала Наташа. – У меня ещё вопрос. А какой сертификат покроет наказание на «станке»? - Для Левченко? – уточнила Лена. - Да. - Не меньше сорока единиц! - Тогда… Я отдаю ещё один свой – на 20. И 20 осталось из наших. Пожалуйста, снимите с Сони и это наказание! - Наташа! – растерялась Соня. - Ты не принимаешь? – быстро и насмешливо спросила Лена. Соня с Наташей обменялись красноречивыми взглядами, после чего Соня вздохнула: - Принимаю. И тихо добавила: - Спасибо! - Отлично! – протянула Лена. – Надеюсь, у тебя хватит ума правильно воспользоваться этим подарком! Помоги девочкам добиться первого места! И не только выдающимися идеями вроде вчерашней, а, прежде всего – своим поведением! Ещё раз повторяю – тебе стыдно допускать нарушения вообще! Но, Левченко, я тебя предупреждаю! Пока у тебя в долгах будет больше 30-ти ударов – получать их будешь всё равно несколько раз в день. Несмотря на то, что розги списаны. Лена усмехнулась: - Такой для тебя индивидуальный воспитательный план! - А у неё теперь только 30 и осталось, - сообщила Мария Александровна, быстро произведя подсчёты. – Кроме напоминаний! - А вот это вовсе не факт! – не согласилась Лена. – У неё ещё один должок имеется! Правда, Соня? Воспитанница кивнула. - Поскольку наша с тобой вечерняя встреча, похоже, отменяется, давай сейчас об этом поговорим. Соня, покраснев, подумала с отчаянием: « Всё-таки нашла, как на мне отыграться!» Ей ужасно не хотелось сейчас, в присутствии всей группы и Марии Александровны, обсуждать свой утренний позор. - Мария Александровна, - Лена повернулась к дежурной воспитательнице. – Левченко сегодня утром допустила ещё одно нарушение, которое пока не отмечено в карточке. Соня стояла уже совершенно пунцовая. Про это она не рассказала даже Юле с Галей! - Она после наказания, нарушив «Правила», оскорбительно обо мне подумала! Девушки заволновались. Такое в группе уже было, и не один раз. Они знали, что Лена всегда «просекает» такие моменты и поступает с провинившимися довольно сурово! - Я согласилась не выносить это дело на педсовет по единственной причине. Воспитательница выдержала небольшую паузу. - Я лично обещала маме Левченко свидание в воскресенье, и не хочу его срывать! Соня, по моему условию, должна была сама придумать себе наказание. Такое, чтобы заменило ей «приятные» минуты на педсовете и два дня карцера. - Ты это сделала? – требовательно спросила она у девушки. - Да. - Я тебя слушаю! Соня растерянно обвела глазами девочек и Марию Александровну. - Давай, не тяни! – настаивала Лена. - Елена Сергеевна! – начала Соня. – Я считаю, что вы должны наказать меня так, как сделали в изоляторе! Поставить у стенки! Только не на два дня, а на три-четыре! Соне нелегко далось это решение. Но она предполагала, что на меньшее Лена вряд ли согласится! Воспитанницы недоумённо переглянулись. Они не понимали, о чём идёт речь. Такого в группе не случалось! Юля с Галей тоже не знали, что Лена так наказала Соню в изоляторе. Соответственно, Соня умолчала и о том, что подобным образом поступила с Мариной. Просто язык не повернулся рассказать об этом девчонкам, так было стыдно! - Нет! Не пойдёт! – решительно заявила Лена. – Во-первых, здесь, в группе, такое осуществить сложно. Необходимо решение того же педсовета, чтобы на такой срок лишить тебя работы и учёбы! А во-вторых! Соня, это наказание я провела вполне с определённой целью. Ты знаешь, с какой! А вообще – это для меня неприемлемо! Больше я так никого наказывать не собираюсь! И тебя – в том числе! Абсолютно не мой метод, понимаешь? Соня кивнула с явным облегчением. - Надеюсь, у тебя есть ещё идеи? - Да. Соня действительно на всякий случай продумала ещё один вариант, хотя и не надеялась, что Лена отвергнет первый. - Тогда… - она собралась с духом. – Я предлагаю наказать меня на «станке» и отправить на штрафной ужин. И ещё: регулярно, например, 2 раза в неделю, проводить по отношению ко мне строгие наказания, а закончить их – когда вы сами сочтёте нужным! - Розгами? – воспитательница смотрела на Соню с явной насмешкой. - Нет! – это отчаянное восклицание вырвалось прежде, чем девушка успела подумать. – Простите, я хотела сказать… Если можно, пожалуйста, не розгами! Воспитанницы замерли. Лена немного помолчала. - Можно, - задумчиво произнесла она. – Но я надеялась, что ты придумаешь что-нибудь пооригинальнее, а не скопируешь слепо мои прошлые действия! Соня недоумённо подняла на Лену глаза. Перехватив её взгляд, воспитатель пояснила: - Я же примерно так наказала Зою два месяца назад! За такой же проступок. Ты поинтересовалась у девочек? Действительно, такое имело место! Зоя тогда ещё была относительно новенькой, и Лена не хотела отправлять её в карцер. Наказала на «станке», а потом два раза в неделю устраивала провинившейся строгую порку, причём, ещё в конце первого наказания заявила: - Будешь получать такие экзекуции до тех пор, пока я не посчитаю, что ты достаточно прониклась! И можешь меня не упрашивать и с вопросами не приставать! Соня с удивлением ответила: - Нет! Я про это не знала! И девочкам про свой проступок не рассказывала. Вы мне приказали мысленно встать на ваше место и подумать, как бы вы со мной поступили! Я и подумала! - Значит, ты слишком хорошо встала на моё место! – усмехнулась Лена. – Неплохо, правда? - обернулась она к Марии Александровне. - Да! – воскликнула та. – Можете теперь её привлекать, как независимого консультанта! - Хорошо! – подытожила Лена. – Оставляем «станок» и штрафной ужин. На завтра! И строгие наказания будешь получать, но только один раз в неделю – по субботам. Потому что они будут очень строгие! - Слушаюсь. Лена немного подумала. - Начнём, пожалуй, со следующей субботы. Не будем омрачать свидание. - Спасибо, - Соня облегчённо вздохнула. Ей, конечно, придётся несладко, но всё же не розги… - Всё! – Лена встала. – Собирайтесь в бассейн. Даша, ты можешь пока что-нибудь посмотреть. - Нет, Елена Сергеевна, спасибо! Я займусь уроками. Долгов ещё много. - Хорошо. Левченко, бери немецкий – и ко мне в кабинет. Сейчас. В кабинете Лена холодно заявила Соне: - Что же. Сегодня тебе очень сильно повезло. Девочки тебя выручили. - Да, - Соня не смела поднять глаз. - Ты прекрасно понимаешь, - усмехнулась Лена. – Мне совсем нетрудно назначить тебе розги снова. Хотя бы за твои оскорбительные мысли. Да и потом…за что угодно. - Понимаю, - тихо согласилась девушка. - Но меня впечатлил поступок девочек. Очень не хочется их разочаровывать. Они так хотели тебя от этого избавить, что… Лена усмехнулась. - Я дрогнула. Но знай, что от применения розог в твоём воспитании я отказываться не собираюсь. Пойдём-ка со мной. Лена привела Соню в санузел воспитателей и показала пластиковую трубу и замоченные в рассоле розги. - Они будут терпеливо дожидаться своего часа, - пояснила она. – И, если дашь мне повод… Сама понимаешь, пощады тебе не будет. Всё, что обещала, я выполню. Поняла? - Да, Елена Сергеевна. Не понять было трудно. Через пару минут Соня уже отвечала Лене немецкий, причём воспитатель выспросила у неё всё до последнего слова. Вместе они проработали все устные задания. Соня с удивлением отметила, что и немецким Лена владеет отлично, практически совершенно свободно. Лучше Сони, это уж точно. «Интересно, как они тут учатся? – подумала девушка, имея в виду воспитателей. – За год, что ли, всю программу колледжа проходят? Так ведь не успеть! Ещё и с такой работой!» - Неплохо! – отметила Лена в конце опроса. – Надеюсь, что с Елизаветой Вадимовной у тебя сегодня проблем не возникнет. Однако проблемы у Сони возникли. Да ещё какие!
Forum: Елизавета Вадимовна холодно и как-то очень недобро посмотрела на вошедшую в кабинет воспитанницу и усмехнулась: - Ещё не одета? Елена Сергеевна добавила? - Да, - Соня отвечала очень скромно, не поднимая глаз. Елизавета Вадимовна взяла у ученицы карточку, просмотрела и одобрительно кивнула. Затем, оставив Соню стоять у порога, начала её спрашивать, сама же стояла практически напротив и сверлила воспитанницу колючим жёстким взглядом. Спрашивала преподавательница досконально, явно пытаясь поймать Соню на каких-то неточностях. «Чего это она так? – ошеломлённо думала девушка. – Наверное, у них в «Центре» не сдать зачёт по словам – это страшное преступление!» Соне здорово повезло, что её только что тщательно проверила Елена, а то ещё неизвестно, выдержала ли бы она этот опрос достойно, хотя и была хорошо готова. Явная недоброжелательность Елизаветы Вадимовны смутила воспитанницу, к тому же, было очень стыдно стоять перед преподавателем голой. Закончив опрос, Елизавета буквально выдавила из себя: - Хорошо. Тема принята. Сделав отметку в учётной карточке, она подошла к Соне и, протягивая ей документ, сочно и презрительно произнесла: - Какая же ты всё-таки дрянь, оказывается! Соню как будто ударило током! Выронив из рук карточку, она расширенными от ужаса глазами смотрела на Елизавету Вадимовну. Девушка уже поняла – случилось то, чего она боялась больше всего. Елизавета гневно продолжала, не сводя с Сони глаз: - Я сегодня узнала о том, как ты обошлась с Лениной подругой. У меня просто слов нет! А ведь я была о тебе такого хорошего мнения, даже Лену пыталась уверить, что ты стажёр. Она в волнении покачала головой. - А ты настоящая змея! В уме тебе, конечно, не откажешь. Такое придумать и хладнокровно провернуть! А натура-то подлая! Да Елена тебя ещё очень щадит. Я просмотрела твоё «досье»! Елизавета махнула рукой в сторону компьютера. - Ты все наказания получаешь хотя бы за дело, она ничего из пальца не высасывает! А ты как поступала? Соня стояла как будто оглушённая. Не могла ни пошевелиться, ни отвести от Елизаветы глаз. - И девчонки… - Елизавета опомнилась и поправилась: - Другие воспитатели. За тебя ещё заступаются! Ей тяжело, видите ли! У неё стресс! Она уже всё осознала! Да ты за все эти четыре года так ничего и не осознаешь. Такие, как ты – непробиваемые. Ну, подожди! Елизавета перевела дух и добавила твёрдо и презрительно: - В воскресенье ты дежуришь по группе. А я – по отделению. Предупреждаю! Я заявлюсь к вам в группу с белым платочком - твою уборку проверять! Как ты делала! И мало тебе не покажется. Упоминание о белом платочке совсем подкосило Соню. Значит, Лена рассказала Елизавете Вадимовне и об этом случае! О том, как по Сониной милости Марина три дня стояла у стенки. Это был последний, сокрушительный удар, который Соне уже не под силу было перенести. Несчастная почувствовала резкую слабость, невероятное отчаяние накрыло её с головой. Соня сползла по стенке на пол, закрыла лицо руками и горько и безнадёжно зарыдала. Елизавета, которая продолжала что-то ещё возмущённо говорить, замолчала. Удивлённо взглянув на Соню, она пожала плечами, отошла от бьющейся в истерике воспитанницы и уселась в кресло. Подобного с Соней не случалось ни разу. Она не могла прекратить рыдания, крупная дрожь сотрясала всё тело, внезапно стало очень холодно. Минуты через три Елизавета уже другим, более спокойным голосом произнесла: - Ладно. Хватит. Вставай с холодного пола. Чего ты разошлась? Бью я тебя, что ли? «Лучше бы избила!» Соня нашла в себе силы ответить: «Слушаюсь», но приказ не выполнила. Просто физически не могла. Елизавета подошла к ней и, видимо, оценила состояние девушки. Она вынула из шкафа поролоновый круг, бросила его в кресло. Затем достала оттуда же тёплый махровый длинный халат. Такие халаты всегда имелись в кабинетах воспитателей на тот случай, если придётся отводить в изолятор внезапно заболевшую воспитанницу с лихорадкой и ознобом. Чтобы поднять Соню с пола, Елизавете пришлось приложить значительные усилия. Девушка понимала, что от неё хотят, но собственное тело ей не повиновалось. Вскоре Соня уже сидела в кресле, закутанная в тёплый халат и ещё сверху накрытая пледом. Елизавета заставила её проглотить таблетку с быстрым успокаивающим действием и заправила кофеварку. Воспитательница была озадачена. Начиная свой монолог, Лиза никак не ожидала от Сони такой реакции и, несмотря на свои противоречивые чувства, сейчас ей было жалко девушку. - Всё, Соня, успокаивайся, - примирительно сказала Елизавета. – Врача ведь не будем вызывать, правда? Соня испуганно помотала головой. - Тогда сама справляйся! Соня чувствовала себя уже намного лучше. Она согрелась, немного успокоилась и теперь не рыдала, а только всхлипывала, уткнувшись в салфетку, тоже выданную ей воспитателем. Елизавета поставила на журнальный столик, расположенный между двумя креслами, чашку кофе с шапкой взбитых сливок, рядом положила небольшую шоколадку, предварительно развернув. От кофе исходил восхитительный аромат. Плохого, и даже среднего кофе Елизавета у себя не держала. - Быстро выпей и съешь! – приказала воспитательница. - Но я… - Попробуй ещё со мной поспорить и не подчиниться! – грозно воскликнула Елизавета. – Ну что, рискнёшь? Она сердито смотрела на побледневшую Соню. Обессиленная воспитанница смогла только отрицательно покачать головой и взяла в руки красивую розовую чашку. - Я знаю, что ты не ешь сладкого, - уже спокойней проговорила Лиза. – Но сейчас это – лечебная мера. Кофе поднимает тонус, а глюкоза помогает снять стресс. У тебя же мама – врач. Ты должна это знать! Соня сделала несколько глотков и откусила от шоколадки. Она не ела ничего сладкого с первого дня пребывания в «Центре», даже уже начала забывать его вкус. Сейчас девушке и правда стало намного лучше, она с облегчением почувствовала, что уже может говорить. - Елизавета Вадимовна, – начала она. – Пожалуйста, простите меня за такое поведение. Я не нарочно, честное слово! Просто ничего не могла с собой поделать. - Ладно! – немного ворчливо ответила Лиза. – Я слишком внезапно на тебя налетела. Могу понять. - Нет! Совсем не внезапно! – горячо ответила Соня. – Я всё это время каждую минуту подобного ожидала. Я знала, что когда о моём поступке узнают все воспитатели, то многие отреагируют именно так! И будут правы! С Инной Владимировной и Светланой Петровной мне просто повезло. Даже не знаю, почему они меня поддержали. Но всё, что вы говорили – правда! Так всё и есть! Только… - Соня опять всхлипнула. – Я не совсем непробиваемая, честное слово! Елизавета усмехнулась. - Раз ты этого ожидала, то почему устроила истерику? – насмешливо спросила она. - Я поняла, что всё кончено, - тихо ответила Соня. – Всеобщего презрения мне не вынести. - Елизавета Вадимовна! – горячо продолжала она. – Вы знаете, как тяжело это испытывать даже только от Елены Сергеевны? А ведь я ничего, совсем ничего не могу поделать! Я давно уже ужасно сожалею о своём поступке! Ещё до того, как всё это случилось, я поняла, что поступаю жестоко и недостойно, и решила всё изменить. Я страшно себя виню, и очень за Марину беспокоюсь. Я упросила Елену Сергеевну передать ей мои извинения, Марина ответила, что не сердится, но я сама на себя сержусь! И я в отчаянии, что Марина не поправляется. Из-за меня! И лучшие врачи ничего не могут сделать! А Елена Сергеевна… - Соня в отчаянии закрыла лицо руками, - меня просто ненавидит. И здесь я тоже ничего не могу изменить. Ничего! Как я не стараюсь! - Соня, а чего же ты ожидала от Елены Сергеевны, интересно? Меня это не так близко касается, но и я страшно возмутилась, узнав о твоём поступке. А вот если бы кто-то подобным образом обошёлся с близким мне человеком! Елизавета в волнении покачала головой. - Соня, я не уверена, что вообще смогла бы такое простить. Хоть когда-нибудь. - Елизавета Вадимовна! По лицу Сони уже опять потоком текли слёзы, салфетка быстро промокла насквозь. - Ну, как мне искупить свою вину? Как? Тем более, находясь здесь? Я не знаю! А Елена Сергеевна меня и слушать не хочет. Велела больше вообще не заговаривать на эту тему, под угрозой карцера! - Вопрос сложный, - серьёзно ответила Лиза. – Я тоже не знаю. - Вы можете все меня презирать! – не успокаивалась Соня. – Но я и сама себя презираю. Я и так не могу с этим жить! Она опять разрыдалась. - Давай, либо ты рыдаешь, либо мы дальше разговариваем, – строго сказала Лиза. – Что-нибудь одно! Соня кивнула и быстро вытерла слёзы ладонью. - У меня возникали мысли, что не всё в этой истории так просто и однозначно, - задумчиво проговорила Елизавета. – Я невольно пытаюсь придумать тебе какие-то оправдания. Может быть, у тебя были особые причины так поступать? Возможно, Марина тебя своим поведением на это провоцировала? Или Лена чего-то не договаривает? - Нет, - Соня обречённо покачала головой. – Марина вела себя потрясающе. Она очень умная и классная девчонка! Сразу поняла, что я решила её использовать, как орудие мести, и видела, что меня уговаривать бесполезно. Она и не пыталась! А, самое главное, Елене и маме ничего не рассказывала! Лене пришлось узнавать всё через куратора, представляете! А я-то рассчитывала, что она будет ей жаловаться, и очень активно. Вот в той истории с белым платочком, знаете, как получилось? Я же действительно всё время к Марине придиралась, правильно вы сказали – вину из пальца высасывала! У меня ещё две девочки под надзором жили. И они, и помощница моя – Аня, просто поражались! Аня, конечно, Маринке сочувствовала, и пыталась на меня повлиять, но я стояла на своём насмерть! В Марининой уборке я всегда находила изъяны. А в тот раз говорю ей: - Пойдём проверим, как ты убрала на кухне! А она смотрит на меня таким понимающим взглядом и отвечает: - Соня! Давай не будем тратить время! Наказывай меня сразу! Ну, я и взбесилась! Схватила этот белый платок, всё-таки потащила её на кухню. Ткнула носом в эти пылинки! Выпорола очень строго. А потом говорю: - Раз ты смеешь умничать, будешь стоять три дня у стены и думать над своим поведением! Так мы с Мариной «Дни независимости Новопока» отметили. Она стояла, а я за ней наблюдала и наказывала её беспощадно за каждое движение. Соня сидела вся пунцовая от стыда, со слезами на глазах. Лиза удовлетворённо произнесла: - Это уже лучше, чем я думала. Значит, ты так наказала Марину не за плохую уборку, а за дерзость! И не хладнокровно, а в состоянии аффекта! - Вы думаете, это меня оправдывает? – Соня покачала головой. – Нет, Елизавета Вадимовна. Потом я продолжала пользоваться этим платочком уже вполне хладнокровно. Маринка, бедная, не знала, какими моющими средствами пользоваться, да и бесполезно всё было. Понятно, что к белому что-нибудь, да пристанет! Но больше она мне ничего не говорила. Покорно каждый день шла со мной на кухню, смотрела на платок – и сразу в мой кабинет. Порку получать. Конечно, переживала очень, это было видно, но всё про себя. Губы дрожали, слёзы едва сдерживала. Я ведь её не щадила! Наказывала всегда…беспощадно. Как я потом высчитала, именно в это время у Марины и сердце начало болеть. Теперь-то я всё понимаю! Она и со мной не могла поговорить, знала, что бесполезно! И Лену с мамой не хотела расстраивать, молчала, как партизанка. А я ведь не только к этой кухне придиралась, и другие нарушения выискивала. И она знала, что ей ни за что не оправдаться! Ей очень плохо приходилось! Так что, Елена Сергеевна полностью права. Только я во всём виновата! А Марина, я видела, на меня не злилась! Она всё понимала, прямо насквозь меня видела, и молча всё сносила. Меня такое покорное поведение сначала бесило, потом я это оценила, но продолжала поступать по-своему, из упрямства. К тому же, Лена уже всё узнала, стала мне звонить, и приезжала просить за Марину. Мне это сначала было как бальзам на душу! Но постепенно стало как-то очень не по себе. И я подумала – всё, хватит! Надо это заканчивать, оставить девчонку в покое. Но в тот раз, Елизавета Вадимовна, когда Марине плохо стало, я её наказывала как раз за дело. Она тройку по химии получила. Чётко по своей вине. И вот так всё получилось! - Но как ты могла использовать живого человека как орудие мести? Я ещё понимаю, если бы к тебе сама Лена под надзор попала! - В этом-то и вопрос! – воскликнула Соня. – Как смогла? Да я сейчас и сама этого не понимаю! Очень хотелось хоть как-то Лену прижать, хоть немного сделать ей больно! Другой возможности у меня всё это время не было. - Соня, да что же Лена тебе такого сделала? - Елизавета Вадимовна! Мне стыдно! Но сейчас я поняла, что особенного – ничего! Началось всё вроде бы с мелочи. Отношения у нас с Леной как-то сразу не сложились, ещё с восьмого класса. Два лидера, обе с амбициями, вечная конкуренция… А летом после девятого класса я на Елену обиделась жутко! Прямо возненавидела! Думала, что никогда ей этого не прощу. Из нашей параллели 20 человек должны были ехать по обмену во Францию, на месяц. Из них – два лидера. Главная, конечно, Лена. Она же у нас “француженка”, говорила уже тогда совершенно свободно! Но я по всем показателям была на втором месте! С французским у меня тоже неплохо, и лидер сильный! По справедливости – я должна была поехать, именно меня на “Совете” и выдвинули. А Лена выступила против! Категорически! Открыто! Сказала, что раз у нас напряжённые отношения – мы не можем на такое важное мероприятие ехать вместе. А ведь я к ней заранее подходила и пыталась убедить меня взять. Говорила, что всё будет нормально, что я без проблем буду ей подчиняться, как старшей группы. А Лена сказала: - Нет, Соня! Я буду против. Мы с тобой несовместимы! Подчиняться ты сможешь только через силу. Я буду постоянно ожидать от тебя какой-нибудь “гадости”. И она всех в этом убедила. Послали другого лидера. Соня помолчала. - Сейчас-то я понимаю, что она была полностью права. Но тогда - было так обидно! И когда Марина ко мне попала – я сразу про это вспомнила, хотя уже много времени прошло! - Детский сад какой-то, - проворчала Елизавета. – Соня, это разве причина? - Нет, конечно! – Соня покраснела от досады. – Но это ещё не всё. Если честно – она меня и в десятом классе просто достала! Лену выбрали председателем «Комитета по защите прав поднадзорных». - Что??? – У Елизаветы глаза на лоб полезли. – У вас был такой «Комитет»? - В колледже уже не было, - слегка улыбнулась Соня. – А в школе – да, был! - Когда я училась, у нас и в школе ещё ничего подобного не придумали, - пробормотала Лиза. Внезапно она расхохоталась: - Вот это здорово! Если бы у нас был такой «Комитет», меня бы постоянно там прорабатывали! Она посмотрела на Соню уже более доброжелательно. - Я начинаю понимать. У вас с Леной разные методики. Совсем! Соня кивнула. - Мы с тобой вполне можем поговорить, как коллеги, - улыбнулась Елизавета. Её настроение явно улучшилось. - Твой стиль работы, наверное, более близок к моему, так? - Похоже, да, - опять кивнула Соня. - Я сторонник более строгого отношения. Раз попали под надзор – надо расплачиваться! А Лена утверждала, что если помогают минимальные меры, то более суровые не нужны! Причём, больше ни от кого ко мне претензий не было! Наоборот, я очень сильным лидером считалась. Результаты у меня были отличные, и не жаловался на меня никто в этот её “Комитет”! Да, я со своими поднадзорными строго поступала, спуску им не давала, поблажек не делала, но всё было в рамках, без злоупотреблений. Но Лена прицепилась ко мне и в покое не оставляла! Сама, по своей инициативе, разные инспекции устраивала! Девчонок моих поднадзорных постоянно выспрашивала, жалобы собирала. На советах лидеров пыталась всем доказать, что я поступаю неправильно. Хотя всё, что я делала, всё было по инструкциям! Почти… - Почти? – Елизавета усмехнулась. – Мне это знакомо! Сама на таких «почти» несколько раз попадалась! Лена в чём-то вывела тебя на чистую воду? - Да, - вздохнула Соня. – Я наказала поднадзорную девушку не в кабинете, под камерами, а в своей личной комнате. - А за это, дорогая, могла из лидеров вылететь! – назидательно сказала Лиза. - Да никто бы и не узнал! – горячо воскликнула Соня. – Эта девчонка под предупреждением ходила, за серьёзное нарушение её могли из-под надзора прямо в «Центр» отправить! А она без разрешения со своим парнем созвонилась и самовольно на свидание удрала после уроков! А потом слёзы проливала, на коленях меня упрашивала её пощадить и руководству не докладывать! Ну, я ей и сказала, что не доложу, но наказание она получит не по инструкции. Нешуточное. Отвела её в свою комнату, привязала к кровати и…ну, Елизавета Вадимовна, так хотелось настоящую порку этой вертихвостке выдать, по полной программе, до слёз, соплей и воплей о пощаде… А не те жалкие 50 ударов, что по инструкции положены. - Садистка! – удовлетворённо и совсем без всякого осуждения заметила Лиза. Соня беззащитно улыбнулась, но тут же снова погрузилась в воспоминания. - А на следующий день Елена заявляется с неожиданной проверкой! Конечно, ей эту дурочку расколоть ничего не стоило! Да она ещё любую неправду за версту чует! Представляете, как она рада была меня подловить? - Соня, Лена просто честно исполнила свой долг! – пафосно сказала Елизавета. - Да, но никто её не просил… Соня в отчаянии махнула рукой. - Эта проверка была внеплановой, чисто по её инициативе! А меня за это нарушение… Она замолчала, собираясь с силами. - Да говори уж, чего там, - улыбалась Лиза. – Наверное, выпороли тебя хорошенько? Так же строго, как ты свою поднадзорную? - Да! – воскликнула Соня. – Публично, на «Совете лидеров»! Перед всеми! И уже тише добавила: - До сих пор не могу это забыть! Стыдно было…ужасно! - Лена порола? – деловито поинтересовалась воспитательница. - Нет! – выдохнула Соня. – Одной выпускнице зачёт надо было получить по спецметодике. Вот она и постаралась. - Ты вопила? – продолжала допрос Лиза. - Ещё чего! – громко возмутилась Соня и тут же, спохватившись, сбавила тон. - Нет, я даже боли особо не чувствовала, от стыда и злости не знала, куда деваться. Тогда и решила, что Ленке я непременно отомщу! Чего бы мне это не стоило! А не вышло! Лена вскоре исчезла из школы, и никто не знал, куда. Куратор общими фразами о переводе отделывалась. Пришлось мне с этим смириться. И вот, уже в колледже, ко мне вдруг Маринка попадает. Как подарок судьбы! Я прекрасно знала, что они всегда были лучшими подругами. Ну, вот тут немного крышу у меня и снесло. Соня вздохнула и замолчала. - Понятно, - протянула Елизавета. - Соня, но и это не причина для такой мести! Она нахмурилась и продолжала задумчиво: - Я пытаюсь поставить себя на твоё место. Здесь, в “Центре”, мы тоже все по-разному работаем. Если бы Лена придиралась к моим методам, делала бы мне замечания, пыталась настроить против меня коллектив и руководство... Лиза задумалась. - А она пытается? - с интересом спросила Соня. - Нет, что ты! - усмехнулась Елизавета. - У нас это не принято. Каждый работает по своей методике, но, не отступая от инструкций. А Лена вообще очень тактично себя ведёт. Она же у нас самая молодая из «ответственных». - Нет, Соня! – решительно заявила Елизавета. - Как бы я, предположим, на Лену не сердилась, но, если бы Марина вдруг оказалась в моей группе – я бы с ней так не поступала! Это точно! Лиза опять улыбнулась. - А вот, если бы у нас организовали такой «Комитет», Лена, конечно, первая бы в него вступила! И Светлана, и Вероника вместе с ней! Немного помолчав, она добавила: - Лену, несомненно, ждёт блестящая карьера. Когда она начала работать «ответственной», мы подшучивали над её «щадящей» методикой. Но она твёрдо гнёт свою линию и убеждает действием! Группа - то ваша за полгода почти всех обошла. Хотя, конечно, тут не только в её методике дело, а ещё и в ней самой. - Да, это точно, - согласилась Соня. – Знаете, почему я ещё на неё злилась? Она со своими поднадзорными носилась, как курица с цыплятами! А ведь всегда, хоть на пару очков, но меня во всём обходила. А я тогда такая тщеславная была!
Forum: Соня опять покраснела. - Чего там! Девчонка шестнадцатилетняя. Но мне так было обидно! Лена – бесспорный лидер. Всегда! И ещё на меня постоянно наезжает! А я тоже лидер, тоже сильный. Но… Только на втором месте! Я никак не понимала, чем она берёт? Её поднадзорные всегда и свободой большей пользовались, чем все остальные, и наказывала Лена их не так строго. А при подведении итогов – Лена лучшая! Всегда! Соня помолчала. - Я только сейчас начинаю понимать, почему так происходило! Когда сама стала её воспитанницей, и наблюдаю «изнутри» за её работой. - И что же ты поняла? – с внезапно вспыхнувшим интересом спросила Елизавета. - Точно я объяснить не могу. Только суть. Елена девчонкам сочувствует, каждую уважает, и в каждую верит! Соня усмехнулась: - Кроме меня, конечно! У неё изначально к ним отношение другое. Не как к преступникам, а, скорее, как к случайно совершившим ошибку. При этом Лена держит группу очень даже твёрдо. Но девчонки не просто боятся наказаний, они не хотят её разочаровывать! И так же с дежурными воспитателями в нашей группе. Девочки больше переживают, чтобы к ним отношение не изменилось. Вот, Наташа Леонова знаете, как расстраивалась, когда Инна Владимировна стала к ней чуть холоднее, чем обычно после наказания за неаккуратность. Она мне сказала, что лучше бы ещё одного «строгача» вытерпела, только бы Инна перестала на неё сердиться. Я к такому не привыкла! Мои «поднадзорные» совсем не так себя вели. Я их «давила» строгостью и суровым отношением. Они меня боялись! И дисциплину соблюдали, и учились хорошо, но вот этого момента не было. Из-за моего отношения они точно не переживали! И мне, честно говоря, было всё равно. А тут – я и сама этому поддаюсь. От Лены наказания готова выносить, а презрение – ну никак! Инна Владимировна на меня в субботу хмуро посмотрела – я была уже в панике! Сама себя не узнаю! - Понятно. Всё это так. Но что-то здесь всё же не складывается… Лиза задумалась и внезапно резко спросила: - Послушай, моя красавица, а Лена, случайно, парня у тебя не уводила? Соня ошеломлённо смотрела на воспитательницу расширенными глазами, по её лицу медленно разливалась бледность. - Ладно! – Елизавета довольно улыбнулась. – Это не моё дело, и выпытывать я у тебя ничего не буду. Она посмотрела на часы и с сожалением заметила: - Скоро ужин. Тебе пора вернуться в группу. Мы очень плодотворно побеседовали, но у меня остались ещё вопросы, и довольно важные. Я думаю, что в ближайшие дни мы с тобой встретимся ещё раз. Соня уже успела придти в себя. Она быстро встала, сняла халат, аккуратно сложила его и, прижимая к груди, горячо проговорила: - Елизавета Вадимовна! Спасибо вам большое за такое ко мне отношение. Я же понимаю: вы могли сразу отправить меня в изолятор, и я бы не скоро оттуда вышла! Спасибо, что пожалели меня и не поступили так. - А в мои планы это не входило, - Лиза тоже встала и внимательно смотрела на девушку. – Мне хотелось с тобой поговорить и сделать свои выводы обо всей этой истории. - И… вы сделали? – с замирающим сердцем спросила Соня. От волнения она судорожно вцепилась в халат. - Сделала, - кивнула Елизавета. – Соня! Да положи ты этот халат! - улыбнулась она. - Слушаюсь. Девушка поместила халат в кресло, но теперь она не знала, куда девать руки, и смотрела на Елизавету Вадимовну с тревогой. Для неё было очень важно, что сейчас скажет воспитатель. - Ты поступила очень некрасиво. И это ещё очень мягко сказано, - начала Лиза. – Никаких заслуживающих внимания оправданий у тебя тоже нет. Согласна? - Да. Полностью, - тихо проговорила Соня. - Но, поговорив с тобой, я решила, что всё-таки ты не безнадёжна. Мои коллеги правы: ты меняешься, и шанс тебе дать необходимо! Я не буду тебя преследовать. Но и только! Больше ничего обещать не могу. Как тебе искупить свою вину перед Леной – я не знаю. Могу только предположить, что, пока Марина полностью не поправится, ты никак не оправдаешься и Лену не смягчишь. Бесполезно даже заговаривать с ней об этом! Только хуже будет. Тебе остаётся только надеяться на благоприятный исход и быть скромной. Вот и всё. А теперь – иди. Елизавета подписала Соне пропуск и проводила её до выхода из спальни. Остальные воспитанницы 204-ой группы вместе с Марией Александровной возвращались из бассейна. Бассейн соединялся с основным зданием «Центра» крытым переходом, поэтому верхнюю одежду надевать необходимости не было. На занятие группа пришла строем, как положено, но сейчас Мария Александровна разрешила воспитанницам идти «вольно». Настроение у всех было хорошим. Воспитательница, пока с девочками занимался тренер, тоже плавала в отделении для сотрудников, соответственно, она тоже получила приятную передышку в разгар напряжённого рабочего дня. Девушки шли даже не строем, а плотной кучкой, обступив воспитателя. - Молодцы, девчонки! – говорила им Мария Александровна. – Перевести сертификаты на Соню – это вы здорово придумали. Лучшего для неё вы сделать не могли. - Мария Александровна, - решилась спросить Юля. – Как вы считаете, можем мы ещё что-нибудь предпринять, чтобы как-то смягчить эту ситуацию? Может быть, нам всем вместе Елену Сергеевну попросить, чтобы она Соньку простила? Мария Александровна резко остановилась. Девушки выжидательно смотрели на неё. - А вы, что, знаете, в чём дело? – удивлённо спросила воспитатель. - Мы с Галей знаем, - кивнула Юля. – А остальные – в общих чертах. Мария Александровна разволновалась. - Даже не вздумайте вмешиваться! – воскликнула она. – Ни в коем случае! И не заикайтесь Елене Сергеевне об этом, сейчас очень неблагоприятный момент! И Соне не поможете, и на себя навлечёте нешуточные неприятности. Я понимаю, вы за неё переживаете, но Елена Сергеевна имеет полное моральное право так поступать с Соней. Она сама решит, когда её простить. А вы можете только помочь Соне советами, чтобы она нарушений не допускала. Делитесь с ней своим опытом! Поддерживайте! Будьте к ней повнимательнее. Вот, как, например, получилось, что Соня двух таких важных инструкций не знала? Юля! Ты её «шеф»! Могла бы ей объяснить и проконтролировать! - Да, вы правы, - виновато согласилась Юля. - Ладно. Не переживайте. Со временем всё наладится! – ободрила воспитанниц Мария Александровна. Некоторое время все шли молча. - Мария Александровна, - подала голос Вика. – Мы в рекламе видели, что завтра в Большом концертном зале группа «Антураж» выступает с новой программой. Вы, случайно, не идёте? «Антураж» - рок-группа, которая очень нравилась почти всем девушкам, а Вика просто была её фанаткой. Девочки знали, что Мария Александровна тоже любит эту группу. Периодически воспитательница приносила своим подопечным диски с их новинками. - А то! – довольно отозвалась Мария Александровна. – Конечно, иду. Билеты давно уже взяты. У тебя какие-то пожелания? - Мария Александровна! – умоляюще произнесла Вика. – Они только что приехали из Франции! А диски с записями этих выступлений обещали завтра, в Большом концертном продавать. Пока только там! Пожалуйста, привезите нам! - Привезу, - согласилась воспитатель. - И программку завтрашнего концерта! Пожалуйста! - Программки опять всем привезти? Знаете, как на меня в прошлый раз смотрели, когда я десять программок покупала? Вспомнив удивлённое лицо билетёрши, Мария Александровна рассмеялась. - Мне не надо, - сказала Наташа Леонова. - Хорошо. А тебе я привезу «Иоланту» Чайковского. Прямая запись из Большого оперного. Хочешь? - Конечно! Спасибо! Лиза Быстрова на протяжении этого разговора периодически поглядывала на воспитателя испытующе. Решившись, девушка спросила: - Мария Александровна! А с кем вы на концерт идёте? Если не секрет? Воспитанницы замерли. Спрашивать о таком воспитателя – это было очень смело, но Лиза обычно знала, что делала. Мария Александровна с усмешкой передразнила: - «С кем на концерт идёте?» Скажи уж прямо, что тебя интересует моя личная жизнь. Интересует? - Ну… - замялась Лиза. – Простите за мою нескромность, но… Конечно, интересует! – быстро выпалила она конец фразы. - А я могу и сказать, - легко согласилась воспитатель. – Идём мы, конечно, компанией. Но, в том числе, и мой друг. Зовут Даниил, ему 23 года. Заочно учится в педагогическом, как и я. На втором курсе. Ещё что-то интересует? Мария Александровна с улыбкой и вполне доброжелательно смотрела на девушек. - А где он работает? – спросила Даша. - В «Центре перевоспитания для студентов естественнонаучного колледжа». В нашем районе. Дежурным воспитателем, на четвёртом курсе. - Ничего себе, - ахнула Вика. – Вы коллеги! - Да! И работаем по одному графику. Видимся в свои выходные, через день. Очень удобно! Поэтому я и работаю все эти годы дежурным воспитателем, не перехожу в «ответственные». Одного воскресенья нам было бы недостаточно! - Мария Александровна! А сколько времени вы знакомы? – нетерпеливо спросила Наташа Леонова. - Три года. - Но… ведь вам уже есть двадцать один? - Конечно, - улыбнулась воспитатель. - Значит, вы ещё проверяете свои чувства? Ведь вы уже могли пожениться! Наташа на самом деле была уверена, что вступать в брак можно было бы и в гораздо более юном возрасте, не будь в Новопоке таких законов. А выжидать, уже достигнув совершеннолетия, казалось ей очень странным. Сама Наташа впервые влюбилась в 17 лет, и полагала, что уже вполне готова к семейной жизни. Несмотря на то, что девушка оказалась за половую связь в «Центре», она считала, что выйдет замуж вскоре после освобождения. У неё не сохранилось таких отношений со своим другом, как у Юли, но Наташа не сомневалась, что с выбором спутника жизни у неё проблем не возникнет. - Уже не проверяем! – опять улыбнулась Мария Александровна. – Наша свадьба назначена на конец апреля. Май и июнь я в отпуске, затем возвращаюсь к вам до конца лета. Ну, а потом, девочки, мы с вами расстаёмся. Перехожу на третий курс, и не смогу здесь пока работать. К моему большому сожалению! - Вы уходите? И уже в сентябре вас не будет? – воскликнула Вика. - Да. С третьего курса можно учиться только очно, вы же знаете. Буду работать в «Межвузовском Центре перевоспитания» - по ночам или воскресеньям. А сюда собираюсь вернуться после окончания института. Но вы к тому времени, я очень надеюсь, будете уже не здесь! А на свободе. - А если кто-то решит поступать в наш педагогический – вполне можем там увидеться. - Ой, Мария Александровна, - испугалась Юля. – Но мы надеемся до института уже выйти из «Центра». У нас же только у Сони срок ещё не закончится! - Юля! – укоризненно покачала головой воспитатель. – Увидеться же можно не только в «Центре»! А просто в институте! Это вы здесь живёте закрыто! А в обычных учебных заведениях активная студенческая жизнь! Ведь ты собиралась в педагогический, правда? И Галя, и Наташа Леонова! И Даша! Девушки кивнули. - И ещё, кажется, Настя? Мария Александровна посмотрела на девушку. - Нет. Я в университет, на филологический. - Тоже хорошо. С вами-то, девочки, мы будем на разных курсах. Вы на первом, я на пятом. А вот с Еленой Сергеевной и Инной Владимировной с третьего курса вполне сможете пересекаться – на тех же лекциях, например. - С третьего? – переспросила Юля. - Скорее всего. Имея такую работу, мало кто идёт на очное обучение с первого курса. Хотя – разные бывают обстоятельства! Девочки были одновременно и растроганы, и растревожены этим разговором. Им было приятно, что Мария Александровна так открыто с ними поговорила. Такое случилось впервые! Но все расстроились из-за того, что она собирается уходить из «Центра». К Марии Александровне девушки привыкли. Да и относилась она к воспитанницам очень даже неплохо! - Не переживайте! – попыталась ободрить их Мария Александровна. – Главное, чтобы у вас ответственный воспитатель не сменился. А уж Елена Сергеевна вас в обиду не даст - дежурного воспитателя на моё место будет очень тщательно подбирать. Без её согласия руководство никого не назначит!
Forum: Когда Соня вернулась в группу, остальные воспитанницы были уже там. До построения на ужин оставалось десять минут. Мария Александровна внимательно оглядела Соню: - Ещё успеешь посетить санблок. Тебе это необходимо. Ступай немедленно, а потом можешь одеться. Соне, конечно, именно так и следовало поступить. Но Юля с Галей сразу взволнованно стали её расспрашивать об уроке немецкого. Соня начала рассказывать, увлеклась (ведь рассказать-то было о чём) – и время оказалось упущено. Её подруги были поражены таким поворотом событий. - Ну, Сонька, тебе повезло! – воскликнула Юля. – Если ещё и Елизавета Вадимовна решила бы на тебя наехать – это было бы ужасно! Она-то как раз полностью «без комплексов»! Может и с белым платочком заявиться, как обещала, и за несуществующую вину наказать, и унижать постоянно. В итоге Соня едва успела одеться, и решила привести себя в порядок сразу после ужина. Лена в это время в кабинете закончила занятие с Катей Вересовой. Сегодня она была очень недовольна своей ученицей. - Ты перестала стараться! – эмоционально внушала она Кате. – У тебя по-прежнему с произношением беда. Без твоих серьёзных усилий я тебе ничем не помогу! Ты должна вообще плеер не снимать, постоянно французскую речь слушать. А ты этим пренебрегаешь! Я у Светланы Петровны две недели выпросила, чтобы она тебя не наказывала за французский! Неделя уже прошла. А сдвиги незначительные! Катя, в чём дело? - Простите, Елена Сергеевна! – девушка выглядела смущённой. – На меня столько всего навалилось! Всё так сложно. У меня и по другим предметам проблемы, и «Правила» не получается чётко соблюдать. Я не знаю, за что хвататься! - Не ври! – резко возразила Лена. – Светлана Петровна с тобой активно работает. У вас индивидуальный план для тебя разработан, которому ты должна следовать. Неукоснительно! А ты сама не хочешь! Если не исправишь произношение – я тебя не аттестую по французскому вообще! Учитывая, что у тебя и по другим предметам не блестяще – вылетишь из колледжа, пойдёшь в профессиональную школу. Произношение исправить любому студенту колледжа под силу! А если не получается, значит, вообще не будешь специалистом. Да, по тестам ты прошла в колледж и уже больше года проучилась. Но только одних способностей мало! Нужно ещё и самой стараться. А если стараться не хочешь – так нечего тебе здесь делать! Вызываем твоих родителей, сообщаем решение педагогической комиссии – и переводим в «Центр перевоспитания профшколы». Катя побледнела. Такая перспектива её напугала. - Простите, Елена Сергеевна! Я буду стараться! - Вот и старайся! А за сегодняшний урок выставляю тебе двойку. А со Светланой Петровной поговорю – лично её попрошу сегодня тебя наказать построже. Чтобы до тебя получше дошло! Имей в виду: больше я за тебя перед ней не заступаюсь. Оснований нет! Катя ушла очень расстроенная. Лена тут же позвонила Светлане и ввела её в курс дела. - Лена! – недовольно заметила Света. – Я же тебе сразу говорила: не надо было с ней либеральничать. Я эту красавицу уже раскусила – с ней можно пока только «кнутом». По-другому она, к сожалению, не понимает! - Света, но в первые дни Катя старалась, - оправдывалась Лена. - Да её надолго не хватает! – воскликнула Света. – Натура такая! Попробуем сейчас за неё взяться серьёзно, но, честно говоря, не удивлюсь, если в итоге её придётся из колледжа отчислить. *** Когда воспитанницы вернулись после ужина в спальню, Лена сразу завернула Соню в кабинет. Прямо из строя! Стоя у двери, девушка напряжённо смотрела на воспитательницу. Ничего хорошего она не ожидала. У Лены зазвенел мобильный, раскрыв его, она опустилась в кресло, не выпуская Соню из виду. - Да, Лиза! У Сони замерло сердце: она очень испугалась, что разговор сейчас пойдёт про неё. Однако Лена продолжала каким-то необычно тихим и расстроенным голосом: - Я поняла. В восемь тридцать. Лиза, а что ты решила? Ты можешь сказать? Каких мер будешь требовать? Выслушав ответ, Лена на какую-то секунду очень заметно помрачнела, но тут же взяла себя в руки. Наконец, она закончила разговор и повернулась к Соне. - Я хочу проверить твой внешний вид! – властно сообщила она. – Раздевайся! - Слушаюсь, - быстро ответила Соня. «Конечно! По-другому не могло и быть. Это не случайно! Она всё подмечает! – мелькали мысли. – Но не слишком ли много для сегодняшнего дня?» Воспитанница уже поняла, что её ждут очередные, и очень серьёзные неприятности, но решила попробовать избежать хотя бы позора. - Елена Сергеевна! – виновато произнесла она. – А можно я не буду раздеваться? Я и так могу признаться: у меня есть нарушения по внешнему виду. Я перед тем, как одеться, не приняла душ, хотя это было необходимо. - Я знаю, - Лена спокойно пожала плечами. – Прекрасно видела, чем ты занималась эти 10 минут. Болтала с подружками! Верно? Поэтому я тебя сейчас и вызвала. И как ты объяснишь своё поведение? - Елена Сергеевна, простите! – голос Сони от волнения дрожал. – Девочки начали меня спрашивать, как прошёл урок, а у меня не хватило твёрдости, чтобы не ответить им и уйти в санблок! Твёрдости и силы воли! У меня состоялся очень насыщенный разговор с Елизаветой Вадимовной, я была под впечатлением. Соне очень хотелось как-то оправдаться и, хотя она и понимала, что бесполезно, но продолжала торопливо и эмоционально говорить: - Так хотелось с ними поделиться! Ведь сегодня больше у меня времени бы не было. Ужин, уроки, а потом мне «на колени» идти… Простите, я проявила слабость. И… грубо нарушила «Правила», я понимаю! - Понимаешь, - задумчиво протянула Лена. Соня про себя отметила, что Лена какая-то не такая: похоже, что чем-то расстроена. Соня ожидала от неё совсем другой реакции, примерно такой, как сегодня на отчёте. Лена по-прежнему сидела в кресле и спокойно смотрела на вытянувшуюся перед ней «смирно» воспитанницу, причём смотрела без обычного презрения, а с оттенком удивления. - Я не уверена, Соня, что ты всё понимаешь, - продолжала она. – Ты прекрасно знаешь, как я воспринимаю любую неаккуратность. Воспитанница виновато кивнула. - И знаешь о моём особом к тебе отношении. Ты должна была догадываться, что я глаз с тебя не спускаю! Лена встала с кресла, подошла к провинившейся и встала прямо напротив изрядно струсившей девушки. - Всю неделю ты помнила об аккуратности, чётко всё соблюдала, в санблок постоянно бегала. Ты знаешь, что я в любой момент могу тебя проверить. Почему же сегодня позволила себе расслабиться? «Что это с ней? – недоумевала Соня. – Спокойно читает нотацию? Давно бы уже содрала с меня одежду, подвергла унизительному осмотру – и водворила на кушетку!» - Соня – ты лидер! – не успокаивалась воспитательница. - Вспомни – ведь от «поднадзорных» мы тоже аккуратности требовали. Неужели ты в своей работе не чувствовала, когда надо провести проверку? - Чувствовала, - согласилась Соня. – Конечно! - А почему во мне сомневаешься? Я же была в кабинете! – Лена кивнула на прозрачную стенку. – Ты думала, я не замечу, что тебе надо посетить санблок? И не замечу, что ты этого не сделала? - Знаешь, Сонь, - как-то очень уж просто, почти по-дружески сказала Лена. – Я, конечно, никаких тёплых чувств к тебе не испытываю, но и страдания твои меня не радуют, как ты, возможно, полагаешь! Лена немного подумала. - Нет, не совсем так. Конечно, я получаю некоторое удовлетворение, когда тебя наказываю, ведь таким образом ты частично искупаешь свою вину. Но ты воспитанница моей группы, и я бы предпочла, чтобы у тебя не было нарушений! Ты, действительно, можешь сильно облегчить свою жизнь. Моё моральное отношение к тебе вряд ли изменится, но это ты переживёшь! А вот наказаний избежать можешь запросто. И я не понимаю, почему ты этого не делаешь? Соня по-прежнему находилась в некотором недоумении. Она побледнела и смотрела прямо в глаза воспитательнице, не решаясь отвести взгляд. - Да, я с самого начала приняла решение относиться к тебе очень строго и наказывать сурово! Лена, наконец, перестала гипнотизировать Соню взглядом, отошла от неё и теперь неторопливо прохаживалась по кабинету. - Но только за реальные проступки! Выискивать несуществующие нарушения, как ты делала, я не собираюсь. Ведь именно так я и поступаю! - Да, - согласилась Соня, которую сильно смущал такой поворот в разговоре. - Через три недели пребывания в «Центре» лидера твоего уровня вообще не должны наказывать! – твёрдо заявила Лена. – Если, конечно, воспитатель специально не ставит перед собой такой цели. Но я-то не ставлю! Ты уже должна жить без нарушений. Это возможно, я абсолютно точно знаю! Соню возмутила такая безаппеляционность. - Елена Сергеевна! – решилась она возразить. – Извините, но как вы можете знать точно? И Светлана Петровна мне то же самое сегодня сказала! - Правильно. Она тоже знает, – усмехнулась Лена. - Да я только здесь поняла, что ничего нельзя знать точно, пока не испытаешь на себе! – взволнованно воскликнула Соня. Она разволновалась, раскраснелась. Лена взглянула на воспитанницу с интересом. - Это ты абсолютно верно заметила, - согласилась она. Походив ещё немного по кабинету, опять посмотрела на Соню, словно на что-то решаясь. Наконец, подошла к ней почти вплотную и проговорила: - Что же! Возможно, тебе будет полезно это узнать! Она решилась. То, что Лена собиралась сейчас сообщить Соне, должно было кардинально встряхнуть девушку, а, возможно, даже изменить всю её жизнь! Лена прекрасно осознавала, что её опальная воспитанница слишком внутренне подавлена. Чрезмерная строгость, жестокие наказания и презрение не способствуют быстрой адаптации, в этих условиях Соне трудно справляться с режимом, и трудно ожидать от неё безупречного поведения. А, поскольку Лена думала об интересах своей группы, да и своих собственных - это уже начинало беспокоить воспитательницу. Девчонок наверняка выбивает из колеи такая суровость и строгость их воспитателя по отношению к Соне. А сейчас, когда воспитанницы решили добиваться первого места, общий настрой в группе должен быть позитивным. Да и Соня могла бы оказать группе неоценимую помощь, а постоянно сама совершая нарушения и получая непосильные наказания, она не сможет ничего сделать! Лене приходилось бороться с собой. С одной стороны – она ненавидела Соню и не хотела для неё лёгкой жизни. Но с другой – очень не хотелось портить свою репутацию талантливой воспитательницы, стремительно делающей карьеру. Такая взрывоопасная ситуация в группе не может не сказаться на поведении и успеваемости воспитанниц, девчонки запросто могут потерять призовое место, а ведь это ударит по престижу ответственного воспитателя! Нет, Лена ни в коем случае не собиралась прощать Соню и смягчать ей режим! За любое, даже мелкое нарушение, она и в дальнейшем собиралась наказывать девушку беспощадно. Но вот если Соня соберётся с силами и перестанет допускать нарушения – её счастье! Да, ей жить будет легче, но… для группы и для Лены лично это окажется преимуществом. И совесть воспитательницы будет совершенно чиста! Вчера после педсовета состоялся приватный разговор, в котором принимали участие заведующая отделением, Лена и Елизавета. После этой беседы Лена провела почти бессонную ночь, раздумывая над ситуацией, но так и не пришла ни к какому решению. Решилась она только сейчас, внезапно, спонтанно, и сама не понимая толком – почему. В её полной власти сейчас дать Соне то, в чём девушка на данный момент больше всего нуждается. Надежду! На то, что не всё так безысходно в её жизни! Что у неё есть пусть небольшой, пусть призрачный – но шанс самой изменить дальнейшую судьбу!
Forum: Сейчас Соня, конечно, деморализована. Даже если она не будет совершать нарушений и избавится от наказаний – ей предстоит влачить жалкое существование воспитанницы четыре года! Есть от чего прийти в отчаяние. - Соня! – Лена отбросила все сомнения. - Я хочу дать тебе очень важную информацию. Только от тебя самой зависит, сможешь ли ты ей воспользоваться. «Что ещё придумала?» - промелькнуло у Сони. Ничего хорошего она от Лены не ждала. Стояла, вытянувшись “смирно”, и молча ожидала. - У тебя сейчас у одной из всей группы, и даже из всего отделения, есть небольшой шанс значительно изменить свою жизнь в “Центре”! Кардинально! Соня непонимающе смотрела на воспитательницу. Она даже представить не могла, о чём та толкует. Перехватив недоумевающий взгляд воспитанницы, Лена пояснила: - Некоторые особенно сильные лидеры, которые попали в “Центр” не за нравственные преступления, могут рассматриваться руководством как потенциальные сотрудники. И не уборщицы, - усмехнулась она. - А воспитатели! Опыт пребывания в “Центре” в качестве воспитанницы очень ценится. Узнаёшь ситуацию изнутри – очень полезно! Ты сама мне сейчас сказала – надо испытать всё на себе. Лена вздохнула. - А Галина Алексеевна к тебе присматривается очень даже внимательно! - Елена Сергеевна! - взволновалась Соня. - Вы не знаете. Я ведь тоже проходила в школе тест “Системы”, но меня не пропустили! А повторно его сдавать нельзя! - Если бы ты осталась в колледже – было бы нельзя! А в таких случаях, как твой – можно. Такие прецеденты случаются, конечно, не особо-то часто. После нескольких месяцев жизни в качестве воспитанницы появляются изменения в характере, чаще всего – существенные! А ты меня уверяешь, что тебе и двух недель хватило. Что ты уже изменилась! - И… - Лена помедлила, - я тоже вижу, что это так. Должна признать, – неохотно выговорила она. Соня потрясённо молчала. От волнения у неё на глазах выступили слёзы. «Неужели такое возможно? - думала она. - Но почему Елена мне это говорит? Разве она этого хочет?» - Однако Соня, у тебя есть очень серьёзная проблема, - продолжала Лена. - Какая? У девушки тут же высохли слёзы. Она внутренне подобралась. - Ты никак адаптироваться не можешь. До сих пор допускаешь нарушения! А это – серьёзное препятствие. Тебе надо доказать, что ты – сильная и организованная, что с лёгкостью выполнять все “Правила поведения” тебе ничего не стоит. Ты не должна оставить ни мне, ни другим воспитателям ни малейшей возможности вообще тебя наказывать! Тогда руководству станет понятно: держать тебя в “Центре” 4 года в качестве воспитанницы – расточительство! - И тогда будет шанс? - от волнения голос воспитанницы охрип. Лена кивнула. - Три недели! - твёрдо произнесла она. - Максимум – месяц! Если потом у тебя ещё будут нарушения – шанс потеряешь! Соня молчала, обдумывая шокирующую информацию. - Ты знаешь, как готовят воспитателей? – продолжала натиск Лена. - Обычных. Таких, как я? Соня отрицательно покачала головой. Лена опять испытующе глянула на неё, затем подошла к столу и вынула из ящика бланк. - Подойди сюда. Это обязательство о неразглашении информации. Заполняй! Соня заполнила и расписалась. - Это очень серьёзно! - предупредила Лена. - Я понимаю, - кивнула Соня. - Так вот, - продолжала Лена. - После основного обучения всех стажёров отправляют в разные “Центры перевоспитания” как воспитанников. На общих основаниях, на три месяца, с придуманными легендами. Их воспитатели ничего не знают, они могут только догадываться. Я, например, отбывала этот срок по такой же статье, как и ты. “Нарушение должностной инструкции”. «Издевается она, что ли?» - Соня не могла в такое поверить. - Такая стажировка обязательна, без этого на работу не примут. Мы все подписывали соответствующий договор и ехали добровольно, - Лена рассказывала будничным голосом и совершенно серьёзно. Соня уже поверила и изумлённо молчала. - Если стажёр за 3-4 недели не адаптируется к порядкам «Центра» – из “Системы” он вылетает! Это одна из проверок на профпригодность. Там, конечно, и другие моменты учитываются. Лена нахмурилась. - Авторитет в группе, стойкость во время наказаний. Но с этим-то как раз у тебя никаких проблем нет! Хотя обычно бывает наоборот. Лена прекрасно видела, что воспитанница, мягко говоря, озадачена. - Вообще-то это правильно, - пробормотала Соня. - Но я даже представить себе такого не могла! И все воспитатели через это проходят? - Не все. Только те, которые по возрасту ещё могут быть направлены в “Центры”. Но таких – большинство! Теперь понимаешь, почему ты интересна для руководства? Сильный лидер, потрясающе держишься! Побывала в “шкуре” воспитанницы. Обучат – и вперёд! Сможешь свой срок отбывать уже в качестве воспитателя. Чувствуешь разницу? - Ещё бы! - выдохнула Соня. - Но как этого добиться? Что мне делать? «Что-то тут не так! – мелькали мысли.- Зачем она мне это говорит? Здесь какой-то подвох!» Но соблазн был так велик… Девушка уже не могла остановиться. Лена пожала плечами. - Тебе надо жить без нарушений. Желательно выйти на призовое место по всему отделению, отлично учиться, завоевать авторитет в группе. Продолжать работать с девчонками, помогать им. Лена слегка улыбнулась - С Зоей и Юлей у тебя хорошо получилось, с Дашей, с Ирой Елистратовой. То, как ты придумала Марию Александровну уговорить вас простить, тебе уже очень на руку сыграло. На педсовете все были в шоке! Ещё несколько таких идей не помешает. Если существенно поможешь девочкам первого места добиться – тоже будет в твою пользу! Ты у них уже признанный лидер. Представь, что это – твоя группа. Поставь цель – вывести их на первое место! И добейся. Если в группе есть такой лидер, как ты – она однозначно должна быть на первом месте. Соня понимающе кивнула. - Вот так и действуй! Лена не жалела о своём решении, но энтузиазм её постепенно угасал. - Должно пройти несколько месяцев, и тогда тебе, вероятно, предложат тест. Если опять не пройдёшь – всё, откат назад! «Пройду», - уверенно подумала Соня. - Соня, это только шанс. Никто тебе ничего точно обещать не может. Слишком много звеньев в этой цепи. В одном месте порвётся – и всё! Я говорю тебе об этом сейчас только потому, что время поджимает. Ты в “Центре” уже почти три недели. Если сейчас срочно не исправишься насчёт нарушений – будет поздно. Никто даже рассматривать твою кандидатуру не будет. То, что тебе труднее, чем остальным, из-за моей строгости – это не оправдание! Лена усмехнулась. - Я тебе раскрою ещё один секрет! К лидерам - “ненравственникам” в первые три месяца всегда строгое отношение. У любого воспитателя! В них обычно подозревают потенциальных сотрудников и дерут с них три шкуры! По традиции. На всякий случай! Готовят к будущей работе. Стажёрам надо всё на себе испытать, в этом ты права! Лена, которая во время своей речи продолжала расхаживать по кабинету, уселась обратно в кресло. - Так что я тебе правду сказала. Я точно знаю, что, несмотря на строгие меры, за три недели адаптироваться возможно. И Светлана Петровна знает. Мы это тоже на себе испытали. А мне, между прочим, пришлось в «Центре» сначала ненамного легче, чем тебе! Воспитатель меня совсем не щадила. И “станок”, и пощёчины, и “штрафной ужин”, и отсутствие обезболивания после строгой порки – я отлично знаю, что это всё такое. У неё это были самые обычные меры наказания, за самые ничтожные проступки! «Но ты знала, что это временно! - подумала Соня. – И никто тебя не презирал… И совесть твоя была чиста…И перспективы – с моими не сравнить!» - Но я решила всё это прекратить – и прекратила! – продолжала Лена. - И ты можешь! Кстати, у нас на отделении все, кто не знает о наших с тобой отношениях, наверняка уверены, что ты стажёр! - Ах вот оно что! - протянула Соня. - Теперь ясно. А я не поняла сегодня, что Елизавета Вадимовна имеет в виду! Она сказала, что пыталась вас уверить, будто я – стажёр! - Было такое, - подтвердила Лена. - Поэтому мне и пришлось ей всё рассказать. Соня! Я на педсовете ежедневно отчитываюсь обо всех наказаниях! И никто насчёт тебя не удивляется и ничего не спрашивает. Думают, что я тебя проверяю на стойкость, как потенциального сотрудника. Только Светлана Петровна нас раскусила. Тем более… держишься ты потрясающе, надо признать. - Потрясающе? – Соня вспомнила розги и покраснела. - Розги в расчёт не берём, - поняла Лена. – У тебя особые причины, да и мало кто под розгами держится намного лучше. А вот в остальном… - Я думала, что все лидеры так… - пробормотала Соня. - Да что ты? – Лена махнула рукой. - Один из десяти! А Ирина Викторовна вообще полна негодования! У неё обычно все под тростью рыдают – лидеры они или не лидеры. - Елена Сергеевна, спасибо вам! - взволнованно проговорила Соня. Она, действительно, испытывала сейчас искреннюю благодарность к своему врагу. - Но почему вы мне всё это рассказали? – вырвалось у девушки. - Почему-почему, - проворчала Лена. - Во-первых, я хочу, чтобы ты нарушений не допускала, это вредит группе. Ну, а во-вторых… Лена задумалась. - Я решила, что будет справедливо, если ты об этом узнаешь. Мало ли как дальше всё сложится? А вдруг ты, и правда, сможешь всего этого добиться? Хотя это и трудно! - Честно говоря, мы обсуждали вчера этот вопрос с руководством, - вздохнула она. - Все считают, что ты в этом плане перспективная. А сообщать тебе или не сообщать – решать оставили мне. - Видишь, опять от меня кое-что зависит в твоей судьбе, - усмехнулась Лена. - Ничего себе “кое-что”! - воскликнула Соня. - Вся дальнейшая жизнь! Ведь я об этом мечтала! - Я сомневалась, - опять нахмурилась Лена. – Прямо до настоящего момента! И всё-таки решила, что своими эмоциями в этом вопросе лучше не руководствоваться. Несмотря на наши отношения, лишать тебя такого шанса было бы слишком жестоко. - Спасибо! Я этого не забуду! Но… Елена Сергеевна. Разве вы этого хотите? Предположим, такое действительно произойдёт! Ведь я должна буду работать здесь? В этом «Центре»? Вместе с вами? - Да. Только здесь. Пока не закончится твой срок наказания. Лена помолчала. - Мне, конечно, трудно пока себе это представить. Но личному здесь не место. Если руководство посчитает, что ты представляешь для «Центра» ценность – я это переживу. Да и не со мной же непосредственно ты будешь работать! А на испытательный срок тебя вообще отправят на другой курс. - Испытательный срок? – переспросила Соня. – А он большой? Лена отрицательно покачала головой. - Нет. Недели две. Обычно за это время становится ясно, может человек работать или нет. Она довольно улыбнулась. - Представляешь, какой может быть облом! Тебя переведут из группы в жилой отсек, в шикарную квартиру. Ты ещё наши квартиры не видела! Выдадут форму воспитателя. А это платье снимешь! Лена указала на Сонину одежду. - Начнёшь работать. Опять получишь власть. Телесные наказания будешь снова применять! Каждый день! Ты же об этом мечтаешь? Вот оторвёшься! Лена говорила с иронией. - Со всеми сотрудниками познакомишься. Коллектив у нас отличный. А если испытательный срок не пройдёшь – всё! Опять в группу! Теперь уже до окончания срока. Безвозвратно! Обидно будет до ужаса! - Елена Сергеевна, я не такое уж чудовище, – смутилась Соня. – А если дело дойдёт до испытательного срока – я справлюсь. Непременно! Чего бы мне это ни стоило! - Да я на самом деле в этом и не сомневаюсь, - заметила Лена. - Ещё раз спасибо вам! Я не заслужила такого великодушия. Если бы вы мне не рассказали, я бы не справилась. Нужные сроки пропустила бы, это точно. Лена спокойно сидела в кресле, лицо её ничего не выражало. - На мне слишком большой моральный груз, - почти прошептала Соня. - Но теперь будет всё по-другому. - Если бы только с Мариной всё было в порядке! – последнюю фразу девушка выпалила непроизвольно, с глубоким отчаянием. Тут же, опомнившись, она посмотрела на Лену с неподдельным испугом и быстро добавила: - Елена Сергеевна, простите, я ничего не спрашиваю! «Помнит, что я обещала ей карцер», - удовлетворённо подумала Лена. - Расслабься! – приказала она воспитаннице. – Моего условия ты не нарушила. Но хочу предупредить. Если с Мариной хоть что-нибудь в итоге будет не в порядке, если она полностью не поправится – ничего этого не будет в принципе! Это Галина Алексеевна заявила твёрдо. Тогда делать тебя сотрудником будет просто неэтично. - Конечно, - горячо согласилась Соня. – Я понимаю. - И ещё! Моё к тебе отношение остаётся прежним. Я просто пошла навстречу руководству. Это ничего не меняет! Ясно? Лена требовательно смотрела на девушку. - Да, - тихо ответила та. «Яснее некуда…»
Forum: - А теперь, дорогая, вернёмся в реальную жизнь. Ты допустила серьёзное нарушение. Кстати, за сегодняшний день – четвёртое. Позор для будущего воспитателя! – иронически продолжала Лена. Соня слегка покраснела. - Елена Сергеевна! Я вам ещё кое в чём не призналась. - В чём же? Девушка вздохнула. Признаваться было страшно. - Мария Александровна приказала мне посетить санблок, а одеться я должна была только после этого. Я не просто допустила неаккуратность, а ещё и не выполнила приказ воспитателя. Несмотря на страх, Соня произнесла всё это чётко, твёрдо и смотрела воспитательнице прямо в глаза. - Ничего себе! – изумилась Лена. – Да о чём же ты думала? Получив прямой приказ воспитателя, ты осталась болтать с подружками??? - Такого больше не повторится! Простите! Но Лена была вне себя от изумления и гнева. - Да ты ещё и нахалка! – воскликнула она. «Однако… денёк сегодня!» – подумала Соня, но как-то отстранённо. Получив от Лены ошеломляющую информацию, воспитанница ощутила, что внутри у неё как бы появился стержень. Стальной, надёжный! Он не даст Соне согнуться или сломаться, девушка была в этом уверена. А самое главное, похоже, что у неё и в мозгу «что-то щёлкнуло», о чём говорила Светлана Петровна. Соня внезапно ощутила, что точно знает, как ей лучше себя вести. И, скорее всего, будет знать и дальше. Это придало ей невероятную уверенность. - Елена Сергеевна! – Соня говорила виновато. – Мне нечем оправдываться. Накажите меня. - Конечно, накажу! – так же возмущённо продолжала Лена. – И раздеваться тебе придётся, не отвертишься! Она посмотрела через прозрачную стенку в класс. Воспитанницы готовили домашние задания. Галя только что отошла от стола Марии Александровны. Лена позвонила Маше и пригласила её в кабинет. Мария Александровна вошла, посмотрела на сильно рассерженную Лену, не менее сильно смущённую Соню – и во взгляде её мелькнуло удивление. - Мария Александровна! – попросила Лена. – Я очень вас попрошу провести сейчас Левченко углублённую проверку внешнего вида. По полной программе! Она улыбнулась и добавила: - Пожалуйста! - Хорошо, - кивнула Мария Александровна, подошла к Соне и вполне доброжелательно сказала: - Раздевайся. - Слушаюсь. Соня внутренне подобралась и приготовилась мужественно вынести предстоящее ей унижение. От дежурной воспитательницы не ускользнуло, что Соня смущена, и она добавила: - Посмелее! Насколько я понимаю, у тебя не должно быть особых проблем. Лена усмехнулась и села в кресло. Она собиралась только наблюдать. Через 5 минут пытка закончилась. Соня стояла пунцовая от стыда. Мария Александровна гневно посмотрела на неё и жёстко спросила: - Значит, ты посмела не выполнить моё распоряжение. - Да. Простите! - От тебя никак этого не ожидала, - возмущённо продолжала воспитатель. – Мало того, что это возмутительная дерзость – не выполнить приказ! Но ведь ты знаешь, какое в нашей группе отношение к аккуратности, и всё равно позволила себе такое. Елена Сергеевна наверняка тебя очень строго накажет, и будет совершенно права! - Мария Александровна! – подала голос Лена. – У меня в отношении Левченко уже фантазии не хватает. Не знаю, что ещё может её пронять! Помогите придумать для неё достойное наказание. - Охотно, - согласилась Маша. - На этот раз никакого снисхождения ты не заслуживаешь, - она осуждающе смотрела на провинившуюся. Девушка виновато кивнула. - Первое предложение, - начала Мария Александровна. – Соколову нужно лишить шефства над Левченко. Она ей особо не помогает, а сегодня – наоборот, навредила. Ведь она тоже слышала мой приказ, Елена Сергеевна, представляете? - С трудом, - призналась Лена. – Вы правы. Так и сделаем! Соня бросила на Лену умоляющий взгляд, но заговорить не решилась. Осторожность взяла верх. - Что, не согласна? – спросила воспитатель. - Елена Сергеевна! – взмолилась Соня. – Вы не могли бы пока не принимать такого решения? Пожалуйста! Вот увидите, с сегодняшнего дня всё изменится! - Никогда не ручайся за других! – резко одёрнула её Лена. – Речь-то не о тебе! Мария Александровна полностью права. - Дальше, - невозмутимо продолжала Маша. – Софью надо пару раз очень строго выпороть. Публично! При всей группе! - Сделаем, – согласилась Лена. – Но двух раз будет мало. Не меньше пяти! И начнём прямо сегодня. Сейчас. - Как скажете, - кивнула Мария Александровна. – И последнее. Я предлагаю дополнительно наказать её лишением общения. Недели на две! Соня ощутила холодок в груди. Ей стало здорово не по себе. А Лена пару секунд помолчала, затем воскликнула: - Ну, конечно! Обратный бойкот! Отличное предложение, Мария Александровна! Я бы и не вспомнила. Как раз то, что надо. - У нас и табличка сохранилась, - сообщила Маша, уже роясь в шкафу. – Вера Борисовна это наказание периодически применяла. Вера Борисовна работала в этой группе ответственным воспитателем почти весь первый курс – с сентября по апрель, а потом вышла замуж и перевелась в другой «Центр» - ближе к месту работы мужа. Маша вытащила из шкафа довольно большую пластиковую табличку с прикреплённым к ней толстым шнуром, чтобы надевать на шею. На табличке красными печатными буквами было написано «БОЙКОТ». Лена взяла табличку, рассмотрела, удовлетворённо хмыкнула и положила сверху на аккуратную стопку сложенной одежды Сони. - Я назначаю тебе «обратный бойкот» - сказала она. – На две недели. По двадцать второе декабря, включительно. Ты обязана всегда носить эту табличку поверх одежды, на работе – поверх рабочей куртки. Снимаешь табличку только на уроках физкультуры. Тебе запрещается любое общение с воспитанницами «Центра», разговаривать можешь только с сотрудниками. Раз общение с подругами мешает тебе выполнять приказы – это наказание как раз для тебя. Будет больше времени думать над своим поведением. «Но это очень жестоко! Ну, Мария Александровна мне удружила!» - Слушаюсь, - сказала Соня вслух, не глядя на Лену. Но Лена подошла к ней вплотную и приказала: - Смотри мне в глаза! За нарушение режима «обратный бойкот» я тебе организую карцер. Поняла? - Да. «Обратным» бойкот назывался потому, что инициатива при этом исходила не от коллектива воспитанниц (что тоже бывало, и не запрещалось «Правилами»), а от руководства. Девушкам просто запрещали общаться с какой-либо воспитанницей под страхом строгого наказания. Юля в это время в классе сидела как на иголках. Когда Соню сразу после ужина вызвала Елена Сергеевна, девушка сразу поняла, что дело плохо. Она чувствовала себя виноватой: ведь Юля слышала приказ Марии Александровны, но своими расспросами способствовала тому, что у Сони просто не осталось времени посетить санблок. Сейчас воспитанница едва сдерживала слёзы. «Ведь я знала, что Елена Сергеевна ничего Соньке не простит! Четыре шкуры с неё сдерёт, если что! И так её подвела!» Опасения Юли полностью подтвердились. Дверь кабинета распахнулась, и в класс вошли Елена Сергеевна, Мария Александровна и следом за ними – Соня, опять без одежды и довольно-таки бледная. Воспитанницы вскочили с мест и встали «смирно». - Девочки, я вынуждена прервать ваши занятия, - заявила Лена. – У нас небольшое ЧП. Она схватила Соню за руку и вытолкнула её на середину класса. От смущения Соня прикрыла глаза. «Ведь все свои девчонки! Но всё равно – как стыдно!»– думала она с отчаянием. - Левченко опять серьёзно нарушила «Правила», - возмущённо говорила Лена - Она проигнорировала прямое распоряжение Марии Александровны, не посетила санблок и допустила неаккуратность. Я намерена её очень строго наказать. Сейчас она получит строгую «безлимитную» порку. Первую из пяти! Здесь! Лена указала на кушетку. Конечно, в классе кушетка для наказаний тоже присутствовала. - Кроме того, я назначаю ей «обратный бойкот». С этой минуты! Вы все помните, что это такое? Воспитанницы смотрели на Лену расширенными от удивления глазами. - Так помните или нет? – нетерпеливо переспросила Лена. - Основное помним, Елена Сергеевна, - заверила Наташа Леонова. – Мы теперь не имеем права разговаривать с Соней. - И не только разговаривать! А общаться вообще. Даже молча! Вы не можете к ней подходить, стоять рядом с ней, передавать ей что-нибудь! Например, записки, как некоторые умудряются. На ближайшие две недели этой воспитанницы для вас просто не существует. Если попробуете нарушить эти условия – накажу на «станке» и нарушительницу, и её! Лена указала на Соню. - Мария Александровна, - попросила она дежурного воспитателя. – Пожалуйста, в конце самоподготовки проработайте со всей группой соответствующую инструкцию. Воспитательница кивнула. - Ещё у меня вопрос к Соколовой, - очень холодно продолжала Лена. - Да, Елена Сергеевна, - голос Юли заметно дрожал. - Ты - “шеф” Левченко! В данной ситуации, вместо того, чтобы образумить, ты её подвела! Можешь объяснить свой поступок? - Простите, Елена Сергеевна. Я поддалась своей слабости. - Понятно. Так вот, я лишаю тебя шефства над Левченко! Можешь больше не беспокоиться. На время бойкота ей “шеф” всё равно не нужен, а потом назначим кого-нибудь другого. И ещё, Юля. Пока я ответственный воспитатель в этой группе, ты больше никогда ни у одной новенькой “шефом” не будешь! - Слушаюсь! – Юля была потрясена. Такого она не ожидала! “Шефство” над новенькими не давало воспитанницам никаких дополнительных преимуществ, но быть “шефом” считалось очень престижным и почётным, и все девушки к этому стремились. “Шефами” назначали только лучших воспитанниц. Воспитатели относились к таким девушкам благосклонно, расспрашивали их насчёт подшефных, приглашали принимать участие в мини-советах (дежурный воспитатель, ответственный воспитатель и “шеф”), на которых обсуждалось поведение подопечной девушки и меры, необходимые для её более быстрой адаптации. Девочкам было приятно ощущать себя хоть в чём-то почти равными воспитателям! То же, кстати, касалось и старост. Старостам никогда не делалось никаких поблажек. Наоборот, спрашивали с них за личные проступки строже, но быть старостой тоже считалось очень почётно! Причём, “шефов” воспитатели назначали исключительно по своему усмотрению, а старосту они выбирали, учитывая мнение воспитанниц. Такие выборы проводились обычно в конце каждого отчётного периода. Однако в 204-ой группе Наташа Леонова была старостой с самого первого дня – бессменно. Девушки всегда просили оставить её на этом посту, и воспитатели не возражали. А Юлю назначили “шефом” уже в третий раз. И всегда до этого она отлично справлялась! “Шефство” обычно длилось три месяца: этот срок считался достаточным для адаптации. В первый раз ещё Вера Борисовна предложила Юле взять “шефство” над Викой Слободчук. Вика поступила в “Центр” год назад, в декабре. До начала марта Юля старательно, с желанием и воодушевлением опекала Вику, и, действительно, здорово ей помогла. Новенькая быстро адаптировалась, и в дальнейшем особых проблем у неё не возникало. Правда, она оказалась очень уравновешенной и стойкой, быстро поняла, что единственный выход – смириться с ситуацией, как можно быстрее привыкнуть ко всем порядкам “Центра” и строго соблюдать “Правила”. Вика и сама очень старалась, а в сочетании с мудрым руководством Юли всё это дало великолепный эффект. Вера Борисовна осталась весьма довольна “шефством” Юли, и даже наградила её сертификатом на 20 единиц. Когда в начале мая в группу поступила Галя, воспитатель, даже особо не раздумывая, опять назначила “шефом” Юлю, хотя в группе были и другие сильные девочки, например, Лиза или Даша. С Галей всё оказалось гораздо сложнее. Новенькая была очень морально подавлена, считала, что ей назначили слишком большой срок наказания, что такого она не заслужила! Строгие порядки “Центра” вызывали у неё протест. Воспитанница испытывала ужас и отчаяние, не хотела смириться со своим бесправным положением. К тому же, Вера Борисовна и дежурный воспитатель группы, которая работала тогда ещё до прихода Инны – Ольга Николаевна, синхронно невзлюбили Галю, не делали ей никаких поблажек, а, наоборот, относились к новенькой холодно и строго. На девушку градом сыпались строгие наказания, и с каждым днём их становилось всё больше и больше! Галя задыхалась под непосильным грузом. Юля делала всё возможное. Ей Галя сразу очень понравилась, они быстро подружились. Юля не отходила от своей подопечной ни на шаг, постоянно её наставляла, пыталась удержать от необдуманных поступков. Она не оставляла Галю в покое, каждую свободную минуту старалась использовать для разговора с ней, утешала и поддерживала подругу после наказаний. Всеми силами Юля старалась повернуть мысли Гали в нужную сторону. Самым главным было добиться, чтобы воспитанница кардинальным образом изменила отношение к своему проживанию в “Центре”. Протест, непокорность и ненависть к воспитателям – явно не те чувства, которые помогли бы Гале адаптироваться. Юля неоднократно пыталась поговорить с Верой Борисовной, просила её немного смягчиться по отношению к Гале, хотя бы на период адаптации. Но воспитательница оставалась непреклонной, и не пошла ни на какие уступки. Вначале девушкам очень помогла Мария Александровна, которая, единственная из всех воспитателей группы, сочувствовала Гале, понимала её и старалась поддержать. Но, к сожалению, дней через десять после поступления новенькой, воспитанницы группы все вместе серьёзно провинились перед Марией Александровной. Они не выполнили её распоряжения, хотя и обещали. А Мария Александровна, понадеявшись на девочек, не проконтролировала, хотя обычно никогда так не поступала. Но в этот раз она получила выговор от ответственного воспитателя. Естественно, Мария Александровна очень рассердилась и объявила группе холодную войну. В последующие две недели плохо было всем, ну а Гале – в особенности. Юля по-прежнему очень старалась ей помочь. Только благодаря усилиям подруги Галя не попала ни в карцер (чем неоднократно угрожала ей Вера Борисовна), ни в изолятор в результате нервного срыва. Ситуация кардинально изменилась в конце мая, когда Вера Борисовна уволилась, а в группу были назначены Елена Сергеевна и Инна Владимировна. Ольга Николаевна не подошла в новую команду воспитателей по тесту на совместимость, и её перевели в другую группу. Лена решительными действиями быстро повернула ситуацию в лучшую сторону. Она начала с того, что уговорила Марию Александровну простить воспитанниц и начать всё сначала. До этого девочки и сами пытались смягчить воспитателя, но безуспешно. Все их попытки вымолить прощение проваливались, Мария Александровна была с ними холодна и неприступна, и только Лена смогла её убедить. В первые же дни Лена очень серьёзно поговорила с Галей, вызвала девушку на откровенность, сказала, что понимает её состояние и верит, что Галя справится со всеми трудностями. Ситуация у Гали была к тому времени очень сложная. Над девушкой «висели» около ста пятидесяти ремней, 15 часов «на коленях», несколько «штрафных» дежурств по группе. Галя была лишена чтения и фильмов, находилась на специальной «штрафной» диете. Жизнь казалась ей мраком, никакого просвета воспитанница не видела. Лена не могла отменить наказания, назначенные ещё до неё другим воспитателем, но она предприняла беспрецедентный и оригинальный шаг: дала Гале отсрочку от всех наказаний на 10 дней. Целью этой меры являлось дать новенькой небольшую передышку и показать ей, что в «Центре» можно жить вполне терпимо, если стараться и прилагать к этому усилия. Лена устроила специальное совещание со своими дежурными воспитателями, на которое пригласили и Юлю. В течение этих десяти дней, да и потом, и воспитатели, и Юля опекали девушку. Лена разговаривала с ней ежедневно по вечерам, долго и откровенно, и Юля всегда была рядом с подругой, весь день, а по необходимости активно советовалась с Леной и другими воспитателями. В итоге Галю они все вместе вытянули. Не просто и не так скоро, но вытянули. Лена тоже осталась довольна Юлей, хотя никакой награды воспитаннице не предоставила. Но Юля этого и не ждала, она очень радовалась за подругу. Когда поступила Соня, Лена сразу предложила стать её «шефом» именно Юле. Хотя и Лиза, и Даша уже при ней шефствовали над Настей и Зоей, и тоже справились хорошо. Сейчас Юле было обидно до ужаса! Такая мера казалась ей несправедливой. Ведь Елена Сергеевна прекрасно знает, что Юля выкладывается полностью ради своих «подшефных», не думая о себе. Она могла в этом убедиться на примере с Галей. А с Соней – всё не так просто! Она и в группе-то всего неделю! И этот конфликт с Еленой Сергеевной… Ведь сейчас Юля не имела возможности подойти к Елене Сергеевне и поговорить откровенно, посоветоваться с ней насчёт Сони. Просто боялась! Пыталась справиться сама. Кроме того, у Сони за всю неделю практически не было свободного времени. По вечерам она простаивает на коленях, а полтора дня вообще провела в изоляторе. Юля и разговаривать-то с ней могла только урывками! Да, сегодня Юля совершила серьёзную ошибку, но ведь это только ошибка! Неужели за неё необходимо наказывать так строго? Практически, полным лишением доверия! - Садитесь, - разрешила воспитанницам Лена. Усаживаясь на место, Юля бросила на Елену Сергеевну сердитый взгляд и с осуждением подумала: «Сама Соньку довела! Обращается с ней, как фашистка! А на мне решила отыграться!» Невероятная строгость Елены Сергеевны её просто шокировала. Юле стало так невыносимо жалко и себя, и Соню, что она не выдержала и расплакалась. Громко, на весь класс! - Соколова! – сердито крикнула Мария Александровна. – Если собираешься реветь – выходи в спальню! - Нет, Мария Александровна! – возразила Лена. – Левченко сейчас будет получать наказание. В том числе, и по её вине. Так что пусть Юля остаётся и смотрит на это. Юля побледнела и заплакала ещё сильнее. - А немного попозже мы с тобой ещё поговорим, - пообещала Лена. – Ты догадываешься, о чём? Воспитательница быстро подошла к Юле. Та опять вскочила и вытянулась «смирно». Девушка всхлипывала, по лицу стекали слёзы. Она со страхом смотрела на воспитателя и молчала. - Я тебе задала вопрос, - повысила голос Лена. – А ты не ответила. Получаешь за это в свой архив 20 ремней. - Слушаюсь. - А теперь – отвечай! - Нет, Елена Сергеевна! – быстро ответила Юля, пытаясь сдержать рыдания. В классе стояла мёртвая тишина. Никто не понимал, в чём дело, кроме Сони и Марии Александровны. - Значит, нет, - задумчиво протянула Лена. – Не особо-то ты догадливая! Впрочем, зачем тянуть? Мы можем и прямо сейчас разобраться. - Смотри мне в глаза! – жёстко велела она девушке. - Слушаюсь! – Юля выполнила приказ. - А теперь – отвечай, - не сводя с жертвы взгляда, произнесла Лена. – О чём ты подумала, когда садилась? Думаешь, я не обратила внимания на твой дерзкий взгляд? Быстро говори! Девушки замерли. Соня с тревогой смотрела на Елену Сергеевну и Юлю. Она уже поняла, что Юле надеяться не на что. Лена сейчас ни на какие уступки не пойдёт! Ни за что! Юлька действительно подумала что-то недозволенное, и ей придётся в этом признаться. Елена её заставит! У Юли упало сердце. Она молчала, не в силах вымолвить ни слова! - Я жду! - звенящим голосом произнесла воспитатель. – Выкладывай всё дословно! - Я не могу! Простите! – выкрикнула Юля. Лена повернулась к Марии Александровне. - Мария Александровна, записывайте, пожалуйста! Соколова во второй раз не ответила на вопрос воспитателя. Наказание: 30 ремней и пять часов «на коленях». Дальше. Отказалась выполнить моё распоряжение. «Я не могу!» - передразнила она Юлю. - Наказание: порка на «станке» плюс «штрафной ужин». Голос Лены был абсолютно стальным. Она здорово разозлилась! «Всё! Пошла вразнос!» – промелькнуло у Сони. - Слушаюсь, - упавшим голосом проговорила Юля. - А теперь отвечай на вопрос! Немедленно! Или тебе ещё мало неприятностей? - Слушаюсь, - опять повторила девушка. Она уже поняла, что тянуть бесполезно. Взяла себя в руки и решительно продолжала: - Елена Сергеевна! Я подумала, что вы сами Соню довели до такого состояния. Она не может адаптироваться, потому что вы обращаетесь с ней, как фашистка! А на мне решили отыграться. Это несправедливо – лишать меня шефства! - Вот и всё! – закончила Юля, от страха зажмурившись. - Этого вполне достаточно, – холодно констатировала Лена. - Елена Сергеевна! – взволнованно воскликнула Юля. – Простите меня, это я от отчаяния! На самом деле я так вовсе не думаю! - А это не имеет особого значения. Главное, по «Правилам» ты не имела права так думать. Это – грубейшее нарушение! Лена немного помолчала. - Левченко тоже допустила подобное, - продолжала она. – Но она всё-таки новенькая, и, к тому же, хотя бы дерзких взглядов себе не позволяла. И Зоя была новенькой. А ты – нет! Ты больше года в «Центре»! Одна из лучших. Дисциплинированная, надёжная воспитанница. Тебе такое непростительно! Ты не смеешь осуждать воспитателя и даже в мыслях допускать подобные выражения! Ты должна была покорно принять моё решение, а потом задуматься, почему я так поступила! Наверное, я сделала это не просто так. Я уже не говорю о том, что ты нанесла мне личное оскорбление! И тебе, Соколова, пощады не будет! Сегодня пойдёшь на педсовет, и объяснишь свой поступок всем воспитателям. А я буду настаивать на карцере! Не менее двух суток! Поняла? - Да! – несмотря на подавленное состояние, Юля отвечала чётко. Остерегалась новых неприятностей. Она понимала, что просить Елену Сергеевну сейчас изменить своё решение бесполезно, и даже опасно. Лена велела провинившейся сесть на место и велела Соне: - Укладывайся! Будешь терпеть «безлимитку» и одновременно думать над своим поведением! Соня невольно вспомнила, как Лена сказала ей во вторник утром: «Вообще ни о чём не сможешь думать! Только как добраться вечером до постели!» Похоже, её предсказания начали сбываться. Соня сейчас с удовольствием оказалась бы в своей кровати! И чтобы всё было уже позади! Однако на это рассчитывать не приходилось. Третий раз за сегодняшний день Соня легла на кушетку.
Forum: Соне пришлось вытерпеть всё, что Лена определила на её долю. Вот только выполнить приказ воспитателя – думать во время наказания о своём поступке – воспитанница не смогла. Все силы она бросила на то, чтобы вести себя достойно. После разговора с Леной Соня не сомневалась, что теперь каждый её шаг будет контролироваться руководством, а ведь все наказания наверняка записываются! А Соня твёрдо решила бороться за своё будущее всеми возможными способами. Закончив порку, Лена применила обезболивание, освободила наказанную от фиксирующих ремней и велела ей оставаться на кушетке, а остальным воспитанницам – вернуться к занятиям. Сама же подсела за стол к Марии Александровне, и они тихо заговорили. Соня лежала, постепенно приходя в себя от жуткой боли, и невольно прислушивалась к разговору воспитательниц. Вообще-то, теоретически девушка ничего не могла слышать. Кушетка располагалась на достаточном отдалении от стола, а беседовали воспитатели почти шёпотом. Однако у Сони была одна особенность, которая раньше всегда помогала ей в работе и часто приводила в ужас и смущение её поднадзорных: девушка обладала уникальным тонким слухом. Она способна была чётко слышать тихий разговор даже за закрытыми дверями. Вот и сейчас Соня различала разговор воспитателей без особых усилий. - Маша, - говорила Лена. – Я ухожу на дисциплинарную. - Уже? – испуганно спросила Мария Александровна. - Пора, - вздохнула Лена. – Начало в полдевятого. - Лена… - Маша немного помолчала. – Ты даже не представляешь, как мне жаль… Так переживаю! - Спасибо за сочувствие. Я тоже. - Лен, а есть надежда на благоприятный исход? Лена огорчённо покачала головой. - Почти никакой. Кристина в бешенстве! И Лиза заняла принципиальную позицию… Я только что с ней говорила: она собирается настаивать на отстранении. - Полном? – ахнула Маша. - Нет. Временном. - Лена! – быстро и возбуждённо заговорила Маша. – Но ты же с Лизой в отличных отношениях! Вы даже дружите, можно сказать! Неужели ты не можешь её упросить? Это же так важно! Мнение Лизы будет очень много значить. Временное отстранение – тоже серьёзная мера. - Да я знаю! – Лена закусила губу. – Но я не могу, Маша! Не могу! Я не имею права пользоваться своими дружескими отношениями. У меня они со многими дружеские, понимаешь? И это не значит, что мы должны в таких принципиальных вопросах этим руководствоваться и идти друг у друга на поводу. Не место тут личному! Соня была так поражена, что даже почти забыла про свои страдания. «Значит, у неё неприятности! – ошеломлённо думала она. – И, похоже, довольно серьёзные, раз она идёт на дисциплинарную комиссию и ожидает отстранения! Что же она такого сделала, интересно? На первый взгляд – работает безупречно» Соня и сама удивилась, но она не испытала сейчас никакого злорадства. Наоборот…даже как-то посочувствовала Лене. Она отлично могла себе представить, что для воспитателя «Центра» будет означать отстранение от работы! Соне в этот момент даже не пришло в голову, что ей-то как раз в случае отстранения Лены будет намного легче жить. «Носится со своими принципами! – недовольно подумала воспитанница. – Конечно, если от Елизаветы что-то зависит, надо её уговаривать! Да ещё как! На колени упасть, если понадобится! Хотя… Именно из-за этих принципов Лена мне сегодня про мой шанс рассказала!» «Личному здесь не место!» - вспомнилось девушке. «А я бы не рассказала, – огорчённо подумала она. – Ни за что! У меня другие принципы. Вот такая я… ну, не будем обзываться!» - Лена! – спросила тем временем Маша. – А ты сама что будешь говорить? - Буду просить ограничиться штрафом, - вздохнула Лена. - Очень буду просить! Но, Маша, я не знаю, поддержит ли меня кто-нибудь? Соня была страшно заинтригована! Она бы многое отдала, чтобы узнать, о чём идёт речь. «Может, она проверку на детекторе не прошла? Нет, ерунда! Тогда бы не было никакого выбора! Однозначно – увольнение, и – воспитанницей в «Центр». Ей же ещё девятнадцать, а штрафы за нравственные нарушения платят только после 21-го!» Представив на минуту, как Лена оказывается в их группе не воспитателем, а воспитанницей, Соня улыбнулась. «А меня – её «шефом» сделать. Совсем будет блеск!» «Размечталась, - тут же одёрнула себя девушка. – Да они за свои места зубами должны держаться! Какие там нравственные нарушения? Наверное, просто неточное выполнение какой-нибудь инструкции» - Лена, – Маша немного помолчала. – А Юльку… ты и в самом деле отправишь в карцер? Соня замерла. - Нет, – покачала головой Лена. – Карцера я Юле не желаю. Пропесочим на педсовете, как следует. Пусть через это пройдёт, встряхнуть её надо! Ну, а потом разыграю сцену великодушия. Маша, я очень на неё сердита и накажу эту красавицу очень сурово! Ещё, правда, не решила, как, но не карцером. Слишком это жестоко. Юля такого не переживёт, карцер её сломать может. «Вот блин! – от изумления Соня чуть не слетела с кушетки. – Проклятье, как некстати этот бойкот! И предупредить Юльку не смогу. Она же до одиннадцати от волнения совсем загнётся!» Лена заметила, что Соня вертится на кушетке, и поинтересовалась: - Левченко, ты уже можешь встать? - Не знаю, - честно ответила Соня. - Попробуй! – приказала воспитатель. - Слушаюсь. Соня попробовала, но безуспешно. Она не могла не только встать, но даже спустить с кушетки ногу. Малейшее движение отдавалось дикой болью, и это – несмотря на обезболивание, которое уже немного начало действовать к этому моменту. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: ведь девушке пришлось перенести уже третью порку за сегодняшний день! К тому же – «безлимитку»! При подобной порке, и даже совсем не по «восьмому» разряду, а гораздо по более щадящему, девочки обычно уже к середине наказания рыдали и умоляли о пощаде, не в силах больше терпеть. Но от Сони Лена ничего подобного не дождалась (да, собственно, и не ожидала). Однако воспитательница сделала всё возможное, чтобы наказание показалось провинившейся сущим адом! Соня поняла, что ей придётся несладко, уже тогда, когда Лена тщательно и добросовестно зафиксировала ей руки и ноги ремнями. Обычно при порке ремнём воспитанниц привязывали редко. А уж, если привязали – значит, пороть собираются долго и особенно больно. Психологически это очень действовало, ещё до начала наказания накатывал жуткий страх, и терпеть становилось ещё труднее. Оставив распластанную на кушетке жертву ожидать возмездия, Лена, не торопясь, сходила в кабинет и вернулась, держа в руках кожаную плётку-многохвостку светло-коричневого цвета. Соня невольно наблюдала за своей мучительницей, не отрывая от неё глаз. - Возможно, пригодится, - усмехнулась Лена, водворяя плеть на стол. Тут же, на этот раз не медля, она вынула из чехла на поясе ремень и подошла к Соне справа. - Что же, приступим. За злостное невыполнение приказа воспитателя ответишь по всей строгости. Думай и делай выводы. Поняла? С этими словами воспитательница сильно размахнулась и хлёстко ударила провинившуюся по ягодицам, протянув в момент удара ремень на себя. На попе тут же вздулась красная широкая полоса. Соня слегка дёрнулась, но не издала даже стона, хотя боль оказалась едва терпимой. - Поняла, Елена Сергеевна, - с трудом выговорила девушка, и только после этого позволила себе глубоко вдохнуть. - Очень хорошо! – энергично отозвалась Лена и наградила воспитуемую ещё одним впечатляющим ударом. «Блин! Сразу так сильно! И с протяжкой!» - промелькнуло у Сони, а потом ни на какой анализ у воспитанницы уже не оставалось сил. Поначалу она ещё пыталась расслаблять мышцы после очередного удара, но вскоре оставила эти попытки. Нет, при такой порке было не до этого! Боль поглощала полностью, заполняла каждый уголок сознания. Между ударами наказываемая едва успевала глотнуть немного воздуха, хотя поначалу воспитательница выдерживала между ними достаточные паузы. Соня по опыту знала, что при длительной порке обычно трудно вытерпеть самое начало, а потом начинаешь хоть как-то адаптироваться, и может наступить некоторое облегчение. Пусть небольшое, но эта микропередышка даёт шанс достойно вытерпеть оставшуюся часть наказания. Однако на этот раз Лена не дала жертве возможности приспособиться и получить послабление: она постоянно меняла ритм порки. За некоторым количеством размеренных сильных ударов следовала серия быстрых, почти без пауз между ними, безумно мучительных! Боль при этом пронизывала тело насквозь, собственно, это ощущалось даже не как боль, а как сплошная непрекращающаяся мУка. Деться было некуда, ремни держали крепко. Когда удары сыпались без перерыва, у Сони перехватывало дыхание, и рвался наружу какой-то звериный крик. Огромным усилием воли девушке удавалось в последний момент удержать этот крик, растворить его внутри себя. Лицо скоро стало мокрым от пота и непроизвольных слёз, губы несчастная покусала в кровь, но не позволяла себе даже застонать! Ремень оставлял на попе всё новые и новые следы, широкие багрово-синие полосы накладывались друг на друга, пересекались, а вскоре Лена начала активно пороть и по бёдрам. Тоже сильно, с протягом, и без всякой системы: то выдавала подряд 10 жёстких ударов по ногам от складки под ягодицами до самой подколенной ямки, то переходила на попу, то внезапно хлестала опять по бёдрам, на этот раз - наискосок. Соне казалось, что вытерпеть такое невозможно, до конца порки она не доживёт! В то же время девушке ещё хватало сил осознавать, что Лена чётко контролирует ситуацию. Воспитательница заканчивала свою «быструю» серию и вновь переходила на размеренные удары именно тогда, когда у наказываемой совсем кончался воздух в лёгких, и начинало темнеть в глазах. «Всё чувствует! Профессионал!» - судорожно вдыхая и пытаясь не завопить от сильной боли, думала Соня. И вот что странно – думала даже с оттенком уважения! В какой-то момент Соне стало совсем плохо, боль разлилась широкой волной и казалась запредельной. Девушка с облегчением поняла, что сейчас потеряет сознание. Однако Лена тут же прекратила порку, хотя уже занесла ремень для следующего удара. - Прервёмся немного, - она обошла кушетку и встала у головы воспитуемой. Соня лежала без сил, поднять голову и посмотреть на Лену, как это было положено по инструкции, она не смогла. Лена бесцеремонно взяла Соню за волосы, приподняла её голову с кушетки и заглянула в глаза своей жертвы. - В «Центре» следует приказы воспитателя выполнять неукоснительно и молниеносно! – жёстко, стальным голосом произнесла она. – А ты за неделю допускаешь такое серьёзное нарушение второй раз. Надеюсь, наказание тебя образумит! - Да, Елена Сергеевна, - небольшая передышка принесла Соне облегчение, она нашла силы ответить почтительно. Лена отпустила волосы воспитанницы и вернулась в исходную позицию. «Нет! Только не сейчас! Ещё немного!» - взмолилась про себя Соня. Она не представляла, как дотерпит порку до конца. Лена внимательно осмотрела выпоротые ягодицы наказанной, прощупала показавшиеся ей подозрительными участки. Этот «массаж» показался Соне не менее мучительным, чем сама порка, она плотно сжала губы и слегка завертела попой, так легче было терпеть. - Лежать смирно! Лена сильно шлёпнула воспитанницу ладонью по правому бёдру. - Слушаюсь. Соня замерла и теперь терпела молча, а воспитательница продолжала интенсивно разминать затвердевшие участки на её многострадальных ягодицах. В классе стояла мёртвая тишина. Девочки сидели, не шелохнувшись. Мария Александровна невозмутимо, с непроницаемым лицом наблюдала за происходящим, не забывая кидать цепкие взгляды на воспитанниц. - Пожалуй, твоей попе пока достаточно, - Лена распрямилась, достала платок и вытерла пот со лба. «Неужели всё? – мелькнуло у Сони. – Нет…это вряд ли!» - Продолжим! В руках воспитательницы снова оказался ремень. Секунду спустя Соня дёрнулась от неожиданно резкой боли – Лена с размаху хлестнула её по голым пяткам. И тут же – ещё раз, пониже, по подошвам, и сразу же - ещё! Сильно, безжалостно, хладнокровно. Соне казалось, что ей в ступни забивают огромные тупые гвозди – настолько пронизывающей и тягостной одновременно была эта боль! Лодыжки девушки были прочно перехвачены широким ремнём, концы которого фиксировались к специальным перекладинам по бокам кушетки. Соня не могла отдёрнуть ноги, у неё получалось только слегка шевелить пальцами, естественно, это ничуть не спасало. Воспитательница продолжала пытку, через каждые 2-3 удара делая небольшие паузы. - А ты как хотела? Ремень опять с силой ударил по розовым ухоженным пяткам Сони. Девушка тихонько всхлипнула. Она чувствовала: ещё немного - и молча терпеть эту дикую боль станет невозможно. - Восьмой разряд порку по ступням допускает, – спокойно сообщила Лена изнывающей под ударами воспитаннице. – В следующий раз не осмелишься не выполнить приказ воспитателя! Соня потеряла счёт этим жутким ударам. Когда Лена, наконец, закончила, мучительная боль никуда не делась, ступни как будто горели в огне. А воспитательница уже брала со стола многохвостку. - Продолжим урок! Плётка с размаху хлестнула провинившуюся поперёк спины. Лена порола наотмашь, тяжёлые хвосты плети с силой впивались в тело, оставляя на спине сочные красные полосы. После порки по пяткам Соне вначале показалось, что эту боль терпеть ещё можно. Но, если сначала плётка как бы обжигала тело, то вскоре девушке стало казаться, что удары пробивают спину насквозь. К тому же, Лена сменила технику: теперь она больше работала кистью. Быстрые толчковые удары следовали один за другим, кончики плётки остро жалили верхнюю поверхность спины, боль нарастала и разливалась по всему телу. Лена постепенно усиливала воздействие, удары наносила часто и резко. По спине Соню пороли только второй раз, на нежной коже красные полосы сливались и перекрещивались, а боль становилась всё более нестерпимой. Теперь уже и спина несчастной горела огнём! Соня не знала, как она всё это терпит, но терпела! Молча, и даже особо не двигаясь. Лежала, уткнувшись носом в кушетку, по лицу стекали злые слёзы. - Спине достаточно, – услышала она голос воспитательницы. – Левченко, ты сделала выводы? - Да, Елена Сергеевна, - выдохнула девушка. - Слушаю тебя внимательно, - Лена опустила плётку, но держала её в руках наготове. Соня, наученная горьким опытом, немедленно сказала проникновенным голосом: - Простите меня, пожалуйста! Такого больше не повторится. Я буду выполнять приказы воспитателей немедленно и … К горлу подступил комок, девушка всхлипнула и, боясь позорно разрыдаться, торопливо закончила: - беспрекословно. - Хорошо, - Лена вернула плётку на стол и взяла оттуда оставленный там ремень. – Выводы правильные, но нуждаются в закреплении. Получишь ещё 10 ударов по подошвам. «Нет!» - мысленно крикнула Соня, но ремень уже хлестнул её по пяткам. Резкая боль пронзила тело до шейных позвонков, несчастная едва сдержала крик. А воспитательница продолжала пороть на этот раз без перерывов, сильно и точно обрушивая воспитательный инструмент на беззащитные подёргивающиеся подошвы. Соне очень помогло знание того, что ударов будет десять. Иначе выдержки бы не хватило. Девушка не закрывала глаз, смотрела, не отрываясь, на небольшое белое пятнышко, выделяющееся на коричневом кожаном покрытии кушетки, изо всех сил старалась сосредоточиться на этом пятне, и про себя считала удары. Боль была просто дикой, но Соня терпела, хотя от каждого удара тело её невольно сотрясалось. - Десять. Достаточно, - заявила Лена. – Левченко, а ты не находишь, что не только у меня должна просить прощения? Соня тут же подняла голову и посмотрела на дежурную воспитательницу. - Мария Александровна! Простите меня, пожалуйста! Прошу вас… Я обещаю, что исправлюсь. Не сердитесь… Маша нахмурилась, встала, подошла к наказанной и внимательно осмотрела её. Результаты порки казались впечатляющими. На теле провинившейся, казалось, не было живого места. Ягодицы и бёдра пересекали широкие багровые и синие полосы, спина пламенела, подошвы судорожно подёргивались. Соня слегка извивалась на кушетке, лежать смирно было трудно: тупая пульсирующая боль в ступнях не давала покоя. Лена насмешливо улыбнулась. - Что скажете, Мария Александровна? В принципе, попа отдохнула, можем и продолжить…для более основательного закрепления. Среди воспитанниц ощутилось некоторое шевеление. Лена обернулась к классу. - Все поняли, каково не выполнять приказы? – грозно спросила она. - Да… - Да, Елена Сергеевна… - вразнобой заговорили девушки. Никто не решился попросить снисхождения для Сони. Во-первых, воспитанницы знали, что Елена Сергеевна этого не любит, а во-вторых…бойкот этот… - Елена Сергеевна, я думаю, хватит, - Маша закончила осмотр и вернулась на место. – Урок был серьёзный. И не последний ведь, правда? Лена кивнула. - Хорошо. На этом закончим. А Соня вспомнила, что вынуждена будет терпеть подобное ещё четыре раза! Но сейчас она была безумно рада, что всё позади. Она вытерпела эту «безлимитку». Вытерпела молча, достойно, и не допустила усиления наказания. Вот только прошло уже больше пятнадцати минут, а боль во всём теле только начала отпускать, и пошевелиться было ещё трудно. Предприняв по приказу Лены неудачную попытку подняться, Соня испытала прилив отчаяния и злости. «Разве она имела право меня так жестоко наказать? Ведь есть же у них какие-то дневные нормы по ударам? Не может не быть! Так же совсем можно запороть, до изолятора! Я почти сознание теряла!» Однако эти мысли как будто натолкнулись на жёсткий барьер, образовавшийся в мозгу Сони и составляющий теперь единое целое с ранее возникшим твёрдым стержнем. «Успокойся! – твёрдо приказала девушка сама себе. – Не допускай никакого ропота и негативных мыслей. Это бесполезно, и тебе повредит. Елена не будет нарушать инструкции, и подвергать себя риску. Раз она так поступила, значит, имеет на это полное право! А тебе что она приказала ещё утром? Смиряться и делать выводы! Ты пока ещё воспитанница, и, если не будешь себя вести по-умному, то так ею и останешься! Будь добра выполнять её распоряжения. И так и поступай!» Вняв голосу разума, Соня скромно и почтительно, как и положено по «Правилам» отвечать воспитателю, произнесла: - Простите, Елена Сергеевна! Встать пока ещё не могу. Лена бросила на наказанную немного удивлённый взгляд. Она явно уловила изменения, происшедшие во внутреннем состоянии Сони. - Мария Александровна, - обратилась она к воспитателю. – Пожалуйста, наложите Левченко вторую облегчённую. Пусть пока лежит и выполняет задания прямо на кушетке. - Хорошо, - кивнула Маша. «Вторая облегчённая! Ничего себе! Это уже прогресс!» – Соня знала, что в этой мази присутствуют и обезболивающие компоненты. Лена тихо сказала Марии Александровне: - Всё, я ухожу! Пора. Маша с тревогой посмотрела на неё: - Удачи! Лена кивнула и вышла из класса.
Forum: Ровно в восемь тридцать в малом конференц-зале «Центра», располагавшемся на первом этаже, началось заседание дисциплинарной комиссии. За круглым столом собрались шесть человек. Кроме Лены, Инны и Галины Алексеевны здесь присутствовали Елизавета, Маргарита Евдокимовна – старший педагог по курсу немецкого языка, и учебный куратор сотрудников Кристина Александровна. Соня, невольно подслушав разговор Марии Александровны с Еленой, не совсем верно поняла ситуацию. У Лены никаких проблем не было. Неприятности возникли у Инны, и весьма значительные! Сегодня сотрудницы-студентки второго курса колледжа сдавали важный тест-зачёт по немецкому языку, и Инна получила за него тройку. Подобное расценивалось как ЧП! Когда воспитателей – студентов принимали на работу, они давали письменное обязательство учиться только на «отлично», и это прописывалось в их контракте. Чаще всего, так и происходило. Допускались промежуточные «четвёрки», но темы, за которые они были выставлены, подлежали обязательной пересдаче. За «тройки» сотрудницы получали серьёзные взыскания, вплоть до полного отстранения от работы. Если вдруг случалась «двойка» - воспитательницу однозначно увольняли с работы и отправляли продолжать обучение в её базовый колледж на срок, определённый комиссией – семестр, или год. Такое случалось довольно редко, но всё же иногда имело место. Всё-таки воспитатели – живые люди, и разные могут быть обстоятельства… Сейчас положение Инны усугублялось тем, что месяц назад девушка уже получала тройку – за итоговую контрольную работу по химии. Тогда тоже собиралась комиссия. Инне вынесли предупреждение и лишили предстоящего ей в январе рождественского десятидневного отпуска. Вернее, лишили оплаты за этот отпуск и возможности покидать в это время «Центр». Своеобразный «внутренний арест»! Инна должна была все 10 дней оставаться в «Центре», жить в своей квартире, усиленно заниматься, а в конце периода сдать целый ряд зачётов по всем предметам. И это вместо отдыха в Греции, который она уже заранее спланировала! Но повторная тройка в течение семестра – это было серьёзно, и сейчас последствия могли оказаться куда более плачевными. Неудивительно, что и Лена, и сама Инна, да и Мария Александровна очень переживали и волновались. Лена сидела рядом с подругой. Перед началом заседания она попыталась немного приободрить Инну, но без особого эффекта. Девушка была бледна и с трудом держала себя в руках. Председательствовала на комиссии куратор Кристина Александровна, которая отвечала в «Центре» за обучение воспитателей-студенток. Она же сообщала сведения об их успехах в базовые учебные учреждения своих подопечных. Кристине недавно исполнилось тридцать лет. Эту решительную требовательную и энергичную молодую женщину с твёрдым характером воспитательницы-студентки побаивались. Впрочем, должность обязывала Кристину Александровну быть с ними строгой: к обучению воспитателей в «Центре» подходили очень серьёзно, требования к ним были высокие. Кристина Александровна начала заседание. - Инна Владимировна! – обратилась она к побледневшей от волнения сотруднице. – Второй раз за этот семестр мы вынуждены собирать дисциплинарную комиссию по поводу вашей успеваемости. Куратор говорила холодно и официально. - Я сожалею, - тихо проговорила Инна. - Я всем напоминаю, уважаемые коллеги, что Инна Владимировна сегодня сдала зачёт по немецкому языку на три балла! Причём, зачёт важный! Итоговый за семестр! Кристина обвела взглядом всех присутствующих и опять посмотрела на Инну, на этот раз уже не беспристрастно, а возмущённо. Инна не выдержала этого взгляда и опустила голову. Выдержав небольшую паузу, куратор продолжала: - Сначала я бы хотела выяснить у преподавателей, какие пробелы в знаниях у Инны Владимировны выявлены в процессе зачёта. Она плохо знает весь материал? Или какие-то отдельные темы? Маргарита Евдокимовна раскрыла ведомость: - Зачёт принимали мы с Елизаветой Вадимовной. В итоге: и по тесту, и по устному ответу у Инны выявлено недостаточное владение одной темой. Вот этой. Она передала Кристине Александровне карточку с названием темы. - Это важный раздел программы, - разъясняла старший педагог. Несмотря на хорошее знание предмета в целом, владение темой на таком уровне недопустимо! Поэтому студентка и получила посредственный балл. Инна глубоко вздохнула и побледнела ещё больше. Лена под столом незаметно для остальных ободряюще сжала ей руку. - Понятно. Тогда у меня вопрос к Елизавете Вадимовне, - произнесла куратор. Елизавета подняла на неё глаза. Лиза тоже была бледновата и выглядела озабоченной. - Елизавета Вадимовна! Вы основной преподаватель Инны Владимировны по немецкому языку. Именно вы непосредственно с ней работаете и проверяете её знания. Я просмотрела ваш журнал индивидуальных занятий. Кристина раскрыла документ на нужной странице. - Эту тему, с которой у Инны Владимировны возникли проблемы, она отвечала вам на той неделе, в пятницу, и уже тогда сдала вам её на тройку. Это так? - Да, - тихо ответила Лиза. - Тем не менее, в журнале не отмечено, что она пересдала вам этот материал на “отлично”. Нет вообще никаких записей о пересдаче! Как вы можете это объяснить? Елизавета немного помолчала, собираясь с мыслями. - Кристина Александровна, - начала Инна. - Инна Владимировна, пожалуйста, помолчите! - строго сказала куратор. - Сейчас я хочу выслушать вашего преподавателя, а у вас будет возможность взять слово позже. Соблюдайте субординацию! Инна покраснела и кивнула. - Кристина Александровна, – начала объяснять Елизавета. - Инна не пересдавала мне эту тему. Пересдача была назначена на вторник. Но Инна сказала, что ей очень нужно во вторник с утра уехать из “Центра” по важному делу, и уверила меня, что к зачёту хорошо подготовится. - И вы это допустили? Разрешили ей уехать? - удивлённо спросила куратор. Елизавета молча кивнула. Лена с Галиной Алексеевной изумлённо переглянулись. Они этого не знали и совсем не ожидали ничего подобного! Ситуация оказалась ещё серьёзней, чем они предполагали: получается, что Инна существенно подвела Елизавету. Сейчас Лиза сидела притихшая и явно очень расстроенная. Это было необычно, но вполне объяснимо. Елизавета была достаточно темпераментной и всегда держалась уверенно и смело. Однако в этот раз она допустила серьёзное нарушение инструкции и сейчас оказалась в очень трудном положении. Лизу с Инной связывали прекрасные дружеские отношения. Поскольку Инне слова пока не давали, Елизавете приходилось объяснять ситуацию самой и фактически обвинять свою подругу. Что сейчас чувствует Инна, тоже можно было себе представить! - Елизавета Вадимовна! – куратор повысила голос. - Вы прекрасно знаете, что темы, сданные даже на четвёрки, подлежат обязательной пересдаче! Причём, быстрой. Если назначена пересдача, преподаватель вправе не разрешить студентке уехать на выходной, более того, именно так он и обязан поступить. А Инна Владимировна получила у вас тройку! И вы так спокойно к этому отнеслись, и тем самым способствовали её провалу на зачёте. Почему? - Но она мне обещала, - тихо, не поднимая глаз, ответила Елизавета. - Сказала, что всё выучит. Что ей очень надо уехать! - И вы пошли на нарушение инструкции? На риск? Как вы могли? Вы опытный педагог и воспитатель! - Но Инна – тоже воспитатель! - воскликнула Елизавета. - Она же не воспитанница! Я ей поверила, вошла в её положение! - Елизавета Вадимовна! Инструкции в “Центре” для того и существуют, чтобы их соблюдали неукоснительно, - отчеканила куратор. - Именно поэтому! Во избежание вот таких случаев! Вы не должны никому верить и ни за кого ручаться. - Понимаю. Я допустила ошибку, - признала Лиза. Но Кристина Александровна не унималась. - Елизавета Вадимовна, вы ведь в дружеских отношениях с Инной Владимировной, насколько мне известно? - Да, - подтвердила Лиза. - И вы сделали ей такую поблажку именно потому, что она ваша подруга. Это так? - Я не могу ответить однозначно. - А вот я предполагаю, что именно личные близкие отношения с Инной Владимировной помешали вам выполнить свой долг! - сурово отрезала куратор. - Это недопустимо! Скоро эту тему будут проходить воспитанницы Инны Владимировны. Как она сможет их контролировать, если сама знает её на тройку? - Елена Сергеевна, - неожиданно повернулась она к Лене. - Вы тоже педагог Инны Владимировны, по французскому, и вы тоже с ней подруги. И очень близкие! Верно? - Да, - кивнула Лена. - Я просмотрела ведомости успеваемости Инны Владимировны по всем предметам, в том числе и по вашему. Куратор раскрыла журнал индивидуальных занятий Инны по французскому. - Неделю назад она ответила вам одну из тем на четвёрку. - Да, - подтвердила Лена. - Расскажите, что было дальше. Пожалуйста. - Но там отмечено, Кристина Александровна, - удивилась Лена. - Она пересдала мне эту тему на пятёрку через день, в свой следующий выходной! - А Инна Владимировна не говорила вам тогда, что ей нужно уехать? Не просила вас разрешить пересдать позже? «И откуда знает? - с отчаянием подумала Лена. - Основательно успела к комиссии подготовиться! Наверняка брала в архиве запись этого занятия» Это было действительно так. Инна просила. Но Лена была неумолима. Она никогда не делала подобных поблажек, строго следовала инструкциям. И в данном случае не имело значения, что Инна её подруга! Лена растерянно обвела взглядом присутствующих. Она уже понимала, что куратор расспрашивает её, чтобы подчеркнуть вину Елизаветы. Кристина поняла её состояние. - Инна Владимировна, даю вам слово! - обратилась она к Инне. - Что сказала вам Елена Сергеевна в конце вашего индивидуального урока? Инна обречённо вздохнула: - Елена Сергеевна сказала, что это позор – отвечать на четвёрку. Что я должна пересдать ей всё через день, в свой выходной. Без всяких вариантов! Что выезд из “Центра” до пересдачи она мне запрещает. И... что, если я ещё раз попробую получить у неё четвёрку, она пожалуется вам, и будет настаивать на взыскании. Некоторое время все молчали. - Елизавета Вадимовна, нужны комментарии? - спросила, наконец, куратор. Елизавета отрицательно покачала головой. Тем не менее, Кристина Александровна продолжала: - Елена Сергеевна тоже дружит с Инной. Она совсем молодой педагог, преподаёт меньше года, но она себе такого не позволила! Так же, как и другие преподаватели! Вы, Елизавета Вадимовна, поступили совершенно недопустимо, и по отношению к вам я имею право принять решение единолично. Куратор повернулась к старшему педагогу: - Маргарита Евдокимовна! Меня не устраивает Елизавета Вадимовна как преподаватель немецкого языка для моих студенток – сотрудниц! Я требую отстранить её от этой работы, и всем четверым девушкам, которых она сейчас ведёт, назначить других педагогов. Прямо с завтрашнего дня! Это заявление шокировало всех присутствующих. Елизавета, ошеломлённая такой строгостью куратора, побледнела и, казалось, потеряла дар речи. - Кристина Александровна! - с отчаянием воскликнула Инна. - Елизавета Вадимовна – отличный педагог! Не отстраняйте её, пожалуйста! Это я виновата! Я действительно обещала, и не сдержала слово, это я должна отвечать! Лена огорчённо вздохнула. Реплика Инны прозвучала очень беззащитно, было ясно, что такое заступничество не поможет. - Инна Владимировна, не устраивайте “детский сад”, - холодно произнесла куратор. - А до вас тоже дойдёт очередь! - Хорошо, Кристина Александровна. Я распределю этих студенток по другим педагогам, - согласилась Маргарита Евдокимовна. Куратор удовлетворённо кивнула, затем посмотрела на невероятно расстроенную таким поворотом событий Елизавету. - Елизавета Вадимовна, я настаиваю на вашем отстранении от преподавания сотрудницам только до конца этого учебного года. В дальнейшем, если вы сделаете правильные выводы, сможете вернуться к этой работе. Лиза кивнула. Она была в отчаянии, и пока даже не могла до конца поверить, что всё это правда! Никогда за всё время её работы и в этом “Центре”, и в “Межвузовском”, с ней не случалось ничего подобного. У Елизаветы вообще не было даже мелких замечаний, не говоря уже о более серьёзных проблемах. Только поощрения! Она работала воодушевлённо и инициативно, с энергией и вдохновением. К воспитанницам Лиза была строга, но результатов добивалась хороших. И преподавателем она была отличным! Немецкий её ученицы знали хорошо. Елизавета не жалела времени на индивидуальную работу с девушками. Если воспитанница чего-то не понимала или не выучивала, Лиза вцеплялась в неё мёртвой хваткой и не оставляла в покое, пока не достигался необходимый результат. А с сотрудницами Елизавета работала уже второй год, и тоже очень успешно. И ведь Кристина Александровна прекрасно об этом знает, и , тем не менее, решила применить такую строгую меру за впервые случившийся прокол! За работу с сотрудницами – студентками преподаватели, разумеется, получали очень хорошую доплату. Но сейчас это было не главное. Такое отстранение – это позор! Пятно на безупречной репутации, да ещё и безжалостный удар по самолюбию. Лена с Галиной Алексеевной обменялись расстроенными взглядами. Заведующая сейчас очень переживала за своих сотрудниц. Обычно она везде стояла за своих воспитателей горой, но в ситуации с Елизаветой Галина Алексеевна бессильна была что-нибудь предпринять. Кристина Александровна права – подобное решение она имела право принять единолично. А вот за Инну можно было ещё побороться! Окончательное решение о мерах взыскания по отношению к ней будет приниматься голосованием всех присутствующих. Именно поэтому на подобные заседания дисциплинарной комиссии всегда приглашались заведующая отделением, ответственный воспитатель студентки и её преподаватели: основной и старший по предмету. Куратор добавила: - До окончания заседания «Комиссии» вы, Елизавета Вадимовна, остаётесь преподавателем Инны Владимировны, поэтому при окончательном решении будете иметь такое же право голоса, как и все остальные. - А теперь я хотела бы выслушать Инну Владимировну, - она повернулась к девушке. – Объясните, пожалуйста, как такое могло произойти. Вы помните, что указано в вашем контракте? - Да. Помню, - ответила Инна. Но Кристина Александровна выложила на стол копию контракта Инны. - Здесь отмечено, что вы, поступая на работу в «Центр», добровольно соглашаетесь использовать большую часть выходных, а, возможно, и все – как понадобится – для личного обучения. И, если вас это перестало устраивать – вы можете в любое время разорвать контракт, уволиться и вернуться в свой базовый колледж. Так же и мы имеем право расторгнуть с вами договор – при ненадлежащем выполнении вами учебных обязанностей. - Инна Владимировна! Настало такое время? – строго спросила куратор. Инна вздрогнула и горячо заговорила: - Нет! Конечно, нет! Я очень хочу работать! Я не мыслю своего существования без работы здесь! Очень прошу не отстранять меня, применить другую меру взыскания! Дайте мне ещё один шанс, пожалуйста! Я обещаю: такого больше не повторится! - Тем не менее, объяснитесь! – холодно произнесла Кристина. - У меня в последние 10 дней появились некоторые личные проблемы, - начала Инна. – Я вынуждена была чаще уезжать в выходные, чтобы их решать. Я понимаю – это не оправдание. Но я, и уезжая, готовилась, не прекращала занятий. Эту тему по немецкому я действительно плохо проработала, но, большей частью, потому, что недостаточно её поняла. Елизавета Вадимовна мне на занятии в пятницу всё разъяснила и потребовала пересдачи во вторник. В воскресенье я оставалась в «Центре», не уезжала, но готовилась больше к химии, потому что в понедельник мне был назначен «срез». - Это тоже пересдача? – сурово спросила куратор. - Нет! Запланированный! По программе моего индивидуального обучения. А немецким я собиралась заняться во вторник с утра. Но… Инна умоляюще обвела взглядом своих коллег. - Так получилось, что мне очень надо было уехать. Срочно! И неожиданно! Я попросила Елизавету Вадимовну меня отпустить. Пообещала ей, что всё выучу к зачёту! Но в четверг утром я всё равно должна была ей тему ответить. Так мы договорились! А ей неожиданно назначили замещение – на третьем курсе, за заболевшего педагога, и она не имела времени меня проверить. Но я уверила Елизавету Вадимовну, что готова. Я действительно готовилась, и думала, что справлюсь. Но… переоценила свои знания. Инна замолчала. - Инна Владимировна! – вкрадчиво спросила куратор. – А если бы воспитанница вам предоставила такое объяснение, вас бы оно удовлетворило? - Нет, - покачала головой Инна. – Конечно, нет. Но я же не оправдываюсь! Я признаю свою вину полностью. - Значит, вы признаёте, что свои личные проблемы ставите выше вашего долга и обязательств по контракту? – уточнила Кристина Александровна. Она холодно смотрела на Инну, и в её взгляде не прослеживалось ни намёка на какое-то сочувствие к девушке. Лена поняла, что Кристина уже вынесла Инне приговор, и теперь спасти подругу будет трудно. - Нет, Кристина Александровна! – воскликнула Инна. – Это не так! Обычно я так не поступаю! Но сейчас у меня были особые обстоятельства. - Какие, Инна? – впервые подала голос Галина Алексеевна. – У тебя какое-то несчастье? Болен кто-то из родных? Но ты должна была со мной поделиться! И с Еленой Сергеевной! Куратор вопросительно взглянула на Лену. Девушка отрицательно покачала головой. - Получилось, что твои непосредственные руководители ничего о твоих проблемах не знали, - продолжала Галина Алексеевна. – Как же так? Объясни нам. Ведь сейчас решается твоя судьба! - Галина Алексеевна, - Инна вздохнула. – Нет никаких несчастий и болезней. У меня возникли проблемы с моим другом, и я очень хотела их решить. У молодой воспитательницы на глазах выступили слёзы. - Поня-я-тно, – протянула Кристина Александровна. – Инна! Лена отметила, что куратор впервые за всё время заседания обратилась к девушке по имени, не так официально. - Я понимаю, тебе ещё 19 лет, и ты хочешь иметь отношения с молодыми людьми. Но, такая работа, как у тебя, предполагает наличие зрелости и ответственности. А ты, похоже, не справляешься с работой, учёбой и личной жизнью одновременно! - Галина Алексеевна, - обратилась она к заведующей. – Как Инна Владимировна работает? Ваше мнение. - Превосходно она работает! – тут же отозвалась Галина Алексеевна. – У неё одни поощрения, никаких замечаний! Вот, посмотрите. Она передала куратору ксерокопию соответствующего раздела личного дела Инны. Кристина быстро просмотрела и задумчиво кивнула. - С Еленой Сергеевной и Марией Александровной у них отличная команда, – добавила Галина Алексеевна. – Их группа уже на втором месте! А была на девятом – полгода назад. Куратор отложила документ. - Уважаемые коллеги, ещё есть у кого-нибудь вопросы к Инне Владимировне? Все молчали. - Хорошо. Тогда приступаем к обсуждению. Я выдвигаю своё предложение. Кристина немного помолчала. - Я считаю, что Инну до конца учебного года необходимо отправить в её базовый колледж! – твёрдо заявила она. У Инны перехватило дыхание. В глазах отчётливо промелькнул испуг. - Но! – продолжала куратор. – Учитывая, что с основной работой она справляется хорошо, я не буду настаивать на абсолютном увольнении. Я предлагаю перевести Инну на это время на должность «воскресного» воспитателя, чтобы у неё полностью не терялась связь с «Центром». Но с нагрузкой не более двух воскресений в месяц. За это время Инна повзрослеет, решит личные проблемы, наверняка осуществит «рывок» в учёбе. А после сессии мы примем её на прежнюю должность. - Кристина Александровна! – воскликнула Инна. – Но это очень жестоко! Я уже не мыслю себя без своей работы, мне…будет очень трудно это пережить! - А вы чего ожидали, интересно? – холодно ответила Кристина. – Вы считаете, что за вторую тройку в семестре мы должны вам премию выписать? Именно в этом и будет заключаться ваше наказание, Инна Владимировна! В том, что вам придётся это пережить! - Кристина Александровна, - вступила Лена. – Я очень прошу вас не выдвигать это предложение! Если Инна сейчас уйдёт – пострадает в первую очередь наша группа. Инна отлично работает! Будет практически невозможно подобрать ей равноценную замену. Я, как ответственный воспитатель, обещаю вам взять под особый контроль её успеваемость! - Елена Сергеевна! Вы не обязаны этого делать. У вас хватает своих основных обязанностей! А «Центру» не нужны воспитатели, успеваемость которых приходится брать под особый контроль. Я оставляю своё предложение! - А я согласна с Еленой Сергеевной! – заявила Галина Алексеевна. – Я тоже совершенно не готова сейчас лишиться такого дежурного воспитателя, как Инна! Это будет ощутимая потеря для всего отделения. Моё предложение – назначить Инне штраф. Довольно ощутимый, не меньше её месячного оклада! Пусть она остаётся на работе, но месяц фактически будет работать бесплатно. - Хорошо, - кивнула куратор. – Теперь у нас два предложения. Есть другие? Елена Сергеевна! - Я тоже за штраф! – быстро и уверенно проговорила Лена. Теперь всё зависело от решения Маргариты Евдокимовны и Лизы. Если они поддержат предложение куратора – Инна однозначно отправится в свой колледж! У Лены сжималось от страха сердце. Сейчас девушка очень отчётливо ощутила, как ей не хочется потерять Инну на такой большой срок! А то и навсегда! Ведь совсем не обязательно, что через полгода Инне разрешат вернуться назад, в 204-ую группу. - Маргарита Евдокимовна, вы что скажете? – спросила Кристина Александровна. Старший педагог ответила не сразу. Она внимательно оглядела всех присутствующих. Кристина смотрела на неё уверенно и выжидающе, Инна – с тревогой. Лена и Галина Алексеевна внешне не показывали своего волнения, хотя это было и нелегко. Елизавета вообще не поднимала глаз. - Я считаю, - начала Маргарита Евдокимовна, - что отправлять Инну в базовый колледж – это слишком строгое наказание, а штраф – недостаточное. Моё предложение – временное отстранение. Например, на 3 недели, до Нового Года. А потом у Инны ещё 10 дней усиленных занятий вместо отпуска! Получится больше месяца. Пусть остаётся в «Центре», но всё время посвящает занятиям. Мне кажется, что месяца временного отстранения Инне будет достаточно, чтобы сделать выводы. Кристина кивнула и посмотрела на Елизавету: - Елизавета Вадимовна, вам слово. - Штраф. В размере месячного оклада, – лаконично и твёрдо произнесла Лиза. Лена внутренне ахнула. «Вот это да! Молодец, Лиза! Не стала Инну «топить», хотя сама из-за неё сильно пострадала!» - В итоге, за штраф у нас три голоса из пяти, - с явным сожалением констатировала куратор. – Что же, это и будет окончательным решением дисциплинарной комиссии! Инна Владимировна, вы остаётесь на работе. Я обязываю вас пересдать зачёт на «отлично» не позднее понедельника. - Хорошо, - с облегчением кивнула Инна. - Всё, уважаемые коллеги. Заседание окончено. Все свободны. Инна вскочила, пробормотала «до свидания» и быстро вышла из зала. Лена, тоже поспешно попрощавшись, направилась вслед за ней. Остальные пока оставались за столом. Елизавета и Кристина Александровна сидели рядом. - Лиза, - начала куратор. - Да, Кристина. - Я надеюсь, ты поймёшь меня правильно. Во всём этом – ничего личного. Я не могла поступить по-другому! - Я понимаю, - ровным голосом произнесла Елизавета. – Ты выполнила свой долг. Она встала и обратилась к присутствующим: - Если вы не возражаете, я пойду. До свидания. После чего тоже покинула помещение. - Ну что, всё-таки отстояли, – с улыбкой сказала Кристина Галине Алексеевне. - Да, - серьёзно ответила заведующая. – И я очень рада! Инна виновата, но тут надо было гибко подойти. Больше у неё проблем с учёбой не возникнет, я уверена, а отделению даже её временное увольнение причинило бы вред. И ещё. Отстранение Елизаветы будет для Инны дополнительным наказанием, и очень даже серьёзным.
Forum: Инна быстро шагала по коридору по направлению к жилому отсеку. Лена с трудом догнала её у небольшого холла, в котором стояли кресла и журнальные столики, а стены были отделаны в розовых тонах. Она схватила подругу за руку и вынудила остановиться. Инна была в отчаянии, по лицу стекали слёзы, девушка смотрела на Лену непонимающим взглядом, пока ещё не в силах осознать и принять свалившееся на неё несчастье. Лена её понимала. Для Инны всё перевернулось в один миг! Ещё с утра она была успешным, уверенным в себе сотрудником, а сейчас получила дисциплинарное взыскание, и к тому же серьёзно подвела свою подругу. Лена обняла девушку, подвела к окну и тихо ободряюще сказала: - Инна, всё уже позади. Это неприятно, но ведь могло быть гораздо хуже! Представь, если бы тебя действительно отстранили, даже на месяц! Но я тебе очень сочувствую. Правда. Инна, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась у Лены на плече. Сквозь слёзы она проговорила: - Не знаю, как я это переживу! Со мной-то всё хорошо решилось, благодаря вам! Но, Лена, как я Лизу подвела! Как я теперь ей в глаза буду смотреть? А она так благородно со мной поступила… Ведь её голос оказался решающим. - Да она должна была Кристину поддержать! – голос Инны сорвался на крик. - И отправилась бы я наверняка в свой колледж! Такой позор! - Инна, ты же знаешь, Лиза не мстительная. Но, если честно, я удивлена! Буквально перед заседанием она была настроена очень решительно, собиралась требовать для тебя временного отстранения. Не знаю, почему она передумала. Инна вздрогнула: её телефон завибрировал. - Это Лиза! – испуганно сообщила она Лене, взглянув на дисплей. - Так отвечай! – нетерпеливо воскликнула Лена. - Да, - дрожащим голосом проговорила Инна. - Ты где? – требовательно спросила Елизавета. - Мы с Леной в «розовом» холле. - Ждите меня там! – отчеканила Лиза и отключилась. Она влетела в холл уже буквально через минуту – как обычно энергичная и насмешливая, без малейших признаков уныния. Быстро подошла к девушкам, внимательно посмотрела на заплаканную Инну и воскликнула: - Всё! Реветь заканчивай! Ты же воспитатель! Должна любые удары судьбы стойко переносить, а ты расклеилась. С воспитанниц своих бери пример, с той же Левченко, например. Думаешь, ей легче, чем тебе? А часто она вот так, как ты, слёзы проливает? - Лиза, – сквозь слёзы еле выговорила Инна. – Прости меня! На коленях буду просить! Пожалуйста! Она вырвалась из Лениных объятий и действительно попыталась упасть на колени. - Стоп! – подхватывая её, закричала Лиза. – Совсем с ума сошла? Ты что вытворяешь? Не переживай! Считай, что ничего не было. А то, что было, давай забудем! Ты виновата, но и я не меньше. Я, действительно, не должна была делать тебе поблажку. Надо было поступать как… Она обернулась к Лене и насмешливо процитировала: «Молодой педагог»! - Лиза, сейчас стукну! – покраснев, предупредила Лена. - Ага! И получишь взыскание! За драку в помещении «Центра». Вот уж точно отправишься в базовый колледж! Лена не выдержала и рассмеялась. Инна тоже улыбнулась сквозь слёзы. - Инна, не кисни, – продолжала Елизавета. – Ничего страшного не произошло. Ну, вычтут у тебя из зарплаты! Не купишь новую шубку! Но ведь переживёшь? - Да Лиза! – закричала Инна. – Нужна мне эта шубка! Я за тебя расстроилась! - А у меня куча времени освободится. Наконец-то смогу хотя бы часть его проводить так, как мне хочется. Например, лёжа на диване и устремив глаза в потолок. - Лиза, – серьёзно сказала Инна. – Меня не отстранили во многом благодаря тебе. Твой голос был решающим! Почему? Ты… столько великодушия… Она всхлипнула. - А я ещё и вышивать могу… - насмешливо начала Лиза. Но не выдержала и продолжила эмоционально: - Почему-почему! Ну не смогла я, вот почему! Да, я хотела предложить временное отстранение! И даже не потому, что очень на тебя рассердилась, а просто считала это правильной мерой. Но уже на заседании, когда Кристина лишила меня преподавания, я испытала такое отчаяние! И представила, что бы со мной было, если бы меня совсем от работы отстранили. Прямо через себя эти ощущения пропустила, и так тебя жалко стало… Обрекать подругу на такой ужас из-за паршивой тройки! И тебе, и мне, да и Лене это трудно было бы пережить. Елизавета махнула рукой. - Это Кристине всё «до лампочки»! «Вам придётся это пережить! В этом и будет заключаться наказание!» - передразнила она. – А вот ей и обломилось! Лиза озорно улыбнулась: - Я, честно говоря, ещё и очень на неё разозлилась. И, когда мой голос оказался решающим, подумала: «Вообще никакого отстранения не дождёшься – ни полного, ни временного!» И проголосовала за штраф. - Спасибо! – с чувством, вытирая слёзы, сказала Инна. – Ты меня спасла. - Была и ещё одна причина. Лиза испытующе посмотрела на Лену. - Я хотела уважаемой Елене Сергеевне дать небольшой урок великодушия. - Мне? – удивилась Лена. - Ну да. Знаешь, Лена, я сегодня плотно побеседовала с твоей Соней. Вот ей бы точно хоть капелька великодушия с твоей стороны не помешала. - Лиза! Нельзя же быть такой непоследовательной! – возмутилась Лена. – Сегодня за обедом ты громче всех выступала, что Соня – мерзавка, и надо её проучить, как следует! А сейчас – что за заявочки? - Но тогда я ещё с ней не разговаривала, - усмехнулась Елизавета. – Лена, она у тебя невероятно морально подавлена. Светлана права. Такое ей не по силам! А она ещё девчонка! Знаешь, Соня со мной сегодня советовалась, как ей искупить свою вину и перед тобой оправдаться. Я ей ответила, что не знаю! А потом стала думать и поняла, что знаю. Никак! Никак ей не оправдаться, что бы она ни делала, как бы ни старалась! Ей может помочь только милость с твоей стороны! Причём, проявленная не за какие-то поступки, а просто так. Ты из милости можешь дать ей некоторые послабления! Хотя бы немного уменьшить своё презрение! Чуть-чуть позволить ей вздохнуть! Если даже ты по-прежнему будешь очень строго её наказывать физически – она всё равно это почувствует. А ещё, Лена… Лиза немного помолчала. - Мне кажется, тебе и самой это нужно. Ты переживаешь, ты очень напряжена. Вот я проявила сегодня подобную милость к Инне, правда? Просто решила: «Да, она передо мной виновата, но я её прощаю и не буду портить ей жизнь» Конечно, Инна не Соня, и проступки их не сравнить. Но, Лена, мне сразу стало намного легче. И у тебя может так получиться! А вдруг и Марине станет от этого лучше? Есть же какие-то высшие силы! Попробуй сделать первый шаг. - Ты думаешь? – пробормотала Лена. Под таким углом ситуацию она не рассматривала. - Этот только совет. Решать тебе, - ответила Елизавета. Лена вздохнула: - Сонька уже и тебя положительно к себе настроила. Умеет она это! - Ну… - Лиза немного смутилась. – Не совсем так. Я ей обещала, что не буду её преследовать. И только! А начало разговора у нас очень бурным было. Я ей заявила, что она дрянь и змея, и что в воскресенье я, как ответственный дежурный, заявлюсь к вам с белым платком проверять её уборку. - Лиза! Не надо! – потрясённо воскликнула Инна. – Да ты что? - Не буду, - Елизавета легонько похлопала подругу по плечу. – Не волнуйся. - Лиза, а как она отреагировала? – поинтересовалась Лена. Елизавета помрачнела. - Плохо. Вернее, хорошо. Тьфу, запуталась! Короче, я ожидала невозмутимости и какого-нибудь гордого взгляда. Что должно было означать: «Ну и подумаешь!» А она посмотрела на меня с таким ужасом, как будто у неё вся жизнь рухнула, зарыдала и грохнулась на пол. В прямом смысле! Лена с Инной удивлённо переглянулись. - На колени, что ли? – спросила Лена. - Да нет! Её просто ноги перестали держать. Я её с трудом подняла, закутала в халат, усадила в кресло и кофе отпаивала. Ей действительно очень плохо было! Ты разве потом не заметила, когда она в группу пришла? Теперь смутилась Лена. - Да нет. Она вполне прилично выглядела. Упомянула, правда, про насыщенный с тобой разговор, но я с ней эту тему не развивала. А потом она ещё «безлимитку» у меня вытерпела! - Молоток! – восхитилась Лиза. – Правда, она ещё у меня более-менее успокоилась, и мы поговорили. Лена, мне кажется, ты не совсем верно оцениваешь, что Соня на самом деле чувствует. Я вообще не представляю, как она с этим справляется! - А я как справляюсь? – эмоционально возразила Лена. – Удар за ударом! У меня одна подруга в реанимации, неизвестно, поправится или нет! Вторая, - она указала на Инну, - чудом меня не покинула! - Не чудом, а благодаря моей милости. Чувствуешь разницу? – возразила Лиза. - Чувствую, - вздохнула Лена. Внезапно её лицо просветлело. - Лиза! – воскликнула она. – Я, конечно, такую базу под свои поступки не подводила, но милость я к Соньке сегодня уже проявила, это точно! Намекнула, что у неё есть шанс стать сотрудником! И рассказала, как готовят воспитателей. Под расписку о неразглашении. - Вот это да! – выдохнула Инна. - Но только потому, что Галина Алексеевна просила. Вернее, не просила, а оставила это на моё усмотрение. Елизавета смотрела на Лену восхищённо, но с оттенком сочувствия. - Лиза, ты что? – растерялась Лена. - Я поражена! – качнула головой Елизавета. – Это милость в тройном размере! Да, Галина Алексеевна тебе сказала, что неплохо бы Соне об этом узнать, чтобы свой шанс не упустить. Я же тоже при этом разговоре присутствовала, но я никак не думала, что ты на это пойдёшь. Ведь ты своим поступком практически уже поставила её в наши ряды! Ты разве не понимаешь? - А ты не слишком оптимистично смотришь на вещи? – Лена недоверчиво прищурилась. - Лена, – снисходительно произнесла Елизавета. – Этот ваш разговор состоялся непосредственно перед заседанием комиссии? - Почти. - Так вот ты сейчас придёшь в группу и убедишься, что Соня уже другая! Она в этот шанс зубами вцепится, это же её спасение! И она добьётся, вот увидишь. - Так что, готовьтесь, девчонки, - рассмеялась она. – Скоро ваша Левченко будет с нами на педсовете сидеть! - Лиза, - не соглашалась Лена. – Это не просто, такое мало кому удаётся! - Да? Ты просто не знаешь! Только сейчас на нашем отделении четыре таких воспитателя! И я ещё не обо всех знаю. Ведь такая информация потом даже между сотрудниками не распространяется. Я знаю потому, что лично наблюдала такое перемещение из воспитанниц в воспитатели. А один такой случай произошёл как раз в моей группе! - А кто? – с интересом спросила Инна. - Инна! Нетактичный вопрос! – возмутилась Лиза. – Ещё раз говорю, никто их не выдаёт! Ни другим сотрудникам, ни, конечно, воспитанницам! Только, если они сами захотят рассказать. А Соне этой искры надежды будет достаточно. Ты можешь больше вообще ничего и не делать. Теперь она справится! - Если справится, её счастье, - недовольно проворчала Лена. – Вот и забирай её потом в свою группу. Отлично сработаетесь! - Да, – рассмеялась Лиза. – Я думаю, мы бы сработались!
полная версия страницы