Форум » Обмен опытом » Полотенце » Ответить

Полотенце

Sir_Kayne: Продолжим, пожалуй, тему нестандартных девайсов. Неоднократно встречались упоминания о порке полотенцем - и вроде как даже по отзывам некоторых, это может не уступать тому же ремню. В то же время сложновато представить, как это исполнимо технически. Какое именно полотенце? Обязательно ли его нужно предварительно намочить? Нужно ли осваивать технику чтобы получилась порка, а не приятные похлопывания? Словом, прошу поделиться опытом, если у кого-то таковой имеется в любом виде - вас пороли полотенцем, вы пороли, ваших знакомых пороли итд. Спасибо заранее, как водится.

Ответов - 23, стр: 1 2 All

Виктория: Sir_Kayne пишет: Неоднократно встречались упоминания о порке полотенцем - и вроде как даже по отзывам некоторых, это может не уступать тому же ремню. В то же время сложновато представить, как это исполнимо технически. Какое именно полотенце? Обязательно ли его нужно предварительно намочить? Нужно ли осваивать технику чтобы получилась порка, а не приятные похлопывания? Насчет порки не знаю, а вот крученой мокрой "морковкой" весьма больно прилетает: опробовано в детских летних лагерях.Ну а "выпороть" ... По моему, технически не реально, как минимум неудобно, да и зачем полотенцем, если имеются куда более приспособленные девайсы: скажем, мокрая веревка (Сама не пробовала, но отзывы слыхАла; А если еще дофантазировать до "навязать узлы на веревке", то реально уже - должно быть - не до смеху будет тому, по чьей прилетит).

Skabi4evskij: Sir_Kayne пишет: В то же время сложновато представить, как это исполнимо технически. Какое именно полотенце? Обязательно ли его нужно предварительно намочить? Нужно ли осваивать технику чтобы получилась порка, а не приятные похлопывания? полотенце должно быть вафельное. нужно уметь правильно скручивать и нужно владеть техникой удара, да. по поводу мокрое/сухое не помню.

Гость: Виктория пишет: имеются куда более приспособленные девайсы: скажем, мокрая веревка В. Осеева "Динка" "— Пущай грузят! Чего теперь бросать! — соглашаются товарищи. — Эх, вы! — машет рукой парень. — Неправильно это! Учить их, кровососов, надо, а вы об обеде думаете! — Отойди, отойди! — кипятится приказчик. — Буксир отходит! Грузите, братушки! — Ну? — дергает бороду хозяин. — Долго нам ожидать вас? Грузчики нехотя берутся за бочку и, упираясь ногами в пол, наваливаются на нее сбоку. — Раз-два, взяли! Раз-два, взяли! — натужно кричат они. — Помогай! Чего стоишь! — толкает Леньку хозяин. Ленька, путаясь между грузчиками, упирается руками и головой в бочку. «Вот так стать бы… сначала на сапог… потом ухватиться за рукав…» -дрожа от ненависти, думает Динка. Глава пятая ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ — Раз-два, взяли! Раз-два, взяли! Грузчики вкатывают бочку на палубу и, установив ее в ряду других, возвращаются. Ленька, шатаясь от усталости, идет рядом с ними. Улучив момент, он быстро наклоняется к Динке и шепчет: — Иди отсюда. Я скоро… Грузчики наваливаются на последнюю бочку. — Давай, давай, робя… Сейчас пошабашим и пойдем обедать, — подбадривают они друг друга. — А ты, воробей, не мешайся тута! Чего под ногами вертишься? — сердится на Леньку пожилой грузчик. — Чего вертишься? Знай свое место! Я те поверчусь! — подхватывает хозяин. Динка с беспокойством смотрит, как, вытянувшись в струнку и упираясь руками в бочку, Ленька изо всех сил старается помочь рабочим. — Раз-два, взяли! — кричат грузчики, и с каждым вскриком бочка рывком двигается с места и, поворачиваясь железными боками, медленно катится наверх… Над Волгой снова проносится резкий гудок буксирного парохода. — Живей, черти! — срываясь с места, кричит хозяин. Грозный окрик его пугает Леньку, и, поскользнувшись на гладких, обкатанных сходнях, он растягивается во всю длину позади бочки. — Ты что — пьяный? — в бешенстве кричит хозяин и взмахивает веревкой. — Не смей! — бросается Динка, и хлесткий удар обжигает ей спину… Болезненный, резкий крик девочки мгновенно подымает на ноги Леньку. — Не трожь! — яростно кричит он, сжимая кулаки и подступая к хозяину. — Не трожь! Кровопивец! Палач! - Грузчики удивленно переглядываются. — Не трожь ее! — вне себя орет Ленька. Искаженное злобой и отчаянием лицо его синеет от крика, поднятые кулаки заставляют хозяина отступить, но, придя в себя от неожиданности, он разражается отборной руганью и, схватив Леньку за плечи, скручивает ему назад руки. Онемевшая от ужаса Динка забывает жгучую боль в спине; спотыкаясь и падая, как подбитая птица, она бросается на помощь. Черный глянец хозяйского сапога ослепляет ей глаза, крик Леньки удесятеряет силы… Ухватившись за рукав хозяина и упираясь ногами в согнутую спину мальчика, она добирается до злодейской бороды и, вцепившись в нее обеими руками, соскальзывает вниз. — Грузчики! Грузчики! Робя! — отчаянно кричит она, чувствуя, как рядом из последних сил бьется Ленька. Лицо хозяина багровеет, он встряхивает головой и, освободив одну руку, хватает девочку за волосы. — Робя! Робя! — стонущим криком зовет Динка; руки ее слабеют, но грузчики уже со всех сторон сбегаются на помощь. Парень в тельняшке вырывает из рук Гордея Динку и передает ее товарищам. — Отпусти парня, слышь! Отпусти мальчонку! — с бешенством кричит он, пытаясь разжать железные руки хозяина. — Не вступай! Худо будет! — угрожающе кричит Гордей, еще крепче стискивая мальчика. Голова Леньки бессильно падает, губы синеют… Грузчики молча обхватывают Гордея сзади и валят его на пол. Парень в тельняшке выносит из толпы Леньку и ставит его на ноги. — Уходи отсюда. Бери сестренку, — торопливо говорит он, возвращаясь к товарищам. Грузчики расступаются… Гордей молча поднимается с пола. Жилетка его расстегнута, ворот рубахи оторван, сбившаяся клочьями борода в пыли. — Где приказчик? Тащи его сюда! Пусть делает расчет немедля! — командует парень в тельняшке. Грузчики вытаскивают с баржи перепуганного приказчика. — Братцы! Ребятушки! Давай по чести, по совести! — вопит упирающийся приказчик. — Знаем мы твою совесть! Плати за погрузку! С бочки плати! — со всех сторон наседают на него грузчики. — Плати с бочки! — командует парень в тельняшке. — Нам твоего не нужно, но и своего мы не упустим! Сломленный Гордей тяжелым, мутным взглядом окидывает возбужденные суровые лица грузчиков и молчит. Приказчик дрожащими руками отсчитывает деньги. Пожилой староста артели степенно прячет их в бумажник. — А теперь поспешай! — насмешливо говорит хозяину парень в тельняшке. — Да гляди, боле сюда не заявляйся! Ракам скормим! Гордей тяжелыми шагами подымается на баржу, приказчик трусливо семенит к выходу. Один из грузчиков швыряет ему вслед помятый картуз. — Эй ты, заяц! Цилиндру свою забыл! — смеются рабочие, убирая сходни. Буксирный пароход дает три коротких гудка. Между причалом и баржей растет глубокая черная щель. Гордей выпрямляется и окидывает взглядом палубу. — Ленька! — зычно кричит он. «Ле-ень-ка!» — откликается за Волгой насмешливое эхо. Глава шестая ПОМИНАЙ КАК ЗВАЛИ… От пристани медленно удаляются две фигуры. Ленька идет впереди; Динка, всхлипывая, тащится сзади. Ноги у нее словно перебиты, голова не поворачивается, спина горит. Ленька подходит к берегу и, опустившись на колени, погружает в воду занемевшие руки. — Как работать буду? — с отчаянием бормочет он, двигая в воде острыми локтями и поворачивая ладони. — Суродовал он меня! Динка, всхлипывая, присаживается рядом. — Ну, чего плачешь? — расстроенно спрашивает Ленька. — Зачем полезла не в свое дело? Динка всхлипывает еще горше. — Мало с кем я подерусь, дак ты и будешь завсегда соваться? Динка поднимает залитое слезами лицо и молча кивает головой. Ленька отворачивается и безучастно смотрит на хлопотливый буксирный пароходик, который тащит за собой плот и баржу. Палуба на барже загромождена бочками. Ленька подается вперед, глаза его расширяются, щеки вспыхивают. — Макака! — кричит он, вскакивая на ноги и указывая рукой на Волгу. Баржа уходит! Гляди, гляди! Уходит! Динка силится разглядеть баржу, но слезы застилают ей глаза, и она ничего не видит. — Уходит! Уходит! — торжествующе говорит Ленька. — Без меня уходит! Я теперь вольный человек! — Он вытягивает вперед руку и трогает свои мускулы: Работу найду! Туда-сюда кинусь! Много денег заработаю! Всего тогда накуплю тебе, Макака! — А чего ты накупишь? — всхлипывает Динка. — Чего хошь, того и накуплю! Игрушков али обновы какие! — весело обещает Ленька. — Я хочу обновы, — смаргивая слезы, говорит Динка. Ей нравится незнакомое слово. — А какие они, эти обновы? — спрашивает она, заинтересовываясь будущими подарками. — Обновы-то? — Ленька морщит лоб и склоняет голову набок. — Ну, полботинки с галошами али ситец, а то, бывает, и шелк. Я на одной барыне видал — тахта называется. Как парус, вкруг человека стоит. Красиво! Я тебе тахту куплю! — говорит Ленька и, заложив руки в карманы, гордо закидывает голову. Изорванная рубаха клочьями свисает с его мальчишеских плеч, старые холщовые штаны пестрят заплатами, но Динке кажется, что Ленька действительно неописуемо богат и все может. — Не надо паруса, — говорит она. — Лучше купи дом. Большой дом для, всех сирот… Чтоб они там жили… Чтобы их никто но бил… — Куплю и дом! — с гордой уверенностью говорит Ленька. — Светлый дом на тысячу окон! Соберу сирот, настановлю им всяких кушаньев вдоволь… Ладно так будет? — с улыбкой спрашивает он, присаживаясь на корточки и заглядывал Динке в глаза. — Ладно, — говорит она, всхлипнув. — А коли ладно, так не плачь… Больно он тебя зашиб? — участливо спрашивает мальчик. — Больно… — Но спине вдарил? — По спине… и голову оторвал… — жалуется Динка. Ленька мрачно задумывается. Разговор смолкает. Динке надо торопиться домой; она вспоминает, что мама уже давно дома и, наверное, ищет ее, но дорога кажется девочке такой длинной, ей так трудно подняться. И, ощущая свое бессилие, оно снова начинает плакать. — Не плачь… Меня инда в пот кидает от твоего плача, — нервничает Ленька. Солнце красным шаром уже садится за Волгой, когда Динка добирается домой. Проводив ее до самой дачи, Ленька горячо советует: — Ты намочи полотенец и приложи его к спине! Он у тебя весь жар вытянет за ночь, и к утру оздоровеешь… Динка молча кивает головой и с жалостью смотрит на озабоченное лицо Леньки. Нет, не оздоровеет уже она, не поможет ей мокрый полотенец! Не живут люди на свете без спины и без шеи. А у нее ничего уже этого нет. И недаром говорят, что когда человек умирает, то душа его расстается с телом. Динка сама чувствует, как, протянув через ее спину костлявые пальцы, смерть уже вытаскивает из ее тела бедную душу. — Прощай, Лень, — тихо говорит она, но не уходит. Что-то еще хочется сказать ей своему другу Леньке, какие-то последние слова. Она хочет сказать, как говорят взрослые: «Не поминай лихом», но слова эти затерялись в ее памяти и взамен их напрашиваются другие. — Прощай, Лень. Поминай как звали, — скорбно говорит она и, не оглядываясь, бредет к своей калитке. Глава седьмая ПОТРЯСАЮЩИЕ НОВОСТИ У калитки слышится громкий голос Кости: — Я же сказал вам, что ничего не случилось. Мама приедет с последним пароходом. Ай-яй-яй, как не стыдно! Стоят и плачут как маленькие. — Я не плачу, — говорит Алина. — Это Мышка… — Я тоже не плачу, но мама никогда не опаздывала так… — прерывающимся голосом оправдывается Мышка. — Никогда не опаздывала, а сегодня опоздала. И всегда может так случиться, потому что у мамы много всяких дел. И ты должна это понимать… Ой, Мышка, Мышка!.. Глаза у тебя распухли, нос стал красный, как клюковка. А ну, посмотри на меня! — присаживаясь на корточки и заглядывая Мышке в лицо, шутливо говорит Костя. Девочка, смущенно улыбаясь, прячется за Алину. Динке хочется незаметно проскользнуть через калитку, но Костя сразу видит ее поникшую фигуру. — И Динка ревет! — всплескивая руками, говорит он. — Ну, знаете, братцы, это уже трио! Мышка переглядывается с Алиной и тихонько прыскает от смеха. Но Динку не веселит Костина шутка, она озабочена тем, чтобы пройти, не зацепившись ни за кого своей спиной. Она боится, что кто-нибудь, дурачась, схватит ее за руку, обнимет за шею… — Дайте мне пройти, — жалобно просит она, останавливаясь в калитке и беспомощно озираясь вокруг. — Куда тебе пройти? — весело спрашивает Костя, поднимаясь и делая шаг ей навстречу. Но Динка машет на него руками и разражается громким плачем. — Ну! — возмущенно говорит Костя. — Это уже чересчур! Да я вас всех троих уважать перестану! Большие девчонки — и ревут по каждому поводу! Алина! Прекрати раз и навсегда эти крокодиловы слезы! — Динка! Прекрати сейчас же! — испуганно кричит Алина. — Я прекращу, — плачет Динка. — Но дайте мне пройти, не трогайте меня никто! — Да иди, пожалуйста, иди, кто тебя трогает! — удивляется Костя и, отступая в сторону, шутит: — Когда начнешь тонуть в своих слезах, крикни! Я подъеду на лодке. — Одной лодки нам мало, Костя! — смеется Мышка. — Нам пароход «Гоголь» нужен! — острит Алина. А Динка, стараясь не показать, как больно ей идти, с трудом преодолевает ступеньки и, добравшись до своей комнаты, садится на край постели. «Умираю… — тоскливо думает она. — Сидя умираю… Прощайте все…» (…) Динка с трудом забирается в свою постель. «Нет, нельзя мне умирать, — думает она, вспоминая ссору в палатке. — Надо прогнать Катиного жениха… Но как пригнать? Может, опять начнется драка?» Динка осторожно дотрагивается до своей спины и, нащупав горячий, набухший рубец, пугается: «Что делать? Я же совсем не могу драться! Может, взять длинную палку, а самой спрятаться за забором и просто шпынять этого жениха палкой, когда он полезет в калитку?» (…) Глава девятая НОЧНЫЕ ПРИВИДЕНИЯ Ночью Динка жалобно стонет. Мышка в длинной ночной рубашке подходит к постели сестры и, наклонившись над ней, тихонько шепчет: — Проснись… Тебе снится что-то страшное… Проснись скорей… Динка открывает глаза, и белеющая в темноте Мышка кажется ей слетевшим ангелом, собирающим на земле души умерших. «Он душу младую в объятиях нес», — смутно припоминает она и изо всех сил отталкивает от себя склонившегося над ней «ангела»: — Не хочу!.. Не дам! Пошел вон отсюда! Но «ангел» не отходит. — Диночка! Диночка, проснись… — шепчет он, обнимая ее плечи теплыми руками. Динка круто поворачивается на живот и, прижимая к груди подушку, старается спасти свою «душу». — Пошел вон! Пошел вон! — сонно бормочет она, не поднимая головы. — Кто «пошел»? Это я, Мышка. Это я… я… — теребит ее сестра. Динка с трудом поднимает голову и приоткрывает один глаз. Мягкие волосы Мышки падают ей на лицо, и, узнав сестренку, она сонно спрашивает: — Улетел он? — Кто? — смеется Мышка. — Да вот этот… — Динка подозрительно вглядывается в темноту, но она уже понимает, что никакого ангела не было, что он только снился, и, замолкая, прислушивается к тупой боли в спине. — У тебя горячий лоб… Может, разбудить маму? — тревожится Мышка. — Нет-нет! Я не заболела, я просто упала с дерева, и один кривой сучок хлестнул меня по спине… — быстро сочиняет Динка. — Кривой сучок? Палка? — Нет, просто ветка… Ну, как мокрая веревка, — со стоном объясняет Динка. Мышка фыркает в кулачок: — Да тебе приснилось все это! — Мне не приснилось… только ты не говори никому… У меня распухла вся спина. — Да где? Покажи. — Мышка осторожно дотрагивается до ее спины. — Ой… здесь и правда… что-то возвышается! — испуганно говорит она. — Надо разбудить маму! — Не надо. Мне бы только мокрый полотенец приложить… — Полотенце? Но здесь нет воды, — оглядываясь, шепчет Мышка. — Так принеси. Самой холодной, из кадушки. — Из той, что в саду? Но сейчас там темно. Я утром принесу… — Утром? А ночью пускай я умру, да? — упреком говорит Динка. Мышка, поеживаясь, берет в углу тазик. — Иди через окно. Тут невысоко, — шепчет ей Динка. — Открой окно! Мышка открывает окно и с робостью смотрит в черноту сада… Потом, прижав к себе таз и неловко сползая с подоконника, прыгает на землю. Ощущение полного одиночества охватывает девочку. Зажмурив глаза, чтобы не видеть выступающие в темноте кусты и деревья. Мышка осторожно обходит террасу. Собственные крадущиеся шаги кажутся ей чужими, словно какой-то неведомый зверь идет за ней по пятам. Выгнанная из теплой норки, Мышка пугливо принюхивается к свежим запахам ночи и затаив дыхание робкими шажками двигается вперед. Достигнув бочки, она набирает воды и, выставив перед собой, словно для защиты, таз, медленно идет обратно… Но за углом террасы перед ней вдруг вырастает длинная серая тень… Она кажется огромной летучей мышью, и девочка вместе с тазом бессильно опускается на дорожку. — Кто это? — испуганно спрашивает тень и на всякий случай отступает за дерево. — Это… я… — загораживаясь тазом, пищит Мышка. Из темноты, запахиваясь в одеяло, выходит Алина. — Зачем ты вышла? — недовольно спрашивает она. — Я за водой! — обрадовавшись этой неожиданной встрече, отвечает Мышка и, осмелев, в свою очередь спрашивает сестру: — А ты зачем? Но Алина не отвечает и, волоча по ступенькам одеяло, поднимается на террасу. Мышка торопится к своему окошку и, подняв над головой таз с водой, шепотом взывает к сестре: — Динка… возьми скорей! Динка, сцепив зубы, лезет на подоконник, принимает таз и спускает сестре маленький стульчик. — Неумеха… А еще говорила, что наши дедушки были обезьянами! — ворчит она, превозмогая боль и втаскивая Мышку в комнату. — Не дедушки, а позадедушки еще… — дрожащим голосом поясняет измученная ночным путешествием Мышка. — Ладно. Мочи скорей полотенец… — не слушая ее объяснений, торопит Динка. Мышка мочит полотенце и с нежной заботливостью сестры милосердия раскладывает его на Динкиной спине. — А в саду была Алина. Она в сером одеяле… А я думала — летучая мышь… — шепотом рассказывает Мышка. — Алина? Динка сразу вспоминает палатку и потрясающие новости вчерашнего вечера. Кого ищет ночью Алина? Но это можно узнать потом, а вот Катя… Катю надо спасать от жениха немедленно. — Мочи, мочи полотенец… — торопливо повторяет она сестре. — Мне уже лучше. Но я должна совсем выздороветь… Завтра я скажу тебе что-то очень важное… Ты только мочи и прикладывай! Мышка мочит и прикладывает, терпеливо превозмогая сон и усталость… Динка давно спит, предоставив ее заботам свою спину. Перед рассветом, сжавшись в комочек, засыпает и Мышка. (…) Глава одиннадцатая СОВЕТ ДРУГА Динка вылезает из-за стола и с недоеденным пирогом пробирается в конец сада. «Может, Ленька пришел… Ведь Синяя борода уехал!» — с радостным чувством думает она. Ленька действительно сидит под забором, обхватив руками коленки и скучно жуя травинку. — Лень! — окликает его Динка. — Ты уже пришел? А я не умерла! Вот гляди! — весело заявляет она, прижимая к щели свежеумытое лицо. Промерзший за ночь и отогревшийся на солнышке Ленька с удовольствием смотрит в синие лукавые глаза подруги. — Ну, отошла? Не плачешь больше? — с улыбкой спрашивает он. Динка мотает головой: — Не плачу. Мне чуть-чуть больно. Просто нельзя зацепляться спиной. А больше ничего!.. На, укуси! — протягивая через щель Леньке свой надкусанный пирог, предлагает она. Ленька меряет глазами оставшийся кусок и, осторожно надкусывая самый краешек, отодвигает Динкину руку: — Ешь сама… А я пойду, а то утрешний пароход уже был… Не пропустить бы второй… — А ты завтракал, Лень? — беспечно спрашивает Динка. — Давно! — смеется Ленька. — Лягушка варила, мышь подносила… Вот заработаю, так и позавтракаю. Придешь на утес? — уходя, спрашивает он. Динка вдруг вспоминает жениха. — Нет-нет, Лень! — энергично мотая головой, кричит она. — У меня сегодня опять драка. Вот иди, что я тебе скажу! Протяни сюда свое ухо! Ленька возвращается и, привалившись боком к щели, недовольно спрашивает: — Ну, чего там еще? — Нет, ты ухо давай! Я не могу громко! Динка обеими руками тащит к себе Ленькино ухо и, приложившись к нему губами, быстро и неразборчиво начинает рассказывать. — Да погоди ты… Оторвешь ведь. Тащит, как лошадь за узду, и не поймешь ничего… — освобождаясь и почесывая свое ухо, ворчит Ленька. — Да чего ты не поймешь?! Я тебе говорю: мне надо гнать же-ни-ха, оглянувшись раздельно повторяет Динка. — Какого жениха? Динка снова оглядывается по сторонам и тихо шепчет: — Катиного… Ленька изумленно вскидывает брови и пугается: — Ну, ты, знаешь, не путайся… Женихов приманывают, а она — гнать! Да тебе мать так за это поддаст, что ты сроду свою спину не вылечишь! Берет он вашу Катю, ну и пусть берет! Ты-то чего не в свое дело лезешь? — Так они плачут… Они не хотят совсем… И Катя плачет, и Костя сам плачет… — расстроенно поясняет Динка. — Так с чего ж бы это? Свадьба — не похороны, — пожимает плечами Ленька. Силком, что ли, вашу Катю отдают? — Да она сама себя силком отдает. Потому что она хочет помочь маме… А сама плачет…. И Костя чуть не плачет, понимаешь? Ленька хмуро смотрит ей в лицо. — А Костя тут при чем? — спрашивает он. — Как — при чем? Он при ней… Они оба с Катей друг на друге жениться хотят, — изо всех сил старается объяснить Динка. — А!.. — понятливо кивает головой Ленька. — Тогда конешно… Вот, к примеру, нас бы с тобой разлучил кто… хоть мы и не женихи обое, а уж привыкли друг к дружке… — задумчиво прикидывает он. — Ну вот! Так я этого жениха палкой, палкой! Как погоню, так от него только пух и перья полетят! — хвастается Динка. — Да не… Какие с его пух и перья… Дракой тут не возьмешь. Тут, слышь, Макака, как надо? Встретить его пораньше и объяснить: так и так, мол, обстоит ваше дело, она, мол, вас не признает… Поняла? — таинственно шепчет Ленька. — Ну да! Сначала просто сказать, а потом палкой! — Да что палкой, что палкой! Взрослые люди слова понимают… Только тебе это одной не сделать, ты Мышку бери… Она лучше тебя поговорит, — советует Ленька. — Ну да! Мы вместе… Я сейчас скажу ей, — соглашается Динка. — Ну вот… А палку вовсе не бери. А то не разберешься, что к чему, да заедешь жениху в морду. Он сразу и на дыбки… У вас ни то ни се и получится, — беспокоится Ленька. Но Динка уже не слушает его и нетерпеливо оглядывается назад. — Вон Мышка… — говорит она. — Я пойду, Лень. — Ну, и я пойду! С тобой проторчишь тут… и все на свете пропустишь, отходя от забора, ворчит Ленька. Глава двенадцатая ОБЪЯСНЕНИЕ Динка заводит сестру в дальний уголок сада и быстрым шепотом рассказывает ей о том, что случилось в палатке. Про Алину молчит. «Знает один — знает один, знают два — знают двадцать два», — всегда говорит дедушка Никич, и Динка помнит его слова. Да ей сейчас и не до Алины. — Катя плакала, ой, как плакала! Мышка, потрясенная неожиданной новостью, цепляется за соломинку: — Динка! Может, ты все это придумала? Скажи? Я не буду сердиться, но у меня сердце разрывается! — Ничего я не придумала! Говорю тебе: сейчас приедет жених! — сердится Динка. — Так пойдем за калитку! Может, он уже идет! — волнуется Мышка. Динка, волоча за собой длинную веревку, бежит вперед; Мышка — за ней… Калитка хлопает, и Катя, выглянув из своей комнаты, испуганно кричит: — Алина! Кто-то идет… Алина хватает со стола мамино письмо и мчится по дорожке. — Что вы бегаете? — набрасывается она на сестер. — Играйте где-нибудь в другом месте! — Мы сейчас уйдем! — говорит Мышка. Алина, выглянув на дорогу, возвращается. — Там никого нет. Это дети, — говорит она тетке. Катя вздыхает и молча удаляется в свою комнату. «Вот еще несчастье! — расстроенно думает она. — Сиди и жди как дурочка… И о чем говорить? Нет, я запрусь, пусть Алина его принимает!» Алина чувствует волнение тетки и, заложив руки за спину, деловито прохаживается по дорожке, держа наготове мамино письмо. — А сколько времени? — спрашивает она высунувшуюся в окно Катю. — Уже десять, — упавшим голосом отвечает Катя. — Смотри, уже десять… — шепчет сестре Динка. — Пойдем сядем у дороги, подальше от дома. Там все видно! Мышка растерянно оглядывается по сторонам и следует за Динкой. Усевшись на обочине дороги и зарывшись босыми ногами и теплую пыль, девочки зорко вглядываются в даль. — А когда приезжают женихи, ты не знаешь? — спрашивает сестру Динка. Мышка зябко поводит плечами. — Я думаю… к обеду, — почему-то предполагает она и, морщась, как от зубной боли, просит: — Только ты не кричи сразу. Надо все-таки вежливо… — Он вежливо — я вежливо, он драться — я драться, — выпятив губу, говорит Динка и, сложив вдвое смоченную в кадушке веревку, шлепает ею по траве. — Вот этим как дашь по спине, так всякий жених вверх тормашками опрокинется!.. Лучше любой палки!"


Sir_Kayne: Виктория пишет: Насчет порки не знаю, а вот крученой мокрой "морковкой" весьма больно прилетает: опробовано в детских летних лагерях.Ну а "выпороть" ... По моему, технически не реально, как минимум неудобно, да и зачем полотенцем, если имеются куда более приспособленные девайсы: скажем, мокрая веревка (Сама не пробовала, но отзывы слыхАла; А если еще дофантазировать до "навязать узлы на веревке", то реально уже - должно быть - не до смеху будет тому, по чьей прилетит). О веревке кстати тоже думал провести опрос, потому что она тоже вызывает сомнения. Какого вида веревка? То что я привык видеть выглядит примерно как-то так: https://pilon.ru/upload/iblock/759/1e8p0iy3m66fsx5pstn5ywxpkowdqr3e.jpeg То есть такая белая, мягкая на ощупь веревка. На вид кажется что ей можно разве что погладить. Тут тже какая-то особая техника? Если, конечно, речь про узлы, то это на мой взгляд уже не порка а истязания, там можно кожу серьезно повредить и вообще это примерно то же как камень небольшой кинуть, по эффекту. Порка, по-моему, подразумевает вообще другие типы ударов. Ладно, это оффтоп. Кстати про детский лагерь и полотенца. Это там дети друг друга лупят или воспитатели - детей?

Sir_Kayne: Skabi4evskij пишет: полотенце должно быть вафельное. нужно уметь правильно скручивать и нужно владеть техникой удара, да. по поводу мокрое/сухое не помню. И на уровне каких других девайсов результат получается при правильном применении?

Виктория: Sir_Kayne пишет: Кстати про детский лагерь и полотенца. Это там дети друг друга лупят или воспитатели - детей? И так, и эдак. Но в основном, конечно, детки друг дружку.

Serge de K: Виктория пишет: Но в основном, конечно, детки друг дружку. Ага, старая добрая детская забава пионерского детства) Делали на конце полотенца узел ("морковка") и устраивали бои местного масштаба. Кстати, пояс для кимоно тоже частенько использовался в тренировочном процессе.

Sasha: Serge de K пишет: пояс для кимоно тоже частенько использовался в тренировочном процессе Ага, ещё деревянный меч тоже

Биофизик: Я в ветке про крапиву цитировал отрывок из автобиографического произведения: Маша Трауб. «Моя бабушка – Лермонтов» (читать на Google Books) У бабушки на границе участка росла крапива. Это была даже не крапива, а крапивище. Просто чаща крапивы. Двухметровые кусты. Поскольку крапива служила главным орудием наказания — если девочка плохо развесила белье или не уследила за вареньем, то ей по попе доставалось или мокрым вафельным полотенцем, или крапивой. Я предпочитала крапиву — жжет сильнее, чешется, но проходит быстрее. От полотенца еще ночь будешь на животе спать. Иногда на нашем участке появлялась соседка и показательно срывала несколько стеблей. Она не успевала выйти из наших ворот, как у нее дома царил идеальный порядок. И было развешено белье. И накормлены куры. И двор подметен. Бабушкина крапива считалась не только самой «болючей», но и самой лечебной. Я помню, как к бабушке приходила Варжетхан, голыми руками срывала несколько стеблей, усаживалась на стульчик во дворе и хлестала себя этой крапивой по ногам. Считалось, что крапива лечит от ревматизма и заболеваний суставов. Итак, что можем из этого почерпнуть: 1. Полотенце именно вафельное, именно мокрое. 2. В силу местных традиций (конкретной семьи, деревни и т.п.), могло быть стандартным средством наказания (в данном случае, наряду со свирепой кавказской крапивой). А если так, то техника применения также являлась элементом локальной культуры, и этой техникой владели в совершенстве. 3. При правильной технике (которой, очевидно, владела бабушка Маши Трауб) эффект был впечатляющим (еще ночь будешь на животе спать) - причём это даже в сравнении с крапивой, которая как раз в качестве своей сильной стороны известна своими многочасовыми последствиями вплоть до бессонной ночи после процедуры.

Биофизик: Теперь по технике применения. Детальное руководство с картинками (англ.). Указано нормативное время подготовки орудия: 10-20 секунд. Фрагмент из телешоу Myth Busters. На месте блока из баллистического геля нужно представить себе чью-то попу (мы даже знаем вариант чью именно, см. пост выше). По механизму действия, сравнивают с настоящим кнутом.

Биофизик: Состязание в искусстве порки мокрым полотенцем

Биофизик: Видеоблогеры упражняются друг на друге

Биофизик: Порка полотенцем по спине через одежду и её результат

Sakh: В книге Габышева "Одлян" есть описания, как подростками прописывали в камере следственного изолятора. Вафельное полотенце, на сухую, несколько десятков ударов по заднице через штаны. В конце несколько ударов мокрой морковкой (если больше, то до мяса могло быть), если бить вдоль тела, то "хром лопался" и подросток часто банально какался от боли. Ну и на последок "банки", это алюминиевая кружка, привязанная к полотенцу... это вообще жесть. В детских лагерях конечно это имело лайтовый характер и не только в советское время. Оказывается мой старший, когда посещал "английский лагерь" в "наших палестинах" в середине нулевых, тоже познал вкус морковки, с его слов вожатые несколько раз просили успокоится после отбоя, кто продолжал чумиться получал морковкой по попе ... после возвращения дома не говорил об этом, рассказал через несколько лет, когда сам уже выезжал с учениками на занятия, и говорил, что есть дети, которые вообще не понимают слов (к слову сказать это те дети, которых школы направили на предметные сборы без их желания (чтобы кого-нибудь направить), те, кто поехал осознанно вели себя нормально ....

Иринка: О мокром волотенце в пионерлагере я слышала, но никогда не испытывала на себе и результатов не знаю. Врать не буду! ПУСТЬ ФОРУМНЫЕ ФАНТАЗЕРЫ НАПРИБУМЫВАЮТ ЧЕГО-НИБУТЬ. Борис Заходер (из детства) — Коты: Стих Не тяни кота за хвост и не бей его по пузу мокрым полотенцем.



полная версия страницы