Форум » Обмен опытом » Исповедь девушки, пережившей домашнее насилие » Ответить
Исповедь девушки, пережившей домашнее насилие
Admin: ПЕРЕПЕЧАТКА «Таскала за волосы и кричала матом»: монолог девушки, пережившей домашнее насилие от мамы. Когда я родилась, моей маме было 18 лет, а папе — 17. Я была незапланированным ребенком: они еще учились в университете и жили в общежитии. У обоих был взрывной характер, и поэтому ссоры между ними случались часто. Иногда дело доходило даже до физического насилия: в порыве гнева они, например, могли разорвать друг на друге одежду или подраться. Я с самого детства наблюдала их ругань, поэтому рано начала не только впитывать культуру насилия, но и ощущать ее на себе. Когда мне исполнилось четыре года, они развелись, и я осталась жить с мамой. С самого детства я проявляла интерес к учебе и в школе практически сразу стала отличницей. Заметив это, моя мама решила проявить строгость и решительность во всех вопросах, связанных с моим образованием. Например, я не могла самостоятельно делать домашнее задание: после школы я писала его на черновик и только после того, как мама его проверит, переписывала в школьную тетрадь. Мне это жутко не нравилось: я могла прийти из школы еще до обеда, сделать все за час и пойти гулять до вечера, но в итоге ждала маму с работы и потом переписывала все проверенное. Если я плохо переписывала домашнее задание в чистовик, то мама начинала кричать на меня и рвать мои тетради. Тогда мне приходилось заводить новые и заново писать в них не только последнее задание, но и все предыдущие, включая классные работы. Злясь, она никогда не стеснялась в выражениях. Она могла говорить мне гадкие и страшные вещи, а я их впитывала, думая, что заслужила их. Из‑за этого с самого детства я очень боялась маму. Мне было страшно, что она меня шлепнет, ударит, разорвет мою тетрадь и накажет. Порой страх по-настоящему мной руководил. Например, я любила делать уроки, сидя на полу, и маме это очень не нравилось. Как только я слышала поворот ключа в дверном замке, я со всей скорости бежала к письменному столу и перекидывала туда все тетради, чтобы она думала, что я занималась там. Я понимала: если она увидит, что я сижу на полу с домашним заданием, она меня просто прибьет. Мое воспитание напоминало дрессировку: мама общалась со мной по методу кнута и пряника и в большинстве случаев отдавала предпочтение первому. Хотя она старалась быть идеальной в материальном плане и обеспечивала меня всем, чем было нужно, в духовном, моральном аспекте она меня упустила, заложив во мне множество страхов. Худшие эпизоды происходили, когда мама выходила из себя: она могла таскать меня за волосы по дому, кричать на меня матом, если я нарушала ее правила. Из‑за таких моментов мне хотелось уйти к отцу. Отношения между моими родителями всегда были плохими. Папа не был ни хорошим мужем, ни хорошим отцом: контакт с ним мне удалось наладить уже в более взрослом возрасте. Тем не менее он пытался мне помочь. Помню, как, когда мне было семь-восемь лет, мы в очередной раз поругались с мамой. В ходе ссоры между нами была драка, и папа решил забрать меня. Я хотела собрать свои вещи до прихода мамы и уехать к нему. Но она вернулась с работы раньше, чем мы ожидали. Увидев, как я пакую сумки, она начала истерику: держа меня у дверного проема, она кричала соседям: «Вызовите полицию, ее похищают!» Потом она посмотрела мне в глаза, все еще не давая двигаться, и сказала: «Если ты сейчас переступишь этот порог, ты больше никогда меня не увидишь, даже не смей сюда возвращаться». Я испугалась: несмотря на все желание переехать к отцу, я боялась потерять маму. Папа не стал вмешиваться — пойди он с ней на конфликт, она сделала бы все, чтобы он потерял со мной любую связь. Ребенком я больше осознавала физическое насилие, а не эмоциональное. Последнее я стала понимать в подростковом возрасте. Старшие классы были для меня кошмаром, и я отсчитывала секунды до поступления в университет в Москве, чтобы просто съехать. Когда я училась в 11-м классе, мама забеременела от моего отчима. Тогда у нас с ней случился конфликт на бытовой почве: ей не понравилось, как я убрала в доме. Она всегда была зациклена на чистоте, и любая крошка на полу становилась поводом для скандала. Тот конфликт снова перешел в насилие: она била меня, а я не могла защититься — вдруг что случится с ее ребенком. Она не только избила меня, но и отобрала телефон и сказала ту фразу про мой характер. Тогда у меня впервые появились суицидальные мысли. Но желание жить победило: я понимала, что, когда перееду, у меня все будет по-другому и все получится. Тогда я просто села у батареи и начала со всей силы рыдать и биться головой о стену. Мне некуда было деть злость и обиду внутри себя, поэтому я причиняла себе боль, расцарапывая до крови руки от кистей до плеч. Постоянные конфликты с мамой привели к тому, что я все время ощущаю себя виноватой во всем, что происходит в моей жизни. После скандалов мы могли не общаться несколько недель: мама просто ходила обиженная и ждала, пока я на коленях приползу извиняться. Я делала это большую часть своей жизни, хотя далеко не всегда я действительно была виноватой. Я всегда плакала во время наших ссор — это было моей защитной реакцией на те ужасные слова, которые она мне говорила. До сих пор я разговариваю с родителями как маленькая девочка: даже сейчас, спустя годы, после любой перепалки с мамой я рыдаю и не могу остановиться. Когда мама видела мои слезы, то говорила, что плакать должна она, а не я, потому что у нее плохая дочь. Отчим пытался нас помирить, когда понимал, что мы игнорируем друг друга слишком долго, но на прямой конфликт с мамой он не шел, а мне постоянно напоминал, чем я ей обязана. Это только увеличивало чувство вины, которое я сегодня пытаюсь перебороть с психологом. Отношения с мамой ненадолго наладились после рождения моего младшего брата. Когда мы не ругались, я многим могла с ней поделиться: рассказывала о своей личной жизни, просила совета. В такие моменты у нас действительно были доверительные, хорошие отношения, но как только назревала ссора или у нее менялось настроение, она направляла против меня все то хорошее, чем я с ней делилась. Наши отношения напоминали американские горки: позитивные моменты резко сменялись негативными, и казалось, что этому не будет конца. Поступив в Москву и уехав из дома, я поняла, что прошлое меня не отпустит. Учеба давалась мне нелегко: оказавшись вдали от матери, которая держала меня в строгости и страхе, я почувствовала свободу, хотела бунтовать. Мне не хватало привычного пинка и контроля с ее стороны, чтобы взяться за свое образование. После второго курса я приехала к ней в гости: мы снова поссорились, и она бросила в меня игрушечную бетономешалку. Весила она прилично — почти восемь килограммов. Я поняла, что это конец и с меня хватит: такие отношения нужно заканчивать. Спустя несколько лет жизни в Москве я обратилась к психологу. Отношения с мамой стали невыносимыми, продолжались проблемы с учебой. Помимо этого, я встречалась с молодым человеком, который также проявлял эмоциональное насилие ко мне. Я не могла от него уйти — считала, что боль, которую он причиняет, не дает мне права жить без него. Я выросла в культуре насилия и попала в отношения, в которых меня не ценили, обижали и унижали, а я только сильнее привязывалась к этому человеку. В подобной ситуации кажется, что вы любите друг друга еще сильнее, если твой партнер плохо к тебе относится. Я держалась за эти отношения, боялась их потерять — точно так же было и с мамой. Когда я увидела, что насилие со стороны моего парня становится регулярным, то поняла, что так дальше продолжаться не может. Часто я задаюсь вопросом: «А люблю ли я вообще свою мать?» Ведь ее есть за что любить и за что ненавидеть. Я не могу точно сказать, что я ее люблю, но и не могу с уверенностью сказать, что нет. Общаясь с психологом, я осознала, что люди, которые проявляют эмоциональное или физическое насилие, сами в какой‑то степени жертвы внутри. Жертвы насилия, нелюбви, непонимания, неприятия. Они не рождаются такими, а становятся, потому что кто‑то, кого они любили, не смог научить их делать это правильно. Маму я оправдывала тем, что у нее было тяжелое детство, в котором ей недодали любви. Тем же я объясняла и поведение своего парня. Мама до сих пор не понимает, как тяжело мне тогда было и какой урон она нанесла моему здоровью. Каждый раз, когда я хочу это объяснить, она воспринимает все в штыки и пытается конкурировать с моим отцом: «Он хороший, а я одна такая плохая». Она не пытается выслушать, ей очень тяжело это дается. Если у меня будут дети, я хочу, чтобы они были эмоционально здоровыми и не имели такого опыта, который был у меня или моей мамы. Я понимаю, что нет идеальных семей, но ребенок не должен чувствовать ту боль, которую чувствовала я. Периодически я и сама могу проявить какую‑то жестокость — пережитый опыт дает о себе знать, он не уходит бесследно. Я эмоциональна: могу накричать или сказать что‑то плохое, но я всегда останавливаюсь, потому что понимаю, что сейчас веду себя как собственная мать, а я ни за что не хочу быть похожей на нее. Я работаю над тем, чтобы стать другим человеком, — и у меня это получается. Мой главный совет тем, кто оказался в подобной ситуации: ни в коем случае не воспринимать мнение абьюзера как авторитет, даже если это твой родственник, родитель, словом, тот, кто стоит выше по какой‑то иерархии. Не верьте словам этого человека, даже если он для вас самый близкий. Его слова — проекция его личных проблем. И самое ужасное — осознавать, что твоя мама из‑за них просто не умеет любить тебя в ответ.
Ответов - 21, стр:
1 2 All
Стэн Марш: Nikka пишет: это вообще к чему? Это к тому, что вы пишите «а вот я бы…». Вполне логично, что я сравнил женщину с женщиной) А вообще, пожалуй, я тоже что-нибудь о себе напишу и вас приглашу разобрать все это дело по костям. Придёте?) Очень уж у вас здорово получается))
Солдат Вселенной11: С.Ф. пишет: И ЮЮ у нас такая (как и всё остальное, впрочем) хуже карасину… ЮЮ - такой же убогий гос институт, как и все остальные институции в постсовке. Продажная и прогнившая. Поэтому, полностью согласен. Не сама идея ЮЮ плоха (идея очень хороша), а ее реализация.
Nikka: Стэн Марш пишет: Это к тому, что вы пишите «а вот я бы…». Вполне логично, что я сравнил женщину с женщиной) логично прям офигеть) мне неинтересно, почему вы так подумали. Поняли вы меня неправильно. Вы думаете, что-то изменится от того, что есть сходство между женщинами по признаку пола?))) Я написала о том, как реагировал муж Хелен. И о том, как на его месте может отреагировать другой человек, мужчина, женщина, я например. И ничего другого додумывать не надо. На место Хелен я себя не ставила. Суть не в отношениях полов, а в отношениях между людьми. а если это разговор двух подруг, коллег? Конечно, с чужим человеком будешь вести себя более сдержанно. Поэтому можете все же перечитать еще раз. Или, раз уж вам кажутся настолько дикими и несуразными мои комментарии, и вы все равно читаете по диагонали, так можете просто их игнорить)
Солдат Вселенной11: Nikka пишет: Или, раз уж вам кажутся настолько дикими и несуразными мои комментарии, и вы все равно читаете по диагонали, так можете просто их игнорить) Никка, пожалуйста, Вы же здесь супервыдержанный Чел (самый выдержанный на Форуме), уж Вы не начинайте тему, которую вчера едва потушили - "не нравится-не читайте, не отвечайте, не комментите". У нас ведь демократия на Форуме? Вроде да. Да и мы с Вами непосредственно сторонники демократии и демократических ценностей. Каждый может писать все, что думает и как считает. И это правильно. Прошу Вас не обижаться на этот мой коммент.
Стэн Марш: Nikka пишет: раз уж вам кажутся настолько дикими и несуразными мои комментарии, и вы все равно читаете по диагонали, так можете просто их игнорить) Стоп, стоп, стоп. Куда-то вас не туда понесло. Здесь подруги и коллеги не при чем. Вы неверно суть уловили. Мы не привязываемся к коллегам - как правило, нет. С друзьями тоже другой ракурс. А Helen говорит, что у неё синдром тревожной привязанности. Почитайте о нем, и сразу все на свои места встанет.
Helen: Nikka пишет: мне неинтересно, почему вы так подумали. И вы туда же. С ума все посходили.
полная версия страницы