Форум » Антология лучших рассказов, размещенных на форуме » Эмилия. Ложная экспертиза » Ответить
Эмилия. Ложная экспертиза
Forum: Ложная экспертиза I - Что именно вечером седьмого октября спровоцировало ваши дальнейшие действия? – прокурор со скучающим видом отпил воды из стакана. Всем все понятно, все все десять раз слышали, но надо соблюдать процедуру… - Моя сестра Луиза нанесла мне семьдесят ударов ивовыми прутьями по обнаженным ягодицам, - юноша за стеклом клетки заметно покраснел, но произнес фразу без запинки. Однако хорошо успел освоить канцелярит, на следствии совсем не так выражался. - Что послужило причиной для наказания? – невозмутимо спросил прокурор. - Ваша честь, заявляю протест, - вклинилась энергичная женщина-адвокат с копной рыжих волос. – Речь идет о личных делах семьи, не имеющих отношения к рассматриваемому делу. - Прошу отклонить протест, вопрос важен с точки зрения создания у суда полной картины произошедшего, - все тем же откровенно скучающим голосом возразил прокурор, не желая поддерживать игру. Что-то не в форме он сегодня. Впрочем, мне тоже уже надоело. Выступить и свалить. Хотя вообще-то люблю такие дела. Интересно бы приговор услышать. Но все равно не раньше завтра. Узнаю. - Протест защиты отклонен, - громыхнул тяжелый бас судьи. – Продолжайте, пожалуйста. - Я самовольно обошел систему родительского контроля для компьютерной игры, предназначенной для взрослых, - отбарабанил мальчишка, не дожидаясь повторения вопроса. Видать, и ему не терпится все закончить. – За такое у нас порка. Сестра всыпала семьдесят розог и… - он сбился с казенного стиля и смущенно опустил глаза. Я украдкой бросила взгляд на потерпевшую. Молодая блондинка в брючном костюме, сидит спокойно, глядя куда-то в направлении потолка. Семнадцать лет, сечет сестра. Анекдот. Хотя по нынешним временам не очень. Йенсу вон восемнадцать, и тоже лупят. Причем не только я. - Я решил бежать из дому, - продолжал парень в ответ на очередной вопрос прокурора. – У меня не было карманных денег, и я взял пятьдесят долларов, которые Луиза хранила в тумбочке. - Вы признаете себя виновным? - Да. - Вы считаете, что заслуживаете наказания? - Да. Луиза, прости меня пожа… - Отставить, - громыхнул судья. – Личные дела обсудите за закрытыми дверями. Подсудимый, можете сесть. Суд переходит к заслушиванию экспертизы правдивости показаний подсудимого, - я набрала в легкие воздух и встала. – Приглашаю пройти за кафедру телепатического эксперта Долорес Адлер. Пожалуйста, мисс Адлер, коротко обрисуйте суду результаты проведенной вами экспертизы. - Спасибо, ваша честь. Выслушанные судом показания подсудимого в целом повторяют сказанное им на следствии, - взглянула на мальчишку. Тот сидел с поникшей головой. Да не боись, парень, выдерут тебя и отпустят к сестричке. А она еще раз тебя выдерет. Ничего особенного, в общем. – Отличаются отдельные формулировки, что, скорее всего, вызвано стрессом и стеснением. Подросткам иногда так стыдно говорить о розгах, - не могла удержаться, чтобы не ввернуть и насладиться краской, в очередной раз залившей щеки мальчика. – Показания его оцениваются мною как правдивые и отражающие реальную картину. Отдельные погрешности характеризуют лишь напряженный эмоциональный фон и не могут указывать на желание ввести в заблуждение следствие и суд. - Позвольте вопрос, - подняла руку адвокат. – Мисс Адлер, на ваш взгляд, заслуживает ли подсудимый снисхождения, учитывая тяжелый эмоциональный фон и чистосердечное признание? - Ваша честь, я имею право отвечать на такой вопрос? - Речь идет о несовершеннолетнем, а потому… - судья на мгновение задумался. – Потому имеете. Только коротко, - ну да, его тоже все достало. Одна рыженькая пытается что-то изобразить, хотя смысла в этом нет никакого. - Считаю, что умеренное снисхождение допустимо, - сказала я. – Однако, учитывая возраст и характер подсудимого, полагаю невозможным оставить правонарушение без в меру строгого наказания. - Спасибо, суд вас услышал. Можете садиться. Потерпевшая, суд предоставляет вам возможность… Я села и принялась ждать перерыва, но тут на переведенном в беззвучный режим телефоне замигал сигнал вызова. «Сучка Клэр». Это серьезно. Я встала и, извиняясь перед всеми встречными-поперечными, аккуратно протиснулась к выходу. - Долорес? – раздался в ухе голос начальницы, когда я, наконец, выбралась в коридор. Спасибо хоть не уменьшительным именем. – Приезжай срочно в офис. Разговор есть. - Мисс Литтл, я в суде, мне… - Ерунда. Небось выступила уже? Быстренько села в свой кадиллак и сюда, - мне категорически не нравилась ее интонация. Не рассерженная, нет. Как будто злорадство. И что-то, похожее на плохо скрываемое сладострастие. Очень серьезный разговорчик, Долли. Советую поспешить, - она положила трубку, не дожидаясь ответа. Вот стерва. И чего ей надо? Хочет предложить очередную сделку на грани законности? Или сделать выговор за вчерашнее опоздание. Не похоже, ой, не похоже… II Роскошный автомобиль несся по оживленной улице города. Здание суда оставалось позади. Интересно все же, как там мальчик. Сколько ему назначат? Вернее всего, дадут сотню розог (или плеток?) и несколько месяцев, а то и год исправительных работ. А уж дома сестренка дополнительно задницу распишет. Молодежь-молодежь… Семьдесят розог – немало, однако. И все без толку. Надо будет Йенсу на следующем свидании покрепче ремнем всыпать. Я хихикнула, объезжая здоровенный двухэтажный автобус. Думать о Клэр совершенно не хотелось. Сказать, что я возненавидела свою новую начальницу с первого же дня работы под ее началом – значит, не сказать ничего. Эта наглая, лишенная всякого лоска, вылезшая из грязи провинциалка не первой свежести раздражала буквально всем – манерой говорить, агрессивной фамильярностью в отношении подчиненных, безумными дисциплинарными требованиями, предъявляемым ко всем, кроме себя любимой (могла запросто явиться аккурат к обеденному перерыву и с непробиваемым сознанием собственной правоты устроить выволочку за десятиминутное опоздание). Не говоря уже о привычке выпивать прямо на рабочем месте. Зато способная! Да, блин, способная, и потому надо было посадить эту сучку мне на шею. Пусть бы и работала на первой линии, а не нас гоняла в хвост и в гриву. Или ее способности в этом заключаются? Делать невыносимой жизнь подчиненных? Не, Агнес тоже была стервой порядочной, но по крайней мере вела себя прилично. Не говорила «Долли», не пялилась на грудь, как на новые ворота, не клала руку на плечо при первой возможности… Уродина чертова! Чтоб тебя… Я чуть не врезала кулаком по приборной доске. С трудом успела проскочить на зеленый свет, слыша сзади возмущенные гудки. Вот ведь... И что ей сегодня нужно? Записано же в графике, что сегодня я работаю в суде! - Явилась, - ухмыльнулась Клэр, когда я медленным шагом, сохраняя достоинство, вошла в кабинет. Рядом с ней за столом сидела незнакомая дама – высокая блондинка в строгой блузке, смотревшаяся куда симпатичнее. – Говорю же, вызов срочный. Инспектор дожидается! - Парковала машину, - огрызнулась я, поглядывая на незнакомку. Инспектор? Что за инспектор? Внеплановая проверка? - Ножками ходи – парковать не придется, - издевательски бросила Клэр. Она до сих пор не предложила мне сесть. – Что глазки прячешь? Провинилась – так изволь отвечать! - Я ничего не понимаю, - резко бросила я. – Какого… - умолкла, поймав острый, как бритва, взгляд неизвестной. - Позвольте, я вам объясню, мисс Адлер, - тихим, ледяным голосом проговорила та. – Я Рейчел Линтон, инспектор надзорного отдела. Полгода назад вы проводили телепатическую экспертизу по делу Гомеса Сантьяго, обвиненного в организации сбыта крупной партии наркотиков. Вы подтвердили правдивость слов обвиняемого, и он был освобожден. Однако месяц назад снова арестован, на сей раз в Лас-Вегасе, по обвинению в вымогательстве. Так получилось, что в связи с определенными мотивами следствия, с него были взяты показания и по вашему делу. Он точь в точь повторил те же слова, но они были определены как ложные. Две повторные проверочные экспертизы пришли к тем же выводам. - Значит, я ошиблась, - с трудом выдавливая из себя слова, я старалась не смотреть на наглую улыбку Клэр, становившуюся все шире. – Вероятность ошибки – семь процентов. Имея дело с профессиональным преступником… - Слушай, ты! – рявкнула Клэр. – Мне ничего не стоит доказать, что ты получила деньги от людей Сантьяго. Думаешь, я не знаю, где и как? Сейчас саму отправлю на экспертизу, да и все. Огребешь по полной. - Я воспользуюсь правом хранить молчание! – крикнула я, не успев подумать. - А, так значит, тебе есть, что скрывать? Дело твое, но с работой попрощаешься. И получишь черную метку в личное дело. А возьмутся за тебя по полной… «Ах ты ж, наглая сучка, - мысленно выругалась я. – С тобой не поделилась, да? Все равно бы он вышел, что, судья с прокурором не продаются?! А мне надо было кредит закрывать за дом и машину, черт возьми, сама ходишь в тряпках за сто тысяч долларов, ужасно безвкусных, между прочим…». - Кааак интересно, - протянула Клэр, глядя на меня в упор. Я в ужасе отшатнулась. – Долорес, ты тут не одна телепатка, если что. Платья мои не нравятся, да? - Это не санкционированное вторжение… Не имеет юридической силы… - забормотала я, чувствуя, что дрожу, как на морозе. - Мисс Адлер, возьмите себя в руки! – прикрикнула на меня инспектор. – Я не закончила. По определенным причинам, мы не хотим сейчас открывать полномасштабное расследование, которое вовлечет в себя соответствующие службы как минимум двух штатов, а также федералов, - так-так, значит, там он тоже откупился. Кто бы сомневался. – К тому же вы молодой многообещающий сотрудник, с исключительно положительной характеристикой от руководства, - чего??, - и я считаю неправильным ломать вам карьеру из-за одной ошибки. Ваше начальство предлагает решить вопрос через внутреннее дисциплинарное взыскание. - Это… как? – слишком много всего сразу. Голова кругом пошла. Штраф, что ли, стребуют? - Запомни мою доброту, - Клэр снова улыбнулась. – Абсолютно тобой не заслуженную. – Пойдешь в субботу в дисциплинарный отдел. Вот, я составила заявление, - она подтолкнула ко мне какой-то лист бумаги. – Тебе только подпись поставить. Вписала туда много разного. И реального, и нет. В итоге тебе будет восемьдесят соленых розог. И два часа коленей. Не так уж много за коррупцию, не находишь? - Мисс Литтл, вы… Спасибо вам, - с трудом произнесла я, беря ручку. - Спасибо в субботу скажешь. Я приду проследить за исполнением наказания. Обязательно. «Ах ты ж… Готова меня отмазать, чтобы только на мою задницу посмотреть? Ну…». - И посмотрю, не сомневайся, - начальница хихикнула. – И буду смотреть теперь столько, сколько захочу. - Вы все поняли, мисс Адлер? – Рейчел старалась сохранять серьезное выражение лица, но явно забавлялась не меньше Клэр. – Еще встретимся, я тоже приду посмотреть. И сказать вам пару слов. И знайте, розги – это очень больно, но в тюрьме наказывают гораздо сильнее! III - Такие вот дела, - протянула я, закончив рассказ. Сидевший рядом на постели Йенс удивленно хлопал карими глазами. – Получу теперь и я розог. Страшновато, если честно, - должна же я с кем-то поделиться? Всю изнутри трясет. Не подругам же говорить: «Ой, я за взятку выпустила бандита из тюрьмы, и теперь меня за это выпорют». - А тебя раньше… никогда? – вот все-таки каждое поколение считает свой образ жизни единственным на все времена. - Нет, - помотала головой. – Говорила ведь уже. В моем детстве пороть было не принято. А во взрослом возрасте не попадалась. До сих пор. - Ну не бойся, Лолита, - обнял меня за плечи. Какой смелый! Люблю, когда он называет меня этим именем. Хотя мальчик еще не скоро поймет, почему. В школьной программе у них такого нет. – Меня вот бьет мама. И ты… Хочешь сейчас выпороть? Может, легче станет? – он покосился на ремень, неизменно висевший на стене спальни. Сам просит? Что-то новенькое. Любит, переживает… - Не, не хочу. Как-то на душе слишком… А расскажи, тебя били когда-нибудь при посторонних? На людях? Сейчас ведь наказывают в школах. - Да, но это в основном хулиганов всяких, - чуть замешкался. Даже застеснялся. – Но было два раза, что в классе пороли. - И при девках? – с любопытством спросила я. – Трусы снимал? - При всех, но не по голой, - быстро ответил Йенс. – По голой у нас уставом запрещено. Один раз деревянной шлепалкой по одежде, второй – ремнем через трусы. Штаны снял. - Училка порола? Сколько ремней? - Да. Сильно довольно. Двадцать. - Какая молодец! Хотя не так много. - Но потом была записка маме. И порка. Уже очень крепкая и… - И без трусов? – подсказала я. - Да, дома всегда без трусов, - опять краснеет. Чего стесняться? Что я там не видела? - Девчат тоже бьют в школе? Ремнем через трусы? - Да, в старших классах так. У доски, перед всеми… - Горят, небось, со стыда? – вот как смириться с мыслью, что со мной уже послезавтра случится то же самое? И даже хуже. - Да… Иногда плачут, просят не бить… Но вообще, - он чуть улыбнулся, - если дома хорошо воспитывают, то в школе порка не нужна обычно. - А в колледже, куда поступаешь, тоже лупят? - Да, мне рассказывали. Там в кабинете, на лавке, розгами, - при последнем слове я невольно поморщилась. – И по голой всегда. - Правильно делают, - я сладко потянулась. Взглянула на роскошный плетеный ремешок. Не, не сегодня. Так и лезет в глаза мерзкая ухмылка Клэр. – Ладно, давай, утешь свою Лолиту, - нежно обняла его за плечи. Восемнадцатилетний красавчик потянулся к моим губам. IV Я постаралась одеться попрактичнее. Джинсы, кофта, под ней майка без лифчика, простые плотные колготки, туфли на невысоком каблуке. Не стала делать макияж, завязала волосы в узел. Ужаснулась, посмотрев в зеркало. Так меня, пожалуй, никто и не узнает. Оно к лучшему. От волнения боялась садиться за руль и вызвала такси. Всю дорогу мучилась, подозревая, что грузный широкоплечий водитель может догадаться, куда меня везет. Хотя под конец мне стало не до него – дрожь сводила руки и ноги, меня бросало то в жар, то в холод. «Да соберись ты, дура», шептала я сама себе. «Всех секут. Детей маленьких секут. Ничего, терпят. А ты как Йенса дерешь? Ремнем, правда. По полсотни ударов без писка выдерживает. А уж у тебя сала на попе побольше. Тьфу ты, черт…». Выходя из машины и расплачиваясь, поймала как будто сочувствующий взгляд таксиста. Вспомнила когда-то слышанные слова Йенса: «Когда тебя выпороли, идешь по улице и кажется, что все об этом знают». Но меня ведь еще не выпороли! В приемной было пусто. Я протянула «письмо счастья» от Клэр пухленькой темноволосой секретарше. - Вас скоро примут, - кивнула она. – Присядьте… пока можете. Что теперь, все будут надо мной издеваться?? Присев на кожаный диванчик, я почему-то стала вспоминать рассказ своей подруги Дейзи, полгода назад получившей «юридическую» порку за езду в нетрезвом виде. Ей тогда выдали пятьдесят ударов однохвостой плетью вдобавок к крупному штрафу. Боль от ударов Дейзи называла «нестерпимой и жаловалась, что не смогла самостоятельно добраться домой: пришлось звонить брату. Наверное, розгами не так больно. Дисциплинарный отдел – не полиция…Но восемьдесят… Ее тогда после сорокового удара пришлось обливать холодной водой, чтобы очнулась и вылежала последнюю десятку. - Мисс Адлер, проходите, - проговорила секретарша, не пряча игриво-сочувственную улыбку. Я со вздохом встала и прошла в кабинет. У длинной скамьи, обитой зеленой тканью, стояла светловолосая коротко стриженая девица в майке и шортах, размером с баскетболистку и с бицепсами штангистки. Клэр и Рейчел сидели в удобных креслах возле стены. Я постаралась не встречаться с ними глазами и смотрела только на экзекуторшу. Пожалуй, хорошо, что эта громада мускулов будет драть меня розгами, а не ремнем или плеткой. Тут сила вроде менее важна. Хотя фиг знает… - Меня зовут Лиз, - охотно представилась та. – Снимайте с себя всю-всю одежду и бросайте вот в эту корзинку, - корзина стояла тут же, возле лавки. Я быстро сбросила туфли. Затем стянула через голову кофту. – Догола. Быстренько! Нечего стесняться – все между нами, девочками, - эта вот какого черта глумится? Она на работе или где? Я скинула джинсы вместе с колготками и комком швырнула их в корзину. Не порвать бы… Сдернула майку. Принялась снимать трусы, всем телом чувствуя отвратительно-восторженный взгляд Клэр. – Теперь на скамеечку. Вот так, - крепкие теплые ладони, на ощупь так похожие на мужские, принялись елозить по всему моему телу. – Голову положите на бок, незачем носом впритык. Сейчас, чуть вперед, - она поочередно затянула плотные ремни на щиколотках, коленях, локтях и кистях рук, примотав их к лавке. - Итак, вы получите восемьдесят ударов солеными березовыми розгами, - торжественно объявила Лиз. – После чего проведете два часа на коленях в обнаженном виде. О причинах наказания распространяться не буду, думаю, начальство вам все разъяснило, - да что ты знаешь о причинах, идиотка! Вот сейчас… Бедная моя кожа…Надо было, да, надо было сказать Клэр, когда позвонили от Сантьяго. Поделили бы пополам. Мне бы хватило… Но делиться с этой дрянью?! – Надеюсь, наказание пойдет вам на пользу, - я видела краем глаза, как экзекуторша вынула из высокой кадки длинный прут, свистнула им в воздухе и зачем-то попробовала на зуб. – Иии… Начали! –первый же стежок оказался весьма болезненным. Я вскрикнула. - Визжать рано, - второй, третий. Я сжала зубы. Попыталась вспомнить, как пару лет назад сломала руку, упав на элитном катке. Боль была посильнее, пока везли в больницу. Ничего, как резаная не орала. – А вот это хорошее поведение, - Лиз больно стегнула меня по ляжкам. Но я и тут стерпела. Кажется. Почему-то очень громко пыхтел вентилятор. Порка продолжалась. Видимо, она считала удары про себя, я же давно со счета сбилась. Боль в ягодицах все усиливалась, я невольно ерзала, но ремни держали крепко и врезались в кожу. Терпи-терпи. Сучка Клэр так и хочет, чтобы ты заорала благим матом. Не дождется. Ау! Очень болючий удар. Вау! Ай! Она, кажись, начала бить поверх старых полос. Да еще и с оттяжкой. Сама я не порола Йенса розгами, боясь, что дома заметят следы, но много раз представляла и читала о них. Уу! Я непроизвольно приподнялась, выгибая спину – большего я сделать не могла. - Решила попу приподнять? – участливо спросила Лиз. – Это правильно, так удобнее, - она со всей силы хлестнула по копчику, да так, что я захлебнулась криком, вновь упав на живот, а прут у нее в руке (не знаю, какой по счету) громко хрустнул. – А это только тридцать второй, - с удовольствием сообщила мне она, выбирая новую розгу. Что??! Мне казалось, прошла вечность. Хлесткие прутья впивались и впивались в мое тело. Я визжала, рыдала, стонала, орала, билась в путах, как рыба, выброшенная на берег, выкрикивала какие-то бессодержательные извинения и просьбы. Но все было напрасно. Девица оставалась спокойной, как скала, и продолжала бить. Размеренно, без всякой ярости, хотя, видимо, и не без удовольствия. Такого знакомого мне удовольствия. Во время очередной передышки (Лиз или подыскивала новый прут, или просто разминала уставшую руку) я, чтобы успокоиться, попыталась представить себя на ее месте. Вот передо мной красивая женщина. Голая. На лавке. У меня в руке розга. И я млею от ее страданий. Говорят, если полюбить свою боль, то… Новый удар по беззащитным ляжкам тут же выбил из головы все глубокомысленные размышления. На последних минутах я превратилась просто в жалкую беспомощную дворнягу, которую от души колотят палкой, а она только и может, что выть и жалобно скулить, ничего не понимая, лишь чувствуя боль и желая ее прекращения. - Ну вот и все, красоточка, - последний удар нанесен. Но боль не уходила. Задница и ляжки горели огнем. Я беспомощно хватала ртом воздух (нос не мог дышать из-за нескончаемого потока соплей), пока Лиз деловито расстегивала ремни. – Однако наказание не окончено. Поднимайся! – она схватила меня за ухо и рывком подняла, больно выкрутив раковину. - Ай… Не могу… Не могу идти, - простонала или прохныкала я, невольно ставя босые ступни на холодный паркет. - Все ты можешь, я вижу. Крепкая. А ну пошла. Не трогать! – она оттолкнула мою левую руку, невольно потянувшуюся к наказанному месту. – Даже не пытайся уменьшить боль. Она тобой полностью заслуженна, - слезы застилали глаза, пока Лиз волокла меня по какому-то коридору, а потом, остановившись, надавила на плечо и заставила опуститься на колени носом в стену. – Вот так стой. Голая. Ерзать можно, руками и туловищем двигать можно, вставать, садиться и трогать наказанные места нельзя. Станет тяжело – обопрись руками о стену. Камера все видит, за нарушения выпорю тростью, - она удалилась. Я стояла на коленях и рыдала, превратившись в один большой клубок боли. Пока меня не вывел из полузабытья противный голосок Клэр. - И как тебе лекарство от ошибочек? – ехидно поинтересовалась мисс Литтл. – Прочувствовала, каково это – отвечать за свои проступки? - Мисс Литтл, я… - Что, больше не «сучка Клэр»? – расхохоталась она. – Я твои мысли читаю как открытую книгу. Потому что я одаренная, а ты статистка. - Но тогда ведь вы все знали сразу! – вдруг выкрикнула я. Мысль обожгла сильнее розог. - Конечно, Долли, - ехидно хихикнула Клэр. – Попалась, которая кусалась. Никуда теперь от меня не денешься. Но не грусти, я не такая стервозина, как ты думаешь, - она вдруг потрепала меня по головке. – Конечно, одним наказанием все не ограничиться. Придется тебе теперь отрабатывать. - Как? – страх и омерзение захлестнули меня, даже вытеснив боль и стыд. - Перво-наперво, твой дресс-код на работе теперь – мини с прозрачными колготками и блузка или платье с разрезом на груди. Без лифчика, конечно. - Ээ… - Че, недовольна? Нечего прятать красоту. Она не для того создана. За опоздания, недочеты, прогулы буду драть ремнем. Прямо в моем кабинете. И попробуй мне повыпендривайся. Скажи спасибо, что не урезаю зарплату в счет долга. По-другому отработаешь. - Это… - я прикусила язык. Ноги болели. Только не спорить. - Мерзко? Подло? Отвратительно? А чем я хуже тебя? Гомес Сантьяго не сел в тюрьму, а ты оплатили кредит. Уголовная история кончится для тебя без последствий, а я получу удовольствие. За твой счет. Не все же тебе с твоими мальчиками развлекаться. Ладно, мне пора. Даю тебе выходной в понедельник. Отдыхай, зализывай раны. Но чтобы во вторник без опозданий! Она ушла, не попрощавшись. Я продолжала плакать, теперь уже беззвучно. Скоро, наверное, вода в организме кончится… Протерла лицо ладонью. Все в соленой гадости. Умыться хоть дадут, прежде чем на улицу идти? - Не расстраивайся, детка, - голос незаметно подошедшей Рейчел Линтон. Стоп, она что же, все слышала?? – Не думай, это не крест на твоей карьере. Возможно, даже наоборот. - Чего?? – я слишком офигела и обалдела от всего. Даже удивиться толком не удалось. Что уж говорить о вежливости. - Наверх поднимают тех сотрудников, на кого есть крючок, - довольным голосом пояснила инспектор. – Потерпи ее немного. Развлечется и успокоится. Может, будешь еще на ее месте. А к лавке и розгам привыкай. Достанется еще не раз тебе. Как и всем нам снизу доверху. Она ушла вслед за Клэр. Голова шла кругом. В какой-то момент я, кажется, отключилась, но не получила за это добавочного наказания. Потом, получив разрешения встать, одеться и пойти в уборную, проделала это как в тумане. Не помню, как добралась домой. Помню, как упала на кровать лицом в подушку и разревелась с новой силой. Влага все-таки еще осталась. V - Бедная моя Лолита, - сочувственно бормотал Йенс, втирая крем в мои еще не вполне зажившие ягодицы. – Крепко же тебе досталось. Мне столько никогда не давали. - Да уж, - простонала я. – Восемьдесят соленых… Да осторожней ты! – прикрикнула я на него, хотя он действовал очень нежно и бережно. Раздражение и злость давали о себе знать. - Вот, полежи, пусть впитается. - Спасибочки, - простонала я. – Что, жалко выгляжу? - Нет, что ты! Прекрасно выглядишь! - Еще бы. Голенькая, - хихикнула я. – Как бесят все эти стервы. Самих бы их розгами… Ух! А тебя ведь розгами не секут? - Нет. Это сложно, - отвел глазки. Чего стесняться? Я перед ним голая лежу, а стесняется он. - А ты попроси маму, - посоветовала я. – Незабываемые ощущения. - Ну… может лучше ты? – осторожно спросил он. - Я сверху, по следам. Чтобы она не заметила ничего. Давно пороли? - Вчера, - тихонечко ответил юноша. Я легонько провела рукой по своей попе. Крем вроде впитался. Я встала. - Подай сорочку. За что? - Тройка по китайскому языку, - глазки прячет. Прелесть такая. - Эх ты, дубина. Это язык будущего. Основа основ! - Сложный он очень… - А кому сейчас легко? Стараться надо. Сколько получил? - Пятьдесят ремней и двадцать скакалок. И… час в углу. - Без трусов? – с улыбочкой уточнила я. - Да… - Че краснеешь? Я два стояла на коленях совсем голая. И не перед мамочкой, а перед чужими людьми. Ничего, на атомы не распалась. Ложись, показывай, - я указала на свое место. Парень неловко приспустил штаны и плавки и улегся на кровать, показывая зад, изукрашенный множеством еще свежих синяков и петель от прыгалки. – Недурно, очень недурно. Не такая красота, как у меня, но… А знаешь, малыш, что я сейчас хочу сделать? - Что? – ой, не делай вид. Все ты понял. - Хорошенько надрать задницу одному ленивому мальчишке. Я сняла с гвоздика ремень и громко им щелкнула. – Шестьдесят ударов. - Ой, ну может поменьше? Я же завтра в школе не сяду… - заныл. Еще бы. После такой порки еще получить. – Пожалуйста, Лолита… - Это еще кто из нас Лолита, - я сама рассмеялась собственной неустаревающей шутке. – Будешь тройки по китайскому получать, не видать тебе будущего. - Раньше же английский был международным… - ах, мы еще спорим. - Раньше, мальчик мой, много чего было. Деток не пороли, взрослых тем более, лазить под юбки к подчиненным на рабочем месте было запрещено, существовали неотъемлемые гражданские права… А еще раньше не было никакой телепатической экспертизы и я со своим высшим образованием жила в однушке и работала в МакДональдсе. Так что заткнись и снимай штанишки. Совсем, чтобы не мешались. VI - Снимай юбку, - хищно улыбнувшись, скомандовала Клэр. Я расстегнула джинсовую мини и положила ее на сиденье стула. – Снимай колготки, - мне было бы куда менее унизительно снять все сразу, но ей хотелось, чтобы я, как цирковая собачка, повиновалась коротким командам. – Снимай трусы, - бросив трусики на стул, я осталась перед ней в одной короткой майке. - Ты опоздала на две минуты, сорок семь секунд, - мисс Литтл потрясла черным кожаным ремнем в воздухе. – Округляем до трех минут. Двадцать ударов за каждую. Шестьдесят. И еще шесть пряжек лично от меня. В позу! – я перегнулась через спинку стула, уперев руки в сиденье. – Поехали, Долли! Порола она крепко, с чувством. Узкий и толстый ремень больно ударял по выставленным ему навстречу ягодицам и ляжкам. Я терпела. Все-таки это не соленые розги в дисциплинарном отделе. Но под конец все же начала позорно визжать. А уж когда дело дошло до мерзкой кусачей железной пряжки… Истошные вопли наверняка слышала вся улица. - Одевайся, - разрешила Клэр, не переставая ухмыляться. – И марш работать. Не умываться, иди на место в слезах и соплях. - Почему? ! - Потому что, милочка, - она подошла, обняла меня за плечи и заглянула прямо в глаза, - потому что я так хочу. А если я чего-то хочу, ты должна выполнять. И собственное мнение засунуть в одно место.
Ответов - 0
полная версия страницы