Форум » Обмен опытом » Рассказ Аркаши » Ответить

Рассказ Аркаши

Admin: Естественно, что мои рассказы вызывают ужас. В 60-е рассказы старых людей о порках до революции 1917г. и в последовавшую гражданскую войну у меня тоже вызывали ужас. Порка подростков шомполами и нагайками (это вам не пряжка ремня) и это не в порядке солдатского насилия над мирным населением, а по просьбе матерей этих подростков. И не за какую-то провинность, а просто «надо же им когда-нибудь острастку задать, а то c этими лайдаками иначе нельзя». Слово «лайдак» существует в белорусском и украинском языке и на русский, наверно, лучше всего переводится словом «гопник». А если говорить о порке взрослых, то бабушка моей жены и мой дядя мне рассказывали про такие эпизоды той гражданской войны: немецкие оккупанты и гетманская стража поркой выбивают из украинских крестьян недоимки по хлебозаготовкам; польские оккупанты в маленьком белорусском городке пытаются узнать, кто поджег их штаб? Как пытаются? На центральной площади публично порют нагайками самых уважаемых в городе людей: врача, учителя, двух акушерок. Надеются, что горожане, чтоб прекратить такое надругательство выдадут поджигателей. И очень хорошо, что мои рассказы вызывают ужас. Значит, смягчение нравов происходит. А 50 лет назад это было обыденностью. Я совсем на был «чемпионом класса» по полученному по жопе. Может быть, в тройку-пятерку лидеров входил. А чемпионом был один мой приятель. Его мама была в разводе, и она считала, что раз парень растет без отца, то мама должна особо строго его воспитывать. И если меня в 4-м – 5-м классе пороли, примерно, 3 раза в неделю, то его – 4-5 раз в неделю. То есть дней, когда он был выпорот, было больше, чем, когда он не был выпорот. И по количеству пряжек порции, которые ему выдавала его мама, были ничуть не меньше, чем те, которые мне выдавали мои родители. Разве что рука его мамы была послабее, чем у моего папы и, тем более, у моего отчима. Пару раз мне пришлось испытать силу руки его мамы. Пару раз она ловила нас обоих на совместных проказах, ну и обоих драла. Тогда с этим все было просто. Но частотой порок его мама вполне компенсировала некоторую слабость своей руки. И этот мой приятель ходил с особо густо синей попой. Впрочем, часто и сильно пороли почти всех нас. Для нас мальчишка без постоянных синяков на попе, ярких, свежих, или слегка уже сошедших, и за мальчишку не считался. А так «паинька, гогочка, фу»; короче говоря, «таких не берут в космонавты». Илья пишет: [quote]Аркаша а можно узнать, что Вы там такое вытворяли в столь юном возрасте? Интересуюсь, как отец, имеющий в данный момент пятилетнего ребенка. Может быть я не достаточно строг? [/quote] Все 3 раза происходило следующее: я лежа получал свою порцию по попе, потом мне разрешали встать и подтянуть штаны. Я пытался встать, но вдруг обнаруживал себя лежащим на полу все еще с голой попой. И уже с пола я вставал и подтягивал штаны. Все разы я думал, что, вставая, я поскальзывался и падал, но сейчас я понимаю, что, вставая, я на несколько секунд терял сознание и поэтому падал. Почему мои родители так спокойно на это реагировали? Не исключаю, что потому, что в детстве у них тоже был такой опыт. И папа, и мама мои на мой вопрос, пороли ли их в детстве, отвечали: «Конечно!» Может быть, и у них в детстве бывало, что после порки они теряли сознание на несколько секунд, а потом очухивались. И они понимали, что такая короткая потеря сознания на самом деле ребенку ничем не грозит. Теперь за что я получал такие порки, от которых терял сознание. Два раза это было летом, когда мне было 5 с половиной лет, и мы снимали дачу. Дом, в котором мы жили, принадлежал двум хозяевам и каждый из них на лето сдавал половину своей половины дачникам. У нашей хозяйки летом жил ее внук. Родители его жили и работали в Ленинграде, а его на лето отправили к бабушке в этот дачный поселок, который был в 50 километрах от Ленинграда. Так что на половине нашей хозяйки жило двое детей: я и внук хозяйки, который был меня старше на 2 года. А на другой половине половину снимала семья с девочкой, примерно, нашего возраста. И девочка эта почему-то считала нас неподходящей для нее компанией. Ну, а мальчишки таких девчонок-задавак не любят. И мы устраивали всякие каверзы против этой девчонки и даже ее семьи. Но поначалу это все было так по мелочи. Ничего серьезного. Но потом родители этой девочки покрасили входное крыльцо к ним свежей краской. А мы с приятелем в порядке очередной каверзы насыпали на эту свежую краску песок, да еще и аккуратно растерли его по всей поверхности крыльца. А в воскресенье, когда наши папы приехали из Ленинграда, наши соседи пришли на нас жаловаться. Ну, и наши папы задали нам отменные порки. Оба получили по 50 ударов пряжкой. У обоих после такой порки задницы были черно-синие. Для меня это была первый раз, когда я столько получил, вот и потерял сознание на несколько секунд после такой порки. Потом наши папы скребками отдирали эту краску, перемешанную с песком, циклевали крыльцо, чтоб все выровнять, и красили его снова. Второй раз я потерял сознание после порки, примерно, через месяц после первого. Тоже еще были на даче. Я, играясь, сломал пружинные весы, с которыми наша хозяйка ходила на рынок продавать клубнику. Когда приехал мой папа, она к нему с претензиями, да еще и в такой драматической форме: «Да эти весы мне как правая рука! Без них я не могу себе хлеб зарабатывать – клубнику продавать». Ну и снова папа всыпал мне 50 пряжек. С тем же результатом. А третий раз я потерял сознание после порки в 8 лет. Я учился в 1-м классе. Заболел воспалением легких. Кроме обычного лечения мне назначили еще и электрофорез. Вот посмотрите здесь: Электрофорез — Википедия (wikipedia.org) «В советской и российской физиотерапии электрофорез — это процедура с недоказанной эффективностью, назначаемая при лёгких или неопасных заболеваниях. Лечебное вещество наносится на прокладки электродов и под действием электрического тока, по замыслу физиотерапевта, должно проникнуть в организм через кожные покровы (в терапии, неврологии, травматологии и др.), но в действительности этого не происходит. Даже в случае, если небольшая часть лекарственного средства через повреждения на коже всё же попадёт в тело, глубже кожи, дальше к больному органу, оно не попадёт, потому что, проникнув в капилляры и сосуды, будет унесено в системный кровоток». Вот так вот. Эффективность не доказана, а процедура слегка болезненная. Электрический ток покалывает. Так что сама по себе процедура – некоторый медицинский садизм. Но тогда верили в ее эффективность. Обычное лечение постепенно давало свой результат. Я почти поправился, но вдруг заболел ветрянкой. Причем первые везикулы появились в тех местах, где к коже прикладывались прокладки электродов при процедуре электрофореза. То есть было ясно, что ветрянку я подцепил в поликлинике. Когда ветрянка прошла, воспаление легких вернулось. И мне снова назначили электрофорез. Но мама решила больше меня в поликлинику не водить. Она работала врачом в клинике Первого медицинского института. Она упросила в физиотерапевтическом отделении дать ей на время один аппарат электрофореза и лекарство. В процитированной статье Википедии есть изображение аппарата электрофореза. Как видите, он достаточно портативный. И мама делала мне эту процедуру дома. Ну а я по жизни исследователь. Тогда в СССР еще не полностью перешли на напряжение электросети 220v. Были районы, где было напряжение 127v. Но у нас уже было 220v. А на аппарате был переключатель предохранителя. И я решил поставить эксперимент: что будет, если этот переключатель поставить на 127v? Поставил. И, как только мама включила аппарат, раздался хлопок, из аппарата пошел дымок и он перестал работать. Мама меня тут же строго спросила – Что ты с ним сделал? - Поставил на 127. - Поганец, ты же сжег аппарат! Он стоит 300 рублей! Это 5 моих зарплат. (Мама тогда работала на неполную ставку.) А мне за него придется заплатить. Неси ремень! Ну и всыпала мне мама 100 пряжек. Это был первый раз, когда я получил столько и после порки я тоже потерял сознание на несколько секунд. А потом выяснилось, что перегорел не весь аппарат, а только предохранитель, который стоит 5 копеек. Больше ни разу не было, чтоб я терял сознание после порки. Считаю, что все эти три раза я был серьезно виноват и был наказан за дело.

Ответов - 23, стр: 1 2 All

Аркаша: На двух форумах уже выкладывал. Выложу и здесь. Почему люди покорно принимают порку? Не только подростки, но и вообще. Потому что в тот момент не считают неприкосновенность своей задницы наивысшей ценностью. А почему они так считают? Тут причин можеь быть очень много. Даже в каждый момент не одна. Не буду много рассказывать о других людях, лучше расскажу о себе. Когда я был ребенком, подростком – т. е. в 60-х, первой половине 70-х порка считалась самым обычным наказанием ребенка. Мне кажется, что, тогда детей пороли как минимум, в 4-х семьях из каждых 5-ти. Так если ты знаешь, что и того, и другого, и третью порют и они покорно принимают порку, то почему с тобой должно быть иначе? Бывало, я в общественной бане (жили в коммуналке, где не то что ванной, но парового отопления поначалу не было) видел синяки на попах мальчишек постарше, слышал как пороли соседа по квартире (слышимость была такая, что не только крики, но и шлепки ремня по попе были слышны), видел как он сам нес своему папе ремень для порки. Так почему, когда меня начнут пороть, должно быть иначе. Поскольку пороли подавляющее большинство, то порка не считалась каким-то позорящим, лишающим чести наказанием. Да, наказание не только болезненное, но и стыдное. Но окончилась порка, подтянул штаны, и стыд кончился – всех порют. Во дворе мальчишки хвастались друг перед другом, тем, как их жестоко порют, а они это стойко переносят. Был даже своеобразный КОДЕКС ЧЕСТИ НАСТОЯЩЕГО СМЕЛОГО И СТОКОГО МАЛЬЧИШКИ (отчасти и СВОЕЙ В ДОСКУ ДЕВЧОНКИ): 1) Не подавать виду, что боишься порки. 2) Когда собираются пороть – прощения и снисхождения не просить. Раскаиваться в содеянном можно, но не просить, чтоб из-за этго отменили наказание. Если считаешь, что тебя собираются наказать несправедливо – можно один раз привести аргументы в свою защиту, но не более, потому что слишком долгое отстаивание своих прав может вызвать впечатление, что ты боишься порки. 3) Если велят нести ремень – незамедлительно его нести. 4) Когда велят спускать штаны и ложиться – незамедлительно это выполнять, потому что любое промедление в этом может вызвать впечатление, что боишься порки. 5) Во время порки не вскакивать, попу руками не прикрывать, не крутиться, прощения не просить, не кричать и не плакать. Кто так себя вел во время порки, вполне мог собою гордиться и хвастаться. А смеялись тогда не над теми, кого пороли, а над теми, кого не пороли: «Гогочка! Маменькин сынок! Ему родители в попку только дуют!» А про тех кого родители еще не пороли по малолетству, говорили «Ты еще маленький ребенок. Вот получишь ремня и вытерпишь его стойко – станешь настоящим взрослым мальчишкой». Поэтому года в 4 я, с одной стороны, боялся порки, потому что по рассказам старших мальчишек знал, что это очень больно, а с другой стороны, с нетерпением ждал, когда же меня выпорют и я стану «настоящим взрослым мальчишкой». И когда меня в первый раз выпороли, да еще и на виду других мальчишек и девчонок, да я еще и вытерпел порку без крика и плача – я был очень рад. Но я не знал, что это только цветочки, потому что пороли меня серединой ремня. А когда через полгода, примерно, родители начали меня лупцевать пряжкой, то я, по началу, от души орал и плакал. Конечно, все эти «кодексы» и все это хвастовство своей стойкостью было в чистом виде «замещением», типа «если не можете избавиться от своих недостатков, то выдайте их за свои достоинства». Мы не хотели осознавать себя маленькими, слабыми, беспомощными и бесправными, с которыми родители могут сделать все, что захотят. Нам нравилось считать себя смелыми и стойкими. Я все это понимаю, но и сейчас этот кодекс во мне крепко сидит. Настолько крепко, что иногда мне кажется, что если подойдет ко мне сейчас любой человек и скажет: «Спускай штаны, я тебя пороть буду!» - я без возражений подчинюсь и спущу штаны. Потому что все вопросы и возражения: «С какой стати?», или «За что?» - будут звучать нелепо и выглядеть так, будто я боюсь порки. Во время каждой порки мама мне читала нотацию под аккомпанемент ударов. И в каждой нотации она повторяла, что порют меня не для того, чтобы просто поиздеваться надо мной и помучить меня, и даже не для того, чтобы покарать меня за провинность. А для того, чтобы я исправился. Для этого мне и делают так больно и стыдно, чтоб я впредь не хотел повторения такого наказания, а потому и избегал тех поступков, которые привели к нему. И годам к 8-ми я стал воспринимать порку за дело не только как заслуженную, но и как желаемую. Мне действительно было стыдно за плохой поступок, мне действительно хотелось его больше не повторять. И я, как и родители, считал, что к этому есть только один путь – через порку. Поэтому порку за дело я принимал не только покорно, но и даже охотно. А таких порок было подавляющее большинство. И даже если и пороли, как мне казалось, не за дело, то я оправдывал родителей тем, что они тоже люди, могут ошибаться, им может казаться, что за дело, а мне, что нет. Поэтому тоже не бунтовал против порки. Лет в 13 некоторые мальчишки действительно начинали бунтовать против родительской порки. У девчонок такой бунт встречался гораздо реже. Как правило, бунтовали мальчишки, воспитанием которых занимался только один родитель. Либо это были сыновья матерей-одиночек, либо в таких семьях второго родителя не волновало воспитание ребенка. Потому что против двух взрослых в 13 лет не побунтуешь - скрутят в бараний рог. Да и в 15 особо не побунтуешь. Остальные мальчишки, которых продолжали пороть, совсем не считали тех, кто бунтовал против порки «крутыми». Думали про таких, что может дерзости и наглости у них достаточно, но вот понимания справедливости нет – если нас всех порют, то почему его, цацу такую, не должны пороть. В 13 лет у меня начался некоторый кризис в отношении к порке. Мне стало казаться, что чаще, чем раньше, меня стали пороть не за дело. Источник конфликта был в школе. С 13 лет я начал заступаться перед учителями за других ребят, в особенности за друзей, если считал, что учителя поступают в их отношении несправедливо. Почти всегда такая «правозащитная деятельность» заканчивалась тем, что и у меня в дневнике оказывалось замечание. А дома на это реакция была простая: «Есть замечание в дневнике – неси ремень, спускай штаны». Еще и классная руководительница подлила масла в огонь, сказав моему папе после одного из родительских собраний, что на такое мое вмешательство в отношения учителей с другими учениками надо реагировать вдвое строго. Немедленно за такого рода замечания мне стало влетать ровно вдвое больше, чем за другие. Мне это все казалось несправедливым. Я обвинял в этом не родителей, а учителей, но все равно это как-то тяготило. Лет примерно с 16-ти конфликт усилился еще и «политикой». Учительница истории и обществоведения, с одной стороны, провоцировала, говоря «Давайте открыто обсуждать самые острые вопросы», а если я загибал какую-то антисоветчину, то вечером она звонила моим по телефону и говорила: «Ваш Аркаша снова позволил себе антисоветскую провокацию». Ну, меня и пороли. Тоже не обвинял маму с отчимом. Понимал, что они за меня боятся. Обвинял учительницу – провокаторшу и стукачиху. Но стал подумывать, как от этих порок избавиться. Не решился поднять открытый бунт. Во-первых, в моем представлении «бунт против порки» стыднее самой порки, ибо может выглядеть как трусость. Во-вторых, бунт не имел шансов на успех. Отчим был очень крепким мужиком-физкультурником: 2-й разряд по боксу, 2-й разряд по самбо. Говорят, что спорт начинается с 1-го разряда, а 2-й – это еще физкультура. Но и этого бы хватило, чтоб скрутить меня в бараний рог. Хоть я и сам был физкультурником – играл в баскетбол за сборную школы. 3-й разряд был и у меня записан. Уйти из дома тоже не решился. А куда уйти? Просто так по городу долго не прошляешься. Уйти к друзьям? А почему я должен решать свои проблемы за счет своих друзей? После таких рассуждений решил смириться с этими порками. Когда я учился на младших курсах института этот «политический» кризис продолжался. Мама и отчим пытались отвадить меня от дисиденствующей компании студентов – ровесников. Особо сильно они пытались это сделать, и особо часто пускался в ход ремень по этому поводу, когда я учился на 3-м курсе, потому что именно тогда деятельность этой компании была особо активной. Ну, и аргумент: «Всех порют, то почему меня не должны?» - перестал действовать. Уже практически никого из моих ровесников не пороли. И тогда преодолев стыд и опасения, что меня посчитают трусом, я открыл рот и спросил маму, не пора ли меня в 20 лет перестать порть. На что получил жесткий ответ: «Будешь хорошо себя вести – никто тебя пальцем не тронет, а будешь плохо себя вести – будешь выпорот». А когда я сказал, что многие мои ровесники ведут себя не идеально, но их никто не порет. Мама ответила, что у них свои семьи, которые ее никак не интересуют, а я живу в нашей семье, и в нашей семье для меня безнаказанности не будет. И снова повторила: «Будешь плохо себя вести – будешь порот». Я стал думать о том, чтоб снять комнату и уйти из дома. Но подумал: «На съем комнаты уйдет вся стипендия. Чтоб что-то есть, придется пойти работать. На учебу совсем не будет оставаться времени. А уж на то, чтоб книжку почитать...» - и решил остаться дома. Дома ведь какой комфорт! Утром встал, мамой постиранную одежду одел, а мама уже завтрак подает: «Кушай, сынок, и ступай в институт, учись». Из института пришел – мама обед подает. В крайнем случае, обед можно из холодильника вынуть и разогреть. И садись, делай уроки для института. А нет уроков – возьми какую-то умную книжку почитай. Или телек посмотри. Хотя кроме спорта смотреть там было нечего. А посередине этих приятных занятий мама зовет: «Аркаша, иди ужинать!» Потом в чистую постельку лег – и до следующего утра. Чем не жизнь? Ну, выдерут раз в неделю не за дело. (А если за дело, то и вообще нечего обижаться – сам виноват. Да и на пользу пойдет. Исправишься.) Так моя задница не хрустальная ваза – от ударов не треснет. И решил я из дома не уходить, и так же как и раньше покорно принимать порки. А потом довольно быстро этот «политический кризис» кончился. Благодаря усилиям мамы и отчима я оказался непричастен к основным делам той компании. А компанию эту КГБ разгромило: двоих посадили, а остальные перепугались. Соответственно и порки, про которые я считал, что «не за дело», прекратились. И через некоторое время я понял, что я снова в мире с поркой и не хочу, чтоб меня перестали пороть. Я понял, что порка на меня хорошо действует. Исправляет лучше, чем любые нотации и чем любые обещания себе, что «больше никогда-никогда...» То, что меня, такого взрослого, продолжают пороть меня не унижало. Наоборот, в тайне я гордился тем, что мои ровесники за свои проступки отвечают только разговорами и нотациями, а я – реальной болью и стыдом. С тех пор так и пошло: если провинюсь, то готов покорно принять порку. И как я написал в самом начале, даже если и не провинюсь, то, скорее всего не смогу не выполнить приказ: «Спускай штаны!»

Солдат Вселенной11: Аркаша пишет: Так если ты знаешь, что и того, и другого, и третью порют и они покорно принимают порку, то почему с тобой должно быть иначе? Вот тут согласен. Социум имеет огромное значение. Если со всеми так, вопросов "почему и со мной так" не возникает. Принимаешь, как неизбежность. Горькую, но неизбежность. Аркаша пишет: . Во дворе мальчишки хвастались друг перед другом, тем, как их жестоко порют, а они это стойко переносят. Вот такого не помню. Вроде и не скрывалось оно, но чтобы хвастаться... Обмолвиться могли пацаны, мол, получил вчера, но никакого хвастовства в этом не было. Тем более не было демонстрации битых задниц. Всем и так понятно что к чему. Кому охота на чужой зад смотреть? И чем здесь хвастаться? Могли ненароком спросить - сильно вчера? Кто-то мог сказать - "не очень", кто то "сильно", кто то отмалчивался. Но хвастаться? Это уж из ряда вон. Какой то перебор. Аркаша пишет: Утром встал, мамой постиранную одежду одел, а мама уже завтрак подает: «Кушай, сынок, и ступай в институт, учись». Из института пришел – мама обед подает. В крайнем случае, обед можно из холодильника вынуть и разогреть. И садись, делай уроки для института. А нет уроков – возьми какую-то умную книжку почитай. Или телек посмотри. Хотя кроме спорта смотреть там было нечего. А посередине этих приятных занятий мама зовет: «Аркаша, иди ужинать!» Потом в чистую постельку лег – и до следующего утра. Чем не жизнь? Ну, выдерут раз в неделю не за дело. (А если за дело, то и вообще нечего обижаться – сам виноват. Да и на пользу пойдет. Какой-то инфантилизм. Взрослый парень не может рубашку выгладить и обиходить себя? Готов перед матерью за удобства быта штаны спускать? Какая то ненормальная ситуация. У многих в этом возрасте уже семья есть и ребенок. И учатся люди и не брезгуют сбегать ночью на вокзал грузить - разгрузить чего то - подработать.

Аркаша: Солдат Вселенной11 пишет: Вот такого не помню. Вроде и не скрывалось оно, но чтобы хвастаться... Обмолвиться могли пацаны, мол, получил вчера, но никакого хвастовства в этом не было. Тем более не было демонстрации битых задниц. Всем и так понятно что к чему. Кому охота на чужой зад смотреть? И чем здесь хвастаться? Могли ненароком спросить - сильно вчера? Кто-то мог сказать - "не очень", кто то "сильно", кто то отмалчивался. Но хвастаться? Это уж из ряда вон. Какой то перебор. Демонстрации битых задниц во дворе тоже не было. Демонстрация битых задниц имела место быть 1) В общественных банях. Но там все друг с другом мало были знакомы, поэтому никаких разговоров, как правило, не было. 2) В раздевалке перед уроком физкультуры. Там уже были все свои, и всякий заметный синяк вызывал «светскую беседу»: когда? За что? Сколько? Чем? А хвастаться – хвастались. Даже не только мальчишки, но и некоторые оторвы-девчонки в младших классах. Помню, одна девчонка аж кричала на весь свой двор (я туда к приятелю пришел): «Да вы, мальчишки, все слабаки передо мной! Моя жопа так дублена бляхой ремня, как ни у кого из вас!» Не помню уж, эта девчонка тогда была во 2-м или в 3-м классе.


Аркаша: Солдат Вселенной11 пишет: Какой-то инфантилизм. Взрослый парень не может рубашку выгладить и обиходить себя? Готов перед матерью за удобства быта штаны спускать? Какая то ненормальная ситуация. У многих в этом возрасте уже семья есть и ребенок. И учатся люди и не брезгуют сбегать ночью на вокзал грузить - разгрузить чего то - подработать. Я себя за героя выдавать не буду. Да, мог себя обиходить. Но когда это делает мама, это комфортнее. И был готов за этот комфорт перед мамой штаны спускать. Хотя, конечно, было стыдно. Но чаще все-таки пороли за дело. А в таком случае и вовсе никаких претензий нет.

Солдат Вселенной11: Аркаша пишет: «Да вы, мальчишки, все слабаки передо мной! Моя жопа так дублена бляхой ремня, как ни у кого из вас!» Не помню уж, эта девчонка тогда была во 2-м или в 3-м классе. 2-3 класс. 7-8 лет девочке. Какой ненормальный додумается пряжкой бить??? Даже сторонники ременного воспитания не станут так делать. Это ж кости гарантированно сломать ребенку. Как то это маловероятно вообще.

Аркаша: Солдат Вселенной11 пишет: 7-8 лет девочке. 8-10. Мы шли в школу в 7 лет. Не сломали ей кости. Умели наши родители так пороть, чтоб попадать по мягкому месту, а не по копчику или пояснице. Меня с 5 лет пряжкой пороли. Но до 8 лет я был мальчишкой довольно худеньким. После 8-ми уже раздался так, что такой опасности сломать кости вообще не было.

Солдат Вселенной11: Аркаша, пусть 8-10. Хотя это не 2-3 класс. Где-то Вы путаетесь. Но даже если 8-10, что такого может совершить девочка и даже мальчик, чтобы пороть пряжкой? И зачем вообще? Обычного ремня мало? Двойку получить? Придти на час позже с улицы? В голове не укладывается.

Аркаша: Солдат Вселенной11 пишет: Аркаша, пусть 8-10. Хотя это не 2-3 класс. Где-то Вы путаетесь. Но даже если 8-10, что такого может совершить девочка и даже мальчик, чтобы пороть пряжкой? И зачем вообще? Обычного ремня мало? Двойку получить? Придти на час позже с улицы? В голове не укладывается. Ну что Вам сказать… Жестоко воспитывали нас наши родители. Порка, с одной стороны, воспринималась как самое обычное наказание, а с другой стороны считалось, что она должна быть тяжелым, с трудом переносимым наказанием. Чтоб ребенок после нее вставал с шатающимися ногами и дрожащими руками. В школу шли мы в 7 лет, во второй половине 1-го класса нам исполнялось 8 лет. Во второй половине 2-го класса – 9. Во второй половине 3-го - 10. Вот и вся арифметика. А той девочке и во 2-м, и в 3-м классе могли выдать пряжек 20 (по 10 на каждую ягодицу) и за двойку, и за опоздание на час, и за прогул урока, и за порванную и даже испачканную одежду и еще за многое. А девчонка та была еще та оторва. Лазила по деревьям, дралась не хуже мальчишек. Знаю, что в 3-м классе она получила 50 пряжек за стрельбу из самострела, похожего немного на арбалет, проволочными пульками по прохожим. Спряталась в кроне большого дерева и оттуда стреляла. Все долго не могли понять, что происходит. А я в конце 3-го класса первый раз получил от папы 200 пряжек. Мальчишки нашего класса решили бойкотировать уроки ритмики, то есть танцев. Классная руководительница провела родительское собрание и сказала, чтоб родители обращали внимание на этот урок так же, как и на другие. И пошло: бойкот, двойка, порка; бойкот, двойка, порка… Папа порол меня по нарастающей: первый раз 20 пряжек, второй раз – 50, потом 100, потом 200, потом еще раз 200 и еще раз. Внушение, конечно, «третьей степени». Вся задница сплошь черно-синяя, болит всю неделю. Не так чтоб уж совсем «не сесть», но о том, как тебя выпороли, не забываешь ни на одну минуту. Даже когда и не сидишь. А через неделю снова эта ритмика и снова порка. Но я, как особо упрямый, оказался среди тех трех мальчишек, которые сдались последними. Попа моя тогда была уже существенно более мясистая, чем у той девочки, так что опасности костям моим никакой не было. «Жиртрестом» я никогда не был. Но с 8-ми лет был таким «хлопчиком нивроку», как на Украине говорят. Высокого роста, широким в плечах, с развитыми мускулами везде, где надо. Драться не любил, но если кто из сверстников сильно доставал, то своими ногами он домой уже не шел. А с 15 лет, хоть и выглядел ботан ботаном, но «на районе» «заворачивал» любую шпану даже и на пару лет меня старше. Вы спрашиваете, зачем наши родители нас так жестоко воспитывали? У меня нет на это ответа… Может быть, через какое-то время я смогу тут на форуме представить информацию, как 200 с лишним лет назад воспитывали юного великого князя Николая Павловича, будущего императора Николая I. Вот там было гораздо более жестоко.

Аркаша: Я по шпицрутенам не специалист. Слышал, что в немецких концлагерях забивали насмерть и с 20 палок по спине, но эти палки точнее назвать было палицами. А сам я и 200 и 500 пряжек выдерживал. Но 500 уже когда телом как здоровый мужик был. Пряжка была очень гладкая, просечек не оставляла. Но была изрядно тяжелой. Грамм 150, примерно. Поэтому синяки набивала отменные. Да, очень больно, жестоко. После такой порки руки трясутся минут 15. Да, попа вся сплошь черно-синяя. Болит добрую неделю. Но более никакого вреда здоровью. Здоровый, крепкий мальчишка, потом парень. Даже, мне кажется, что здоровее становился в итоге от таких порок. Солдат Вселенной, а Вас пороли до фарша вместо задницы? Может быть, у страха глаза велики? Может быть, кажется, что вот-вот фарш, а все не фарш? Человеческое тело может очень многое выдержать. Возможно, что к сожалению. И что садизм – не обязательно. Может быть, моего папу тоже так пороли. Вот он по-другому и не представлял. Я ведь его подробно не расспрашивал. Один раз только спросил, пороли ли. Он ответил: «Конечно». Как отчима его отец порол, я сам слышал. (Отчим меня только на 14 лет старше. Мамы моей младше на 6 лет.) Сильные, чавкающие удары тяжелой пряжкой. Но жестоко, конечно. Время такое было… Кстати, почитайте книгу такого писателя Дёмина. «Блатной» называется. Это как в сталинские времена сын военного, чтобы не сесть по политической статье растворился среди уголовников и сел по более легкой уголовной статье. Там в начале есть и воспоминания о детстве, о том, как его, Дёмина, его отец порол пряжкой офицерского ремня так, что на попе оставались отпечатки звезд. А как сравнишь год рождения Дёмина и год смерти его отца, так видно, что мальчишке не было больше 10 лет. Его отца, кстати, не посадили, а посадили друга его отца. И его отец защищал своего друга везде, где мог. И умер от инфаркта после очередного скандального приема в отделе административных органов ЦК ВКП(б). В итоге вся семья «попала на карандаш» к чекистам.

Солдат Вселенной11: Аркаша пишет: Солдат Вселенной, а Вас пороли до фарша вместо задницы? Ну под словом "фарш" я подразумеваю сплошную черную гематому через несколько часов и буквальную невозможность сесть на следующий день (вот так и висишь на стуле на руках). Ходить больно. Через день присесть кое-как можно, но очень больно. Во взрослом возрасте я порвал мышцу на ноге. На икре. Это адская боль. Не сравнится ни с какими переломами, коих у меня было множество во взрослом возрасте. По ощущениям болевым от порванной мышцы я понял, что тогда были разбитые ткани мышц. Не порванные, но разбитые. Поэтому употребил слово "фарш".

Аркаша: Солдат Вселенной11 пишет: Ну под словом "фарш" я подразумеваю сплошную черную гематому через несколько часов и буквальную невозможность сесть на следующий день (вот так и висишь на стуле на руках). Ходить больно. Через день присесть кое-как можно, но очень больно. Ну вот уже не "фарш", уже не смерть. Сплошная черная гематома была. Сесть на следующий день можно, но больно. Но в конце-концов, если я перенес порку, когда было в 10 раз больнее, то когда перестали пороть могу же я терпеть. Ходить больно добрую неделю. И не умерли же Вы от того, что было у Вас с икрой. Вот и мы не умерли от таких порок. Так что, Синеглазка, остался Аркаша.

Солдат Вселенной11: Аркаша пишет: Ну вот уже не "фарш", уже не смерть. Почему же? Разбитые мышцы вполне можно условно назвать "фаршем". Думаю, Участники со мной согласятся. И не думаю, что бить до такой степени есть хоть какая-то необходимость. А вот критерий "не умер - значит норм порка", как по мне, это за гранью.

Виктория: Аркаша пишет: Сплошная черная гематома была. Сесть на следующий день можно, но больно. Но в конце-концов, если я перенес порку, когда было в 10 раз больнее Так именно! Не надо раздувать фиг знает какую "Заботу", Естественно, что гематомами сходит длительное время, и болезненна. Блин, банальный фурункул мешает спокойно жить, а ведь - малюсенький! И болит гематома - и болит, память улучшается.

Аркаша: Виктория пишет: И болит гематома - и болит, память улучшается. И никогда так уроки хорошо не делаются, чем когда сидишь на хорошо выпоротой заднице И, чаще всего, старших слушаешься как шелковый, когда выпоротая задница болит. Но вот развитию творческого потенциала порка, увы, никак не помогает.

Ирина: Кстати вот тут выше было,а как пороли в концлагерях. Не все так просто. Телесные наказания в концлагерях регламентировались Дисциплинарным кодексом (Lagerordnung) Дисциплинарный кодекс предусматривал всего два вида телесных наказаний дыбу-страппадо (о которой чуть ниже) и порку – 25 ударов. Которая назначалась в начале и конце «основного наказания» (8 или 14 дней карцера на хлебе и воде – и лавке без матраца). Ну дыба она немного для другого. А вот ,что касается именно порки : Для усиления эмоционального воздействия порка всегда была публичной (как правило, после вечерней поверки). Приговорённых пороли не стоя и не на лавке, а на так называемом коне – внешне практически полностью идентичном одноимённому гимнастическому снаряду. Заключённого привязывали за руки и за ноги таким образом, чтобы его (или её) голова и торс свисали вертикально вниз, оголённые ягодицы (по которым пороли) кверху, а ноги вниз с другой стороны. Дисциплинарный кодекс устанавливал наказание палками (шпицрутенами или шомполами), однако на практике обычно использовали одолженную на лагерной конюшне плеть. Могли пороть и резиновыми палками – оружием охранников (нередко представлявшими собой стальной прут, залитый в резину). При каждом ударе приговорённый должен был считать количество ударов, если же он сбивался в счёте из-за боли или считал недостаточно громко, то удар не засчитывался.



полная версия страницы