Форум » Проба пера. Не судите строго » Воспитание девочек (Автор: spankingdream) » Ответить
Воспитание девочек (Автор: spankingdream)
Иринка: (...) Обе мои дочки, когда были маленькими, получали по попе довольно часто. Я растила их одна и делала для них всё, что могла, в том числе воспитывала их, как умела. Так что я частенько шлёпала их, когда другие методы не работали. Сейчас им обеим уже за двадцать, и вроде бы ничего, все у них в порядке, так что, похоже, ничего плохого я им не сделала. Наказания всегда проходили определённым образом. Вдвоём с мамой на кухне, со спущенными штанами или задранной юбкой, перегнувшись через стул, с трусиками, натянутыми вверх, и собранными между ягодиц. Я отсчитывала по одному удару ремня на год возраста дочери, так что двенадцатилетние получали двенадцать ударов, пятнадцатилетние — пятнадцать ударов, и так далее. Получив свои удары, девочка должна была извиниться за свой проступок. Когда-то моей младшенькой — не хочу здесь называть ее имя — было шестнадцать. В этом возрасте она была сущим дьяволом. Ее сестра, старшая ее на полтора года, в том возрасте вела себя отлично, а младшая — просто невыносимо. Однажды она получала порку и в конце я ожидала от нее традиционных извинений, но она молчала. Я спросила: — Тебе нечего мне сказать? Она помолчала минуту; не плакала, ничего в этом роде; наверное, просто собиралась с мыслями, а потом вдруг произнесла: — Дура! Я велела ей забрать свои слова назад, иначе она получит еще ремня. Она еще раз сказала «дура», я ударила ее ремнём. — Ну? — Дура. Еще один шлепок. Спросила ее ещё раз — получила ещё одну “дуру”. Ещё один удар. Я знала, что она может закончить в любой момент, просто сказав то, что нужно. Если ей захотелось проверить свою выносливость, мне ничего не оставалось, кроме как ей это устроить. Я продолжала спрашивать, что она хочет мне сказать, она продолжала отвечать мне «дурой», и каждый раз я больно стегала её ремнём. Ее кожа, обычно бледная и белая, была ярко красной, и мне не верилось, что она хочет продолжать, но, видимо, она хотела, раз продолжала грубить. Я стала раздражаться от этого нахальства, и с каждым разом била все сильнее и сильнее, шлепки были громче, и она от каждого стонала, но все еще не произносила то, что должна была. Остановиться она могла, когда хотела. — Скажи, что положено, или я всыплю тебе еще десять ударов, очень больных! Она сжала сиденье стула очень, очень крепко, и повисла долгая пауза. Наконец, она повторила ещё один раз. Дура. Я была уже вне себя от ярости и принялась сечь её совсем нещадно, она вертела попой как могла, но поверьте мне, от моего ремня ей было не увернуться. А ведь она все ещё и держалась за свой стул, хотя больше всего на свете она хотела отпустить руки и защитить ими свою несчастную попу. Мне самой в детстве доставалось, я знаю, каково это, когда кожа так сильно содрана. Попа вся краснющая, местами становится белой, а последние несколько жгучих ударов оставили полосы, похожие на длинные пчелиные укусы. Когда мне так серьезно влетало от мамы, я любила прикасаться к этим полосам, ужасно чувствительным, но не прикасаться к ним было невозможно. Это как шатающийся зуб, который болит, когда его теребишь языком, но все равно что-то внутри просто заставляет тебя его теребить. Я замолчала и стала слушать, как моя девочка плачет. Ее попа была вспухшая, красная с белым. Я нежно потрогала её попу на самом опухшем месте. Она отшатнулась. Я прикоснулась ещё раз, и стала медленно гладить, чтобы ей хоть чуть-чуть полегчало. — Так что? — Мамочка, прости меня, пожалуйста, — прохныкала она. Похоже, она больше сожалела о том, что наделала во время порки, чем о том, за что её наказали. Я сказала, что прощаю её, и обняла её, и она выплакалась. Она должна была всё это устроить, ей хотелось узнать, насколько далеко она может зайти и сколько может вытерпеть. Что ж, вытерпела она немало, ведь порю я больно. На то она и порка. Но сегодня её ожидало новое наказание, которое ещё ни одна из них ни разу не получала. Она должна была просидеть на стуле полчаса. Я понимала, как больно ей сидеть на том, что когда-то называлось попой, но она заслужила эту меру своей выходкой. И это была самая длинная и самая серьезная порка из всех, что я устраивала своим дочерям. Она ведь сама этого просила. Если бы мои девочки так писали сочинения - получили бы от меня ремня!
Ответов - 3
Иринка: Очередной рифмоплет, так и не решившийся, пороть или нет. До поэтессы не дотягивает: ритм путается и рифмы хромают. Стефания Данилова И когда я рожу детей, я их буду пороть ремнём за влюбленности в чьи-то величества и мудачества. Я любила такого - вроде бы все при нём, только если чуть поскоблить, проявляется низость качества. А за двойки в дневник, сигареты и рок-н-ролл улыбнусь и скажу: будьте поосторожней. А меня никогда, никто, ни за что не порол, вот поэтому переливаю из пустого в порожнее. Пусть кого угодно тащат они в кровать, это лучше, чем трахаться по подъездам. Но за что я их буду медленно убивать – это за стихи тем, кто в сердцах проездом. Несмотря ни на что, я буду любить любых, и, конечно, шучу – ни ремнем не побью, ни руками. Хоть акселератов, хоть розовых- голубых, только бы не связывались с мудаками. Стефания Данилова
Иринка: Воспитание по зимнему варианту
Пчеловод: На мой взгляд ,нормальный рассказ. (...) Иринка пишет: Очередной рифмоплет Между прочем, стихи норм ! Стефания Данилова-вы молодчинка, пишите . У вас огромный потенциал между прочем Стефания, и все для этого есть у вас . Широк и желт вечерний свет, Нежна апрельская прохлада. Ты опоздал на много лет, Но все-таки тебе я рада. Сюда ко мне поближе сядь, Гляди веселыми глазами: Вот эта синяя тетрадь - С моими детскими стихами... легко да, написано..Я тоже люблю стихи...писать) А есть такие критики, что на корню положат конец началу великого писателя.
полная версия страницы